Петра Хаммесфар - Сестра

И я любила это — его слушать. Его голос придавал сухой материи известный накал. После несчастного случая это было намного приятнее, чем сидеть одной в Ателье, рассматривать каменную колоду в углу, анализировать похороненные мечты о славе и, возможно, еще, объясняться по телефону с владельцем какой-нибудь галереи.

Так что, когда они вернулись, в начале мая, из свадебного путешествия, это было решено: с девяти до часу — дела. Если Роберту нужно было что-то уладить вне дома, он делал это после полудня. Только в исключительных случаях, уже с раннего утра он отправлялся в путь.

А Изабель спала до тех пор, пока фрау Шюр не начинала нетерпеливо стучать в дверь. Потом добрых пару часов она занималась собой. Не то, чтобы я это с секундомером контролировала, но фрау Шюр жаловалась мне почти ежедневно, что она слишком поздно начинает с уборкой комнаты Роберта и ванной. Тогда она не успевает аккуратно к полудню подать обед на стол.

Нас с Робертом бы это не беспокоило — есть на полчаса позже, но у фрау Шюр был свой постоянный ритм. Он был ей необходим, чтобы содержать в чистоте большой дом и заниматься прочими делами. Я неоднократно хотела ее разгрузить, наняв ей помощницу. За прошедшие десять лет я нанимала — в общей сложности — пять раз молодых женщин, которые приходили только на несколько часов в неделю. Они должны были, в первую очередь, позаботиться о тех комнатах, которыми не пользовались и, кроме того, содержать в чистоте подвал и чердак. Нельзя же было допустить, чтобы все пришло в упадок.

Только фрау Шюр удавалось в кратчайшее время снова избавиться от помощницы. Ей никто не мог угодить. Возможно, она просто боялась, что одна молодая может занять ее место. Так что, в конце концов, я предоставила ей хлопотать по своему усмотрению, и это функционировало по-настоящему хорошо. Но Изабель смешала ей весь дневной распорядок.

Как она проводила время после купания, причесывания и наманикюривания, легко было видеть по нашим телефонным счетам. Только, к сожалению, там не были указаны номера ее собеседников. Я могла лишь неопределенно оценить, в каких регионах она находилась. За границу ее звонки не выходили, иначе бы я приняла во внимание, что она постоянно пытается перекинуться парой слов со своим братом.

Я была убеждена, что она поддерживает телефонный контакт с Хорстом Фехнером, и собиралась побеспокоиться, чтобы нам, начиная с этого момента, высылали подробные счета. Роберт разгадал мое намерение и был категорически против.

«Миа, до сих пор это обходилось без подробностей. Если бы ты не была, по отношению к Изе настолько недоверчивой, тебе и самой было бы легче», сказал он.

«Разве тебе не интересно, с кем она по полдня по телефону разговаривает?», — спросила я.

«С друзьями», — возразил он. — «И в этом праве ты не можешь ей отказать».

«С ее друзьями я была бы немного поосторожнее, на твоем месте», — сказала я. — «Ты забыл, откуда она сама явилась и с кем поддерживала знакомство?»

«Я не забуду этого никогда в жизни», — возразил Роберт. — «И если бы ты только раз увидела синяки и кровоподтеки, которыми она была обязана Фехнеру, тебе бы не пришла в голову эта сумасшедшая идея, что у нее нет ничего другого на уме, как только меня с ним обманывать».

«Она была у этого мужчины в полном подчинении. Такое не скоро проходит».

«Но этот человек, согласно отчету твоего детектива, сбежал за границу. Ты забыла? А заграничных разговоров Иза не ведет».

«Роберт», — сказала я настойчиво, — «если я расскажу некоторым людям, что завтра лечу в США или в Австралию, если я затем исчезну, придет ли, так скоро, кому-нибудь в голову мысль, что я могу находиться неподалеку?»

Роберт покачал головой. Он не желал этого признавать.

Я не стала подключать устройство, позволяющее прослушивать телефонные разговоры Изабель. Роберт бы это обнаружил, да и в принципе, это было лишним. Я должна была только в своей спальне или в Ателье поднять трубку, когда она разговаривала.

Правда, я не сидела все время до полудня в спальне или в Ателье. Я не могла, также, постоянно брать на кухне что-нибудь выпить или выбегать в туалет и, при этом, быстренько в Ателье прошмыгнуть.

Мне удалось только дважды, под сомнительным предлогом, отлучиться из кабинета в то время, пока она телефонировала. И не успевала я только снять трубку, как она заканчивала разговор с откровенным намеком: «Я должна кончать. Враг — на проводе».

Мне не удалось определить, говорила она с мужчиной или с женщиной. Там происходил, вероятно, щелчок на линии, который меня выдавал, а ее предупреждал.

И потом, в полдень, она сидела за столом напротив меня. Ни единым словом не упоминала она этот инцидент. Она ухмылялась мне с таким видом, что было яснее любых слов. Враг на проводе! Она знала, что я видела ее насквозь и ломала себе голову о ее намерениях, совершенно точно она это знала. И каждой улыбкой она мне объясняла: «Ты ничего не можешь мне сделать».

Когда она поворачивалась, потом, к Роберту, то вела себя, будто у них все еще был медовый месяц. Она была полна планов на вторую половину дня и надувала губы, если ему не удавалось устроить так, чтобы лежать с ней на солнышке или сопровождать по магазинам.

К свадьбе Роберт подарил ей маленький автомобиль, марки «рено». Текущий счет он ей, также, открыл. Он дал указание Олафу Вехтеру, регулярно перечислять значительную сумму, которой она могла свободно распоряжаться.

Время после полудня она проводила, разъезжая по округе и щедро тратя деньги. Правда, для меня оставалось загадкой, где она их оставляла. После ее, так называемых, визитов к парикмахеру, не было заметно никакой перемены. Если она одна делала покупки, то притаскивала домой дешевое барахло. Она, пожалуй, воображала, что я не замечу разницы, если она мимолетно повертит чем-нибудь у меня перед глазами. Но у меня всегда был хороший глаз на качество.

Где оседали деньги, которые Олаф Вехтер переводил на ее счет, мне, к сожалению, разузнать не удалось. В руках у Фехнера — я была в этом уверена. Маленькая радость в предвкушении большого куска, который они собирались себе отрезать. Утешительный приз за те часы, на которые он должен был предоставить ее Роберту. Вознаграждение шлюх кассировали ведь, как водится, сутенеры.

Олаф отказался контролировать ее счет. Для него это было бы мелочью, и он должен был только установить, совершала ли она переводы и оплачивала ли счета в отелях. Счета бы показали местонахождение Фехнера.

Олаф постучал себя по лбу. «Миа, ты параноик. Если Роберт быстро не предпримет мер, я даю его браку, самое большее, несколько недель. Иза, во всяком случае, не будет этого долго терпеть, если я правильно ее понимаю».