Михаил Март - Приглашение на эшафот. Покрась в черное-2

— Вы отметаете идею с конкуренцией? Трифонов почесал подбородок:

— Вряд ли, — помолчав, ответил он, судя по всему, на какой-то свой вопрос. — Если этот парень делает обыски у своих жертв, то хочет замести следы и не Дать нам возможности докопаться до определенных материалов. Пока мы можем лишь предположить, что у него есть сообщница. Женщина. Идти войной против организованной банды двоим или даже троим конкурентам… Нет, это безрассудство. А они люди не глупые, если мы их не можем вычислить. Мало того. Этот парень действует по разработанной ранее схеме. Чужой схеме. Его вычислят очень быстро. Существует налаженный бизнес, продуманный и отработанный на практике, и, как мы знаем, существует не один год. Чтобы отнять такой лакомый кусок, требуется не только сила, но много чего еще. Двум-трем отчаянным головам такой орешек не по зубам. Есть другой вариант. Представим себе, что нет никаких мстителей и конкурентов. Существует только одна мощная организация, занимающаяся экспортом русских женщин за рубеж. Рамазанов и Зибиров — это лишь звенья в цепи. Они отрабатывают только свою определенную линию, и не более того. По какой-то причине эти работнички перестали устраивать руководство клана и от них решили избавиться. Попросту убрать. Выбрали парочку киллеров, которым поручили уничтожить неугодных работников. Киллеры взялись за дело. Они убивают бывших коллег по цеху, делают обыски, забирают компромат из квартир, не оставляют следов. И не дают остановиться конвейеру. Доделывают то, что не успели доделать убитые. В частности, вывозят Валю Милашкину без помощи Зибирова.

— Гениально, Александр Иваныч! — воскликнула Рогова.

Трифонов криво усмехнулся:

— Никуда не годится, милая Наташенька. Нельзя забывать о показательных казнях.

— Так это же для нас и устроено. Чтобы мы запутались. Они играют с нами, как кошка с мышкой. Можно считать случайностью, на которую никто не рассчитывал, перехваченное нами письмо Зибирову, где он просил отчет от агентства недвижимости. Кто мог такое предположить? Они вынесли из квартиры Зибирова весь компромат. А то, что у соседки важное письмо осталось, никто знать не мог. Благодаря агентству недвижимости мы и вышли на женщин.

— Ты права. Весь компромат забрали. Можно и к виселице отнестись философски или скептически. Мол, ребята решили шумихи понаделать и пыль в глаза пустить. Но существуют некоторые детали, перечеркивающие все эти радужные доводы.

— Какие же?

— Компромат и улики забрали, а паспорта на разные имена оставили в карманах повешенных. Мало того, еще и вырезки из газеты нам подбросили. Я не думаю, что преступники считают следователей дураками. Они оставили нам очень серьезные улики. И они знали — мы легко установим, что Зибиров не убивал Эпштейна, а Рамазанов — Маркина, чтобы овладеть их паспортами. Организация, занимающаяся таким опасным скользким бизнесом, не будет давать следователю наводку на саму себя. Если, конечно, собирается и дальше промышлять тем же. А судя по отправке Милашкиной в Амман, они не собираются сворачивать дела. Зачем же отдавать в руки нам паспорта, где стоят штампы иорданского аэропорта?

Рогова не нашла ответа. В кабинете повисла тишина. Неожиданно девушка встрепенулась, будто очнулась от страшного сна. Она открыла свою папку, перебрала какие-то бумаги и, найдя нужную, сказала:

— Я совсем забыла об одной детали, Александр Иваныч. Мне кажется, что с этим стоит разобраться отдельно. Возможно, еще одно из прошлых убийств имеет отношение к нашему делу.

— Из прошлых?

— Да, да. Я узнала об этом, когда искала газету с фотографиями, что были в карманах повешенных. Тогда меня этот факт очень насторожил, но все так закрутилось, и я забыла…

— Понимаю. А теперь, если возможно, переведите все сказанное на русский язык, пожалуйста.

Девушка покраснела:

— Извините, Александр Иваныч. Вот только факты. В мае девяносто восьмого года, по мнению экспертов, были убиты Марк Эпштейн, Лев Цейтлин и Александр Маркин. Их трупы были найдены дорожными рабочими в мае следующего года.

— Все это я хорошо помню. Огнестрельные ранения в голову и никаких документов в истлевшей одежде. Я занимался этим делом. Все, что нам удалось, так это установить личности погибших. И что?

— Один из убитых, Лев Цейтлин, был журналистом еженедельной газеты «Криминальная хроника». Мы установили, что снимки были вырезаны из той же газеты, вышедшей в свет двадцать четвертого июля девяносто девятого года. Ровно три года назад. Сегодняшние палачи, как мы их прозвали, где-то достали «Криминальную хронику» трехлетней давности, вырезали снимки убитых и подкладывали их в карманы своим жертвам, подчеркивая этим, что повешенные каким-то образом виновны в гибели настоящего Эпштейна и Маркина. Но речь о другом. В газете напечатана статья журналиста Охлобыстина. Судя по всему, Охлобыстин вел свое следствие параллельно нашему. Дело в том, что Цейтлин — из той же редакции, они были знакомы. Вполне понятно, что журналист такого издания, как «Криминальная хроника», не может оставаться в стороне, когда убивают его коллегу.

— Ты хочешь допросить этого Охлобыстина?

— К сожалению, это невозможно. Тридцатого августа того же года, то есть спустя месяц после выхода статьи в свет, Охлобыстин был убит возле своего дома. В него стреляли из снайперской винтовки с приличного расстояния. Умышленное убийство налицо. Расследованием занималась городская прокуратура, но убийцу не нашли.

— Серьезная новость. Какие идеи?

— Я хочу поехать в редакцию «Криминальной хроники», где работали Цейтлин и Охлобыстин, возможно, мне удастся узнать какие-нибудь подробности.

— Хорошая мысль. Не возражаю. Но помни, ты не должна ничего говорить о нашем расследовании. Тебе придется найти убедительное оправдание, зачем и почему вдруг прокуратура интересуется делами давно минувших дней.

— Что-нибудь придумаю.

На столе затрещал телефон. Трифонов снял трубку.

— Трифонов, слушаю вас.

— Привет, Саня. Колычев тебя беспокоит, из Москвы. Не помешал?

— Гена? Хороший сюрприз. Тысячу лет не слышал твоего голоса. Часто думаю о тебе, мечтаю о совместной рыбалке. Но вот незадача, меня никак не могут спровадить на пенсию. Все только обещают. Даже отпуска полноценного получить не могу. Сплошные срывы.

— У меня та же история. Рыбалку не обещаю, но хочу пригласить в гости. Дочка будет очень рада тебя повидать. Она никак не может забыть историю «театра мертвецов», которую ты расследовал в Москве. Не хочешь повторить эксперимент?

— С радостью. Но, кажется, меня затянула трясина, и очень глубоко. Не уверен, что сумею из нее вырваться в ближайшие месяцы.

— У меня есть очень талантливая дамочка. Молодая, красивая, умная и уже подполковник. Следователь по особо важным делам Ксения Задорина.