Петра Хаммесфар - Сестра

Да, там было много чего обсудить. Отцовское завещание, все эти клаузулы, которые препятствовали тому, чтобы она смогла воспользоваться своими красными коготками. Возможно, что он не был сходу согласен заниматься с ней и Фехнером совместными делами. Об этом я судить не могу и не хочу. Но и долго ей не потребовалось, чтобы убедить его в преимуществах и научить, как лучше всего можно вывести меня из равновесия.

Это была бы просто находка для Пиля. Изучение характера простого человека, который был неожиданно вырван из привычного окружения и ослеплен богатством других. Быстрое превращение Йонаса Торховена.

Изабель действовала очень тонко, чтобы соблазнить на это своего брата. Из его комнаты доносились всегда только безобидные непринужденные разговоры. Главное оговаривалось в другом месте и с соответствующим звуковым оформлением, которое делало невозможным что-либо понять.

Так было уже в первый вечер. Когда, около одиннадцати, я собиралась идти спать, в комнате в конце галереи было тихо. А из прилегающей ванной, доносилось громкое плескание. Это звучало, как будто кто-то неистовствует в полной ванне.

Ах ты, Боже мой, думала я, теперь эта дурочка втащила его в ванну, а вытащить одна не может. Роберт приобрел специальный подъемник, которым было несложно пользоваться. Изабель с этим не справлялась. В некотором отношении она была чересчур глупа.

Я позвала Роберта, чтобы он мог ей помочь. Он сразу же пришел, но дверь комнаты была заперта, а ванная не имела выхода на галерею. Роберт несколько раз постучал и спросил, все ли в порядке.

Все было в порядке. Во всяком случае, в помощи Изабель не нуждалась. Ее голос звучал немного запыхавшимся, но был совершенно радостным, когда она крикнула нам, что сама со всем справится. Роберт этим удовлетворился, пожелал мне спокойной ночи и пошел в свою комнату.

Изабель оставалась еще немножко со своим братом. Только после трех я услышала, по соседству, ее перешептывание с Робертом. Она сожалела, что разбудила его.

Приезд Йонаса Торховена изменил многое, только для Роберта все осталось по-прежнему. Не было никакой разницы, была ли Изабель в разъездах, или ухаживала за своим братом. Для Роберта она оставалась практически невидимой.

С утра до вечера она бегала вокруг Йонаса. Она покидала дом, еще только лишь для того, чтобы приобрести что-нибудь для него. Ему нужен был собственный телевизор, видеомагнитофон, различные фильмы для развлечения и пара приспособлений для укрепления тела — гантели, эспандер, чтобы он, по крайней мере, в верхней части не оброс мхом.

И всякий раз, за прошедшие недели, когда наверху закрывалась за ней дверь, я знала, что они склоняют друг к другу головы и шикарно развлекаются ее грязной игрой.

Но вначале, конечно, это выглядело по-другому. Когда, на утро после его приезда, Изабель понесла наверх завтрак, я пошла за ней. Я думала, может я должна показать ей еще раз, как пользоваться этим подъемником. Но поднимать, при его помощи, как я предполагала, Йонаса из постели, ей было не нужно.

Когда я вошла, он уже сидел на краю кровати. И в первый момент, я могла только неподвижно смотреть на него. На нем были только крошечные трусики и больше ничего. Тело, как обещание — сильно загоревшее и хорошо сложенное. Мне было очень нелегко представить, что нижняя часть была практически мертвой. Он сидел там, будто только что из отпуска на побережье, а не из клиники.

На его груди, руках и ногах я не обнаружила никаких шрамов. Он сидел лицом к двери, и только на его лбу и на носу можно было заметить остатки следов несчастного случая. Но это были только легкие черточки, никакого сравнения с моими шрамами. Как обстояло дело у него со спиной, я не могла судить, ее я и позже никогда не видела обнаженной.

Изабель пододвинула к кровати маленький столик, на который поставила поднос. Завтрак на двоих. Я, как обычно, уже позавтракала с Робертом. Однако когда она спросила, принести ли еще один прибор для меня, я согласилась.

Я пила кофе и беседовала с Йонасом. Изабель сидела рядом, как пугливая серна. Мне не хотелось прямо спрашивать его об аварии. Мы говорили только в общем, о погоде, о солнце в Тунисе и о дожде здесь. Он был очень неразговорчивым. Не успела я допить свою чашку, как Изабель объяснила, что я должна извинить, но Йонасу сейчас нужно в ванную.

«Если я чем-нибудь могу помочь…», — предложила я.

«Большое спасибо, — сказала она быстро. — Это очень мило, с твоей стороны, Миа. Но с твоей рукой, помощь от тебя, вероятно, была бы небольшая».

Она подкатила кресло к кровати. Йонас оперся обеими руками о подлокотники и перемахнул в него. Это произошло так стремительно, что я могла только восхищенно покачать головой. «Вы действительно очень хорошо справляетесь», — констатировала я.

Он пожал плечами. «Ты, — сказал он, — если уж мы живем под одной крышей, то не должны быть так формальны. А что до этого…» Он легко похлопал по подлокотнику. «Что мне еще оставалось, как только не приучиться к этой штуке настолько быстро, насколько возможно. Это было первое, чему я научился — переходить из постели в инвалидное кресло. Хочется ведь быть настолько независимым, насколько это возможно, чтобы не доставлять другим лишние хлопоты. Назад это функционирует еще не очень хорошо, но я этому учусь».

В то время, пока говорил, он взялся под коленками, поднял свои ноги и поставил их на предназначенные для этого, опоры. Потом он улыбнулся Изабель. «Сейчас, я думаю, самое время».

Она укатила его в ванную и закрыла дверь. Я снова спустилась вниз и обсудила с фрау Шюр меню на следующие дни. Затем я пошла в Ателье и растратила время на раздумья об этом замечании Изабель о моей руке. Она действительно не пропускала ни одной возможности для едкого намека.

Потом, в какой-то момент до полудня, она появилась в Ателье с вопросом, идущим от сердца. По всей видимости, ей не хотелось его задавать. Но у нее было задание.

«Йонас просил узнать, не хочешь ли ты составить ему, немного, компанию, чтобы лучше познакомиться. Естественно, если у тебя нет более важных дел».

У меня не было вообще никаких дел, и я часто составляла ему компанию также и в последующие дни. Йонас совершенно очевидно предпочитал проводить время со мной, а не со своей сестрой. Роберт был очень счастлив от этого. Он немного ожил, а мы с Йонасом, действительно отлично понимали друг друга.

Слишком хорошо. К сожалению, я не сразу это заметила. Это был только мерзкий трюк, чтобы устроить мне подвох, но сначала нужно было меня умаслить. Под девизом: я только наполовину человек, ты только наполовину человек, так почему бы нам не сойтись? И я попалась на это. Как глупая зверушка, попалась в западню.