Итан Блэк - У Адских Врат

— Полиция возвращается.

— С ныряльщиками или без?

— Полагаю, с ныряльщиками, — говорит Леон. Его слова проходят через крипточип, где будут зашифрованы и перемешаны. Телефон — тоже оружие, и современный воин должен овладеть электроникой. Разговоры Бока защищены лучшим оборудованием на вооружении американской армии, предоставленным дружественным афганским полевым командиром, который таким образом старается защитить свои инвестиции в США.

Человек Бока спрашивает:

— Мы продолжаем нырять?

— Почему бы нет?

— Нам понадобится несколько часов, чтобы закончить периметр.

— Они не станут погружаться.

Бок вспоминает, с какой легкостью нашел Микки Коннора. Мысленно возвращается в квартиру «Фрэнка Хеффнера». Вспоминает, как узнал от соседей, что «давний жилец» Хеффнер на самом деле переехал сюда совсем недавно. Как ждал напарника Хеффнера. Как записывал номер потрепанного «шеви». Как узнал у Сингха, что эту машину полиция месяц назад конфисковала во время облавы.

«Потом, Мик, я проследил за тобой до дома на Лонг-Айленде».

Закончив разговор, Бок набирает другой местный номер, выученный наизусть задолго до начала поисков «Кандейс».

«Случай благоприятствует лишь подготовленным», — говаривал один старый ооновский инструктор-миротворец.

— Береговая охрана США. Матрос Кирби.

Бок тихо произносит:

— Америка заплатит за то, что ты сделал с моей семьей.

Пауза.

— Кто это?

— Думаешь, ты богат и защищен. Благословенный мулла сказал, что наказание должно соответствовать преступлению. Что ж, наказание случится сегодня.

— Могу я узнать ваше имя, сэр? — спрашивает матрос Кирби, словно учтивостью можно остановить террор. Бок представляет себе, как аппаратура слежения: компьютеры, спутники, пеленгаторы — показывает, что звонок поступил из Ист-Сайда. Подумаешь.

— Мост неверных обвалится в Нэрроуз, — произносит Бок.

— Мост? Через пролив Нэрроуз? Мост Верразано?

— Гром взрыва есть гнев Божий. Пролеты будут разрушены, подобно стенам Иерусалима. Ваши матери будут рыдать у Верразано, как моя рыдала дома.

Щелк.

Мурлыкая что-то из Баха, Бок идет к машине, представляя, как предупреждения разлетаются по столице. В этот мост даже из 22-го калибра не попасть. Но властям понадобится полдня, чтобы понять это, и на помощь призовут все полицейские машины в городе.

Со второго СТУ-11 Бок звонит на парное устройство Теда Стоуна. Эти аппараты могут общаться только друг с другом, поэтому подслушать их невозможно. Стоун хватает трубку на втором гудке.

— Рассказывай, — рычит он. Леон прощает его. Стоун просто напуган.

— Ныряльщики? — лепечет Тед, выслушав Бока.

— Это вы сказали мне «никакой рыбалки», — напоминает Бок, на всякий случай используя кодовые слова, потому что в один прекрасный день даже волшебное шифрование СТУ-11 устареет. С его точки зрения, если бы от Воорта избавились раньше, сейчас проблема бы не возникла. Но таких слов, как «убийство», по телефону не произносят.

Стоун затихает.

Бок намекает, что, хотя все вроде бы под контролем, возможно, Стоуну следовало бы обдумать «посещение музея». Собеседник сдавленно ахает от ужаса. Бок только что посоветовал Стоуну снять деньги со счетов в США и нанять частный реактивный самолет — по крайней мере пока Бок не убедится, что в Нью-Йорке стало безопасно.

— Но если с яхтой все чисто… — Стоун не договаривает, но мысль его понятна: доказательств нет.

Бок вздыхает. Вся техника на свете не может исправить пагубные решения. Чем умнее люди, думает он, тем легче они делают глупости.

— Франция — очаровательная страна, — говорит он. — Коста-Рика просто великолепна, и доллар там еще в ходу. И нет экстрадиции.

— Но я не хочу идти в музей. — Стоун похож сейчас на упрямого мальчишку.

Бок не теряет терпения. «Меня, пожалуй, можно назвать нянькой для богатых и влиятельных».

— Я не знаю, что узнал Воорт. Не знаю, с кем он говорил. Проблема не просто в том, что он найдет улики сейчас, а в том, что будет потом. Он не остановится. Такие не останавливаются.

— Он что, совсем псих?

В голосе Стоуна обида и удивление, и Бок вспоминает, как работал по линии ООН в Африке, занимаясь эвакуацией мужчин и женщин, которые правили странами, командовали армиями. Лишившиеся власти влиятельные люди ошеломленно жались друг к другу в грузовиках. Никто из них до конца не верил, что хорошие времена могут закончиться.

Неужели Стоун действительно считает, что его система будет существовать вечно? Президенты отсиживаются во дворцах, а толпа уже волнуется у ворот. Генеральные директора загоняют мячи в лунки, а следователи с ордерами уже въезжают на территорию гольф-клуба.

— Моя работа состоит в том, чтобы беречь вас, — говорит Бок.

— Я ценю это. — Пауза. Стоун собирается с мыслями. — Насколько я понимаю, ты хочешь сказать, что детектив перехитрил тебя.

Это бесит Бока.

— Послушайте, если вы хотите остаться, нам надо выяснить точно, что он знает, кто еще знает и какие у них есть зацепки. Иначе вы рискуете.

— Мне не следовало останавливать тебя раньше, — вздыхает Стоун. — Просто я слишком верил в тебя.

Соль на раны. Словно это Бок виноват, что Воорт вернулся.

— Я отвечаю за вас, — говорит Бок.

— Леон, ты не отец. Ребенок обожает отца. Я смотрю на Кандейс и знаю, что никогда не смог бы этого объяснить. Я приму, приму меры. Буду готов ехать. Но если улик — убедительных — не будет, то это можно пережить. Просто позаботьтесь об уликах.

Бок вздыхает. Видимо, у Стоуна появились какие-то новые связи, о которых не знает даже он и которыми Стоуну очень не хочется пользоваться. Стоун бережет их на самый крайний случай. Кто-то настолько влиятельный, что сможет заткнуть полицию.

— Хорошо, но на этот раз я сделаю все, что надо, — говорит Бок. — И вам надо быть готовым быстро уехать.

— Все, что надо, — соглашается Стоун.

Бок делает последний звонок — в мотель недалеко от аэропорта. Удача благоволит подготовленным, а значит, всегда нужно иметь подкрепление. По счастливому совпадению, двое его людей оказываются именно там, где нужно. Бок объясняет им, где расположиться и что делать.

По дороге в аэропорт Боку приходит в голову (изредка он позволяет себе пофилософствовать), что у Воорта и Стоуна одна и та же проблема.

Они сами создали себе трудности.

Бок мысленно переключается на свои собственные проблемы — в аэропорту.

Перед боем всегда надо разведать местность.

Воздух такой же серый, как вода. Полиция опускает лоты, ориентируясь только по приборам. Воорт смотрит, как елозят щетки.

Портовое радио что-то бубнит — какие-то переговоры, движение. Манхэттен уже не видно. С тем же успехом можно было бы двигаться с закрытыми глазами.