Пол Кристофер - Тень Микеланджело

Поскольку с него начиналась колонка, его следовало, как подобало в любой Библии, снабдить заставкой. Открыв маленький сосуд с клеем и используя самую тонкую кисточку, человек провел липкой жидкостью аккуратную линию вдоль сделанных карандашом очертаний буквы и осторожно подул на клей. Затем достал книжку листов сусального золота, отделил один тончайший листочек и наложил его на клей, прогладив ватным тампоном.

Терпеливо дождавшись, когда клей подсохнет и позолота закрепится, он с помощью более широкой и мягкой собольей кисточки удалил лишнее золото. Цвет, которым предстояло обвести золото изнутри, он уже выбрал: медно-красный, как волосы той девушки, как запах свежей крови в жаркий летний день. Цвет того, как это, наверное, было тогда, давным-давно.

Финн сидела съежившись на краю диванчика, а толстая добродушная чернокожая женщина-парамедик прикладывала к ее виску спиртовой тампон.

— Должно быть, вас треснули чем-то тупым и твердым, но, слава богу, ничего страшного. Кожа чуть-чуть надорвана, вот и все повреждения. Шишка, конечно, будет, но не более того. Вам повезло, девочка.

Финн медленно кивнула, стараясь не смотреть на растекшуюся по коврику и подтекавшую к двери лужу крови. Самой ей случившееся везением не казалось, но, с другой стороны, она, по крайней мере, осталась жива. В отличие от Питера. Финн почувствовала, как к ее глазам вновь подступают жгучие слезы, и тяжело сглотнула. Теперь ей было ясно, что за миг до того, как провалиться в темный колодец беспамятства, она слышала предсмертный вопль и хрип Питера. Ему одним взмахом располосовали горло, и бедняга захлебнулся собственной кровью.

Сейчас в квартире было не протолкнуться от посторонних: тут находились два парамедика, которые уже укладывали свои инструменты, самое меньшее трое копов в форме и двое детективов. Техник-криминалист посыпал все вокруг дактилоскопическим порошком и тихонько присвистывал себе под нос.

Женщина-парамедик снова обратилась к ней.

— Не хотите пойти в больницу и показать голову врачам? У вас может быть сотрясение мозга. Вообще-то я так не думаю, но кто знает. — Парамедик нахмурилась. — И вот еще что: может быть, вы захотите провериться насчет…

— Если бы меня изнасиловали, я бы это знала, — сказала Финн. — Ничего такого не было.

— Ну и ладно, солнышко, — промолвила женщина и защелкнула пластиковый кейс с инструментами. — Тогда мы пошли. Примите наши соболезнования.

— Спасибо.

— Не за что. Всего хорошего.

Парамедики бочком вышли из квартиры, обогнув кровавое пятно. Один из детективов вышел из ее спальни, и она удивилась, зачем его вообще туда понесло. Он представился как детектив Тракер, и это имя почему-то показалось ей дико смешным. Наверное, все дело было в ее состоянии, близком к истерике. Полицейский, похоже, никак не мог оторвать глаз от ее грудей, и вдобавок у него плохо пахло изо рта. Он был высоким и широкоплечим, а волосы у него были сальные.

— Вы с этим Питером давно дружбу водите?

— Пару месяцев.

— Спите с ним?

— По-моему, это не ваше дело.

— А по-моему, очень даже наше. Стало нашим с того момента, как его грохнули. Представьте себе, вы спите с этим парнем, а какой-то другой ревнует. Проникает к вам домой, прячется и ждет. Дальше все ясно, не так ли? Поэтому повторяю вопрос. Вы с ним спали?

— Нет, я с ним не спала.

— Значит, вы не знаете парня, который его убил?

— Нет.

— Откуда у вас такая уверенность? Вы вроде говорили, что было темно.

— У меня нет знакомых, которые нападают из темноты и убивают людей.

— Что-нибудь пропало?

— По правде, я еще не смотрела.

— Значит, это могло быть ограбление.

— Могло.

— Но воровать-то здесь особо нечего.

— Нечего.

— Студентка, верно?

— Да. Университет Нью-Йорка.

— Питер тоже.

— Да.

— Что вас свело? Одни и те же занятия, общие друзья? Что?

— Он учится… учился живописи. Хотел стать художником.

— Ну и что? Какое это вообще имеет значение?

— Он занимался в натурном классе. А я позировала.

— Голая, что ли?

Его взгляд снова опустился на ее грудь. В первый раз за все эти годы пристальное разглядывание по-настоящему нервировало Финн.

— Обнаженная.

— Какая разница, дорогуша? Я же и говорю, голышом. То есть без одежды.

— Это не то же самое, детектив Тракер. Разница есть, вы уж мне поверьте.

— Как думаете, мог это быть еще кто-нибудь из рисовального класса?

— Нет.

— Почему? Придурков в Нью-Йорке хоть пруд пруди.

Голова у нее раскалывалась. Единственное, чего ей хотелось, это свернуться клубочком на диванчике и заснуть.

— Не был он из этого проклятого класса, ясно?

— Притормозите, дорогуша. Я вовсе не плохой парень.

— Тогда прекратите вести себя так.

Один из полицейских в форме усмехнулся. Тракер нахмурился.

Послышался стук в дверь, а когда она отворилась, на пороге оказался высокий, очень худой мужчина с темными, явно напрашивавшимися на стрижку волосами, угловатым лицом, глубоко посаженными глазами одного тона с волосами и впалыми щеками, на которых к концу рабочего дня успела отрасти щетина. Неожиданный визитер, с виду сильно смахивавший на ирландца, уставился на растекшееся по ковровой дорожке кровавое пятно и нахмурился.

— А вы кто такой? — осведомился Тракер. — Это место преступления, а вы тут путаетесь под ногами!

Худощавый незнакомец полез во внутренний карман и извлек потертые кожаные корочки. Когда он лазил за удостоверением, Финн заметила, что под мышкой у него кобура. Не укрылось это и от Такера. Пришедший развернул корочки и сунул детективу под нос.

— Дилэни. Лейтенант Винсент Дилэни, отряд особого назначения. — Он улыбнулся. — С кем я разговариваю?

— Тракер. Двадцать третий участок.

— Очень хорошо. Это мисс Райан?

— В самую точку. Она и есть.

— Я бы хотел поговорить с ней, если вы не против.

— Какого черта? Это мое расследование.

— Нет, — возразил Дилэни. — Не ваше. Уже не ваше.

Над Ватиканом забрезжил рассвет, но тайный город за высокими стенами все еще лежал глубоко в тенях. Деревья, росшие вдоль его извилистых дорожек и вокруг его старинных зданий, шептались между собой на легком утреннем ветерке.

То тут, то там горели огни, до слуха доносилось приглушенное, монотонное песнопение. Человек в длинной черной сутане вышел из крыла статс-секретариата в папском дворце и свернул на узкую дорожку между Бельведерским дворцом и старой кирпичной силовой подстанцией.

Сжимая в руке расшифрованное послание из Нью-Йорка, он ускорил шаг, и влажный от росы гравий дорожки заскрипел под его простыми черными туфлями на шнурках. Когда-то, в начале своей карьеры, он испытывал трепет перед этим местом и воистину видел в нем тень Престола Всевышнего на земле.