Михаил Март - Сломанные побеги

— Не всех, наверное.

— Ну, разумеется, по рекомендациям, со списком хороших статей, напористых, а главное, пронырливых девах. Тех, кто умеет себя вести в приличном обществе и подобно вампирам высасывать из опьяневших воротил нужную информацию. Ее девочкам везде вход разрешен, даже в Кремль.

— Значит, Лена Новоселова пришла к Бурцевой наниматься на работу с рекомендацией и кучей материалов, которые понравились весьма избалованной и требовательной даме, чей женский журнал занимает одну из самых высоких строчек в рейтинге всей страны. И Бурцева ее взяла. В таком случае мы имеем дело с очень талантливой и пробивной девушкой.

— Не спорю.

— Ну, а теперь, Женечка, я хочу услышать от тебя подробности. Ты получил задание. Отчитывайся. Я должна иметь информацию, достойную досье Бурцевой, в соответствии с которой Новоселову приняли на работу.

Метелкин едва не поперхнулся дымом от собственной сигареты.

— Прошу пардону, Настенька, но такой задачи никто передо мной не ставил. Новоселова сама принесла анкету и материалы Бурцевой. А мне их надо добывать окольными путями и при этом не светиться. За день-два такую работу не сделаешь. Тем более, что речь идет о периферийной темной лошадке. Вся карьера Леночки Новоселовой проходила не в Москве, и не в Питере, а на Урале. Десятки городов надо объехать, чтобы собрать на девчонку нужный материал.

— А говоришь, будто ничего не знаешь.

— Достать ее статьи не так сложно. Только надо знать название статьи или автора, на крайний случай. Издание, опубликовавшее эту статью, год, месяц, число, город. К тому же она могла публиковаться под псевдонимом. Скорее всего, так и делала, учитывая криминальный профиль ее работы.

— Еще интереснее.

— Чего ты хочешь?

— Хочу не я, а наш клиент. Нам надо знать о Новоселовой все. Опасна она или нет. Какой шлейф за ней тянется. На какие поступки способна двадцатипятилетняя красотка, успевшая обкатать весь Урал и приехавшая покорять Москву, сменив жанр криминальной хроники на великосветские похождения столичного бомонда. Одного беглого взгляда достаточно, чтобы заинтересоваться столь неординарной личностью.

— А тебе это надо?

— Есть клиент. Все, что его интересует, мы должны знать и предъявить ему на тарелочке с голубой каемочкой. Ответить на дополнительные вопросы, дать комментарии, характеристики, материалы или улики. Вот только выводы клиент будет делать сам. Нашим клиентом является моя хорошая подруга. Но дело даже не в этом. Мы не можем терять свое лицо. Марку.

— Ты заключила с ней договор?

— Обязательно заключу.

— Последний след Новоселовой отпечатался то ли в Челябинске, то ли в Кургане. Очередной скандал. Сбежала она с Урала год назад, а ее след в Москве появился только теперь.

— Год?

— Чуть меньше.

— Москвой займусь я сама. А ты остальным.

Метелкин вскочил на ноги.

— Мы так не договаривались. Пусть за дело берется Дик Журавлев. А у меня путевка в Анталью. Хочу в море побултыхаться.

— Сядь на место и не тряси пепел на пол. Здесь распоряжаюсь я. Поменяешь билеты в Анталью на Челябинск и начинай копать с конца к началу. Попятишься раком к истокам. Что касается Журавлева, то он уже бултыхается в море и нам его не достать. Ученый уже. Адресов не оставляет, мобильник в отпуск не берет. Забудь о нем. Нас только двое. Позвони Марецкому. Может он тебе даст какую-нибудь ксиву от МВД. Внештатный сотрудник или что-то в этом роде. Он же помогал Дику.

— Марецкий уже не тот. В большие начальники вылез. К нему на кривой козе не подъедешь.

— Постарайся. В его повышении и мы сыграли немалую роль. И от нас он не раз получал тарелочку с голубой каемочкой. Оставалось только ордена на грудь вешать.

— Ладно, попробую, привыкли всю работу на меня спихивать. У Дика нюх. Как серьезное дело, так он в отпуск.

— И ни одного из них не провел по-человечески. Вечно вляпается в какую-нибудь историю. Зря завидуешь. Действуй, Женя.

Метелкин вышел из кабинета с тоской в глазах.

Настя сняла трубку и набрала номер подруги.

— Алена? Привет. Твою соперницу зовут Леной. Лена Новоселова, двадцать пять лет, журналистка. В Москве недавно. Не более двух месяцев. Пробел в полгода. На сердцеедку не похожа.

— Она хуже, Настя. У нее черная душа. Я следила за ней и сумела сделать несколько фотографий. С одной из них ходила к экстрасенсу. Опытная гадалка. Проверена в деле. Мне ее хорошие люди рекомендовали. Она мне сказала, что у этой Лены черная душа. Сплошной мрак, даже не просматривается.

— А ты и не смотри. Это моя работа. Я верю фактам, а не картам. Придется поторопиться. Под эту девочку не так просто копнуть. Но мы постараемся.

Он уже привык вставать в восемь утра вместо одиннадцати. Пришлось перестраивать весь режим и менять привычки. Аркадий Семеныч справился с задачей.

Лиля появлялась ровно в восемь, и они начинали утро с завтрака, потом укол, немного нежностей и около девяти медсестра уходила.

Последние два дня Лилю замещала другая медсестра. В эти дни Аркадий не сочинил ни одной ноты. Ему сказали, что Лиля уехала и очень скоро вернется. Но он не находил себе места.

И вот, наконец, она появилась. Восторгу не было предела. Композитор заплясал от радости и едва не потерял сознание. Пришлось уложить его на диван.

— Вы же моя муза, Лилечка. Разве можно меня бросать так надолго? Я могу умереть от тоски. Помните страшилище из «Аленького цветочка?»

— Так получилось. Мне пришлось уехать на два дня к себе на родину. Но больше я никуда не уеду.

— Какое счастье.

Она сидела рядом на диване, а Аркадий шарил костлявыми руками у нее под юбкой. В его помутневших глазах вновь появился блеск. Девушка краснела, но не сопротивлялась.

— Когда ты приведешь нотариуса? Мне осталось совсем немного. Боюсь волокиты. Такая дача пропадет. Знаешь, сколько сейчас стоит одна сотка?

— Я все понимаю. Безмерно Вам благодарна за вашу доброту. Но тут надо все как следует обдумать. Завещание постороннему наследнику всегда может быть оспорено. Я разговаривала с юристом. Можно оформить опекунство. Но с меня потребуют такие налоги, что мне придется отказаться от наследства. Другое дело родство. Близкое родство. Наследство, оставленное дочери.

— Кто же мне позволит тебя удочерить? Я больной старик, а ты взрослая девушка. Проще нам пожениться. Тут запретов не существует.

— А потом меня обвинят в вашей смерти.

— Глупости. Вскрытие покажет, от чего я умер.

— Извините, Аркадий Семенович, я человек верующий и не могу пойти на такой грех.

Старик оживился и приподнялся на локтях.

— Не могу понять, в чем же грех? Еще Пушкин писал: «Любви все возрасты покорны…».

— Я вам скажу, но с условием. Это останется нашей тайной.