Кристофер Ишервуд - Рамакришна И Его Ученики

Скоро был найден другой дом – номер 55 по улице Шьям-пукур, – и Рамакришна после недельного пребывания у Баларама переехал туда. Комнаты для него и для учеников были расположены на втором этаже, и было там довольно тесно. Никто не мог готовить пищу по вкусу Рамакришны, поэтому пришлось спрашивать Сараду-деви, все еще остававшуюся в Дакшинешваре, не согласится ли она взять это на себя. Застенчивость Сарады-деви была всем хорошо известна; жизнь в доме, переполненном мужчинами, должна была быть пыткой для нее. Тем не менее она перебралась на улицу Шьямпукур и умудрилась устроить себе на крохотной крытой веранде кухоньку, около двери на крышу. Когда еда была готова, ее подавал Рамакришне либо кто-то из учеников, либо сама Сарада – после того, как всех просили выйти из его комнаты. Она не уходила спать к себе, пока не укладывались на ночь все остальные, а поскольку в доме была всего одна ванная, Сарада вставала в три часа ночи, чтобы спокойно воспользоваться ею.

Выяснилось, что доктор Махендралал Саркар встречался с Рамакришной много лет назад, когда его приглашали в Дакшинешвар к Матхуру с семейством. Явившись осмотреть Рамакришну, доктор сразу вспомнил его. За первый визит доктор взял деньги. Однако, поняв, что все расходы по аренде дома для Рамакришны, по питанию и уходу оплачивают его последователи – хотя для иных это означало экономию на питании для собственных детей, заклад семейных ценностей и даже домов, – доктор объявил, что больше денег за визиты брать не будет. Поначалу доктор Саркар еще надеялся вылечить Рамакришну, верил, что сможет помочь ему, хоть и признавал, что процесс лечения будет трудным и длительным.

Последователи Рамакришны были едины в готовности идти на любые материальные жертвы ради Учителя. Но неделя шла за неделей, и они разделились на три группы, каждая из которых на свой лад истолковывала его болезнь.

Первая группа во главе с Гириш Гхошем рассуждала так: Учитель есть воплощение Бога. Следовательно, на него не распространяется закон кармы в виде болезни или иной беды. Раз он болен, то тому должен быть свой, известный Учителю, повод, значит, в определенном смысле болезнь можно рассматривать как актерство. Как только он достигнет своей цели, он отбросит видимость болезни и опять предстанет перед ними в своем обычном виде.

Вторая группа подчеркивала слова Рамакришны, постоянно заявлявшего, что он дитя и орудие Божественной Матери и что нет у него собственной воли – только воля Матери руководит им. Следовательно, рассуждали они, Учитель и болен по воле Матери. Нет сомнения в том, что Мать так поступает на благо человечества. Нам не дано знать, в чем ее цель. Очень может быть, что это неизвестно и самому Учителю. Есть уверенность только в одном: когда цель Матери будет достигнута, учитель поправится.

Третья группа решительно расходилась – с практической точки зрения – с фаталистическими умонастроениями первых двух. Они так же неколебимо верили в божественность натуры Учителя, но четко разграничивали его божественную натуру и физическое естество тела, в котором он в данное время жил. Это тело, утверждали они, смертно, как всякое другое, и подвержено естественным болезням. Следовательно, человеческая наука может излечить его. Долг последователей Учителя – прибегнуть к помощи науки, а не пассивно дожидаться проявления воли Бога. Эту группу возглавлял Нарен, и в нее входили если не все, то большинство молодых монахов.

Доктор Саркар скоро подпал под обаяние Рамакришны. Он посещал своего больного ежедневно, в разные часы, чтобы пронаблюдать его в различных состояниях. Ради этого доктор совсем забросил своих платных пациентов.

– Я вас заставил слишком много говорить, – спохватывался доктор, – это было неразумно с моей стороны. Прошу вас ни с кем больше не разговаривать в течение дня. Так вам будет полезней.

Узнав, что многие рассматривают Рамакришну как воплощение Бога, доктор Саркар воспринял это как афронт своему научному скепсису.

– Божественное воплощение! – пренебрежительно восклицал он. – Да что это такое, скажите на милость? Ползать в ногах у человека, существа из праха, – что за нелепость!

И доктор заявлял, что преклоняется перед Рамакришной просто за его приверженность истине.

Но в характере доктора была и другая черта. М. рассказывает нам, как он признался, что «интеллект – штука чрезвычайно ограниченная; стоит интеллекту столкнуться с затруднением, и он сразу кричит: „Это невозможно!" Но сердце в невозможность не верит – и так совершаются все подлинные открытия, и так они будут совершаться и в будущем».

Нет сомнения, что доктору нравилось изображать из себя приземленного человека науки и шокировать этим наиболее сентиментальных последователей Рамакришны. Вместе с тем доктор проявлял завидную объективность: когда двое монахов вошли в экстатическое состояние от пения религиозных гимнов, Саркар проверил их пульс и признал, что они действительно потеряли обычное сознание и были как бы в обмороке. После этого Рамакришна провел рукой по груди каждого, произнес имя Бога, и монахи очнулись. Саркар заметил:

– Похоже, все это ваша игра!

На что Рамакришна с улыбкой возразил:

– Игра не моя, а Бога.

Во время Дурга-пуджи Саркар воспользовался случаем и приставил стетоскоп к груди Рамакришны, когда тот погрузился в самадхи. Он не услышал ударов сердца. Тогда он коснулся пальцем его глазного яблока. Реакции не было. Доктор зафиксировал эти факты и заявил, что не может дать им объяснения.

Рамакришна выказывал большое расположение к доктору и с удовольствием беседовал с ним. Однажды он импульсивно положил ногу на колено доктора, а потом сказал ему:

– Ты, безусловно, человек чистый. Иначе я не мог бы до тебя дотронуться.

Рамакришна рассказал, как Божественная Мать дала ему понять через видение, что Саркар приобретет много знаний, но будут они «сухими».

– Однако сам ты станешь мягким, – с улыбкой добавил Рамакришна.

Доктор Саркар чрезвычайно строго следил за диетой Рамакришны. Как-то раз, когда Рамакришне стало хуже, он отыскал причину в соке цветной капусты, которая была положена в суп. Но при всех строгостях он, видимо, довольно скоро пришел к заключению, что больной безнадежен. 25 октября, оставшись наедине с Саркаром, М. сказал ему, что один из последователей считает, будто Рамакришна сотворил себе болезнь только ради того, «чтобы польстить самолюбию доктора», и может излечиться, как только того пожелает. Саркар резко ответил, что это чушь, и прибавил:

– Болезнь неизлечима. На этот счет сомнений нет.

Празднование Дурга-пуджи пришлось на начало ноября. По указанию Рамакришны в его комнате должна была совершаться небольшая церемония. Собралось человек тридцать. Все было готово. Однако Рамакришна не двигался с места и как будто не собирался принимать участие в богопочитании. Тут Гириша Гхоша осенило: Учителю надо дать возможность совершить почитание Божественной Матери в его же собственном теле. Он возложил цветы и сандаловую пасту к ногам Рамакришны со словами: