Бен Элтон - До последнего звонка

Ньюсон колебался, и Хелен повернулась к нему через плечо.

— Давай же! — бросила она. — Засовывай его.

Она потянулась назад, схватила его, и Ньюсон снова позволил вести себя. Он толкнул в первый раз, почувствовав сопротивление ее мышц, и вдруг проскользнул внутрь, испытав еще одно новшество за этот вечер. До сих пор в своей сексуальной жизни Ньюсон обходился без анального секса. За полчала разврата с Хелен Смарт он узнал о сексе больше, чем за прошедшие двадцать два года половозрелого периода.

— Полегче, — сказала она. — Там уже давно никого не было. Больно!

— Я остановлюсь, хорошо? Ты хочешь этого? — сказал Ньюсон, оставаясь джентльменом до конца.

— Не строй из себя идиота. Просто дай мне секунду расслабиться, а потом дери изо всех сил.

И снова Ньюсон сделал, как она сказала, и очень быстро, испытывая головокружение от пива, водки и жесткого секса, он наконец кончил, упав на спину Хелен.

— Кончил? — спросила Хелен с раздражением.

— Боюсь, да.

— Высоси сперму из моей задницы и поцелуй меня.

— Нет.

— Делай, что я сказала.

— Нет!

— Давай!

— Извини, Хелен, но я сказал — нет.

— Это называется фелчинг.

— Мне все равно, как это называется. Я не стану этого делать. Да и вообще это же невозможно, из-за презерватива.

— Ничего подобного. Я его сняла, когда засовывала твой член себе в задницу.

— Что?!

— Я же сказала, что не люблю их. Не волнуйся, я чистая.

Ньюсону потребовалось несколько мгновений, чтобы оценить услышанное. Поступок Хелен был так ужасен, что Ньюсон не знал, с чего начать.

— Чистая! — рявкнул он. — Ты только что заставила меня засунуть в тебя кулак, нассать тебе в рот и трахать тебя без презерватива. Как ты смеешь говорить, что ты чистая?

— Я чистая физически, в смысле не заразная.

— Ты не можешь знать этого наверняка…

— Я же не предлагаю это кому попало.

— Что именно? Риск подцепить какую-нибудь дрянь?

— Нет, то, что мы с тобой делали. Я обычно скромная.

— Обычно? Нельзя быть обычно скромной. Ты или скромная , или нет . И вообще, это не имеет значения. Ты… Ты… Еб твою мать, Хелен!

Вдруг Ньюсон почувствовал себя абсолютно трезвым и безнадежно глупым. Что он наделал? Это же ужасно, отвратительно. Все простыни в моче и сперме. В женской сперме, или как ее там называют. От него воняло, и от Хелен тоже. Он будет оттираться мочалкой до дыр. Ему показалось, что его сейчас стошнит.

— Это ужасно глупо и безответственно. Нельзя втихаря снимать презерватив с мужчины!

— Прости, — расплакалась Хелен. — Я просто хотела почувствовать тебя ближе.

— Хелен, ты же взрослая женщина. У тебя ребенок, ты знаешь правила. Нельзя просто так такое творить. Ты меня обманула. Я ведь верил тебе.

Хелен прижала простыню к подбородку.

— Я же попросила прощения, — сказала она, добавив тихим голосом: — Но ведь ты тоже знаешь об обмане и предательстве, да, Эдвард?

— О чем ты говоришь, черт возьми?

— Ты ведь бросил меня, так?

— Только не это!

— Ты выставил меня полной дурой перед всей школой.

— Хелен. Это безумие! Нам было по четырнадцать лет, мы всего один раз обнимались и тискались. И позволь тебе напомнить, что это было двадцать лет назад!

— Ты ни разу не попытался найти меня, когда я не вернулась после Нового года.

— Я тебе звонил. Ты сказала, что твои родители переехали.

— Неправда. Я попала в больницу.

— Из-за того, что я ушел с Кристиной Копперфильд?

— Потому что именно тогда я начала резать себя.

— Это не моя вина.

— Я чувствовала себя такой никчемной.

— И снова это не моя вина.

— Все началось именно тогда.

— Но ты ведь не хочешь сказать, Хелен, что из-за того, что я оставил тебя стоять с фруктовым пуншем и пошел танцевать с Кристиной, я несу ответственность за беды, которые тянутся за тобой всю жизнь? Мы были просто приятелями, боже ты мой!

— Я думала, ты любишь меня. Я думала, мы были вдвоем против всего мира.

— И ты хочешь сказать, что до той рождественской дискотеки ты была абсолютно нормальной уравновешенной девочкой?

— Нет, я всегда ненавидела себя.

— Вот именно.

— Именно поэтому, когда я подумала, что нравлюсь тебе, я была счастлива, а когда оказалось, что это не так, все стало в десять раз хуже.

— Хватит, Хелен. Это нечестно. Я никогда не давал тебе повода думать, что ты мне нравишься.

— Ты говорил, что любишь меня, когда обнимал меня в тот вечер. Ты сказал, что у меня самые классные грудки, какие ты только видел.

— Они были единственными, которые я видел.

— Я их ненавидела! Остальные девчонки звали меня «Жирные соски». Это придумала Кристина Копперфильд, мать ее. Твоя подружка! Но ты сказал, что они тебе нравятся!

— Они мне нравились и сейчас нравятся! Они очень милые. Но, Хелен, нам было четырнадцать лет. Мы учились в одном классе. Мы были просто друзьями, вот и все.

— Ты так и не позвонил мне после дискотеки.

— Было Рождество. Кто звонит одноклассникам в рождественские каникулы? Я позвонил, когда ты не пришла в школу после Нового года.

— Через неделю.

— Послушай, я поверить не могу, что мы об этом говорим. Наверное, стоит помыться, принять душ, а потом сесть и спокойно поговорить.

— Мне нравится чувствовать себя грязной.

— А мне нет, и ты лежишь в моей постели.

— А ты был в моей заднице!

— Да как, черт возьми, это связано!

— Ты получил то, что хотел, Эдвард, и не имеешь права командовать мной!

Ньюсон решил, что разговор лучше прекратить. Он знал, что вступает на опасную территорию. Он и эта женщина из его прошлого только что сделали такое, что редко проходит без последствий. К тому же ему казалось, что это часть ее плана.

Неужели его развели?

— Я иду в душ, — сказал он.

В ванне по-прежнему были лужи мочи, и Ньюсона чуть не стошнило от отвращения к самому себе, от ненависти за то, что они наделали с этой странной женщиной. Теперь он понял, что не знал Хелен Смарт в тот раз. А теперь, без его ведома, она взвалила на него свою тайную боль и неуверенность в себе. Он встал в душевую кабинку, и его наконец обильно вырвало.

Он мылся с бесполезным остервенением, уделяя особое внимание члену, он его намылил и смыл пену раз шесть или семь. Если Хелен Смарт увлекалась незащищенным анальным сексом, она почти на сто процентов была больна. Он изучил свой член. Он был в Хелен не долго, и конечно, риск в этом положении был гораздо большим для нее, чем для него. И все же Ньюсон знал, что утром пойдет к врачу, и потом еще раз, через три месяца, и только после этого сможет вздохнуть спокойно.

Когда мыться больше было невозможно, он обернул полотенце вокруг пояса и немного постоял, собираясь с мыслями для разговора с Хелен. Он собирался убедить ее немедленно уйти из его дома и из его жизни.