К. Сэнсом - Седьмая чаша

Я улыбнулся.

— Ну что, договорились?

— Вы умеете торговаться, сэр, как и все адвокаты.

— В этом вы правы. Так как же, принимаете мои условия?

Женщина улыбнулась слабой печальной улыбкой.

— Принимаю. И спасибо вам за заботу.

И в этот момент над городом разнесся торжественный звон колоколов. Мы выглянули на залитый солнцем двор, прислушиваясь к перезвону. Где-то там, в дворцовой часовне, король наконец женился на Кэтрин Парр.

Весной 1543 года развернулся новый виток борьбы между религиозными реформаторами и традиционалистами, которые доминировали в последние годы правления Генриха VIII. Хотя Эдвард Сеймур, граф Хартфордский, начал свое восхождение к вершинам власти, но одной из наиболее выдающихся фигур среди реформаторов продолжал оставаться Томас Кранмер, который благодаря своим хорошим личным отношениям с королем сумел сохранить за собой сан архиепископа Кентерберийского. Частично своим благополучием он был обязан тому, что в отличие от Кромвеля и Вулси он не пытался манипулировать королем.

Но все же после возвращения из-за границы ультраконсерватора Стивена Гардинера последовали попытки сместить Кранмера, чему активно содействовал епископ Лондона Боннер. Преследованиям подверглись радикалисты из числа приближенных к Кранмеру людей как в Кембридже, так и в Лондоне, но против них не нашли каких-либо серьезных улик. Король напугал Кранмера, заявив ему: «Теперь я знаю, кто самый главный еретик в Кенте», но тут же поверг Гардинера в шок, поставив Кранмера во главе комиссии, которой предстояло расследовать обвинения против него самого. Работая над романом, я руководствовался фактами, изложенными в книге Дайармейда Маккалока «Кранмер» (Лондон, 1996 г.). Наибольшей опасности со стороны своих недругов Кранмер подвергался, скорее всего, осенью, а не весной, как написано в романе.

В начале 1543 года атаки против протестантства были предприняты и в парламенте. Епископ Боннер возобновил кампанию преследования радикалистов в Лондоне. В тот год парламент принял суровый закон, направленный против реформаторов, фактически запретивший рабочим сословиям и женщинам читать не столь давно появившуюся Библию на английском языке, экземпляр которой во времена Кромвеля имелся в каждой приходской церкви. Я весьма благодарен сотрудникам библиотеки колледжа Святого Иоанна в Кембридже, позволившим мне полистать экземпляр Библии 1539 года, принадлежавший, возможно, самому Томасу Кромвелю. Именно ее фразеологию я использовал, цитируя Книгу Откровения, хотя и немного изменил правописание, бытовавшее в эпоху Тюдоров.

Неоценимую помощь оказала мне книга Сьюзан Бриджен «Лондон и Реформация» (Оксфорд, 1989 г.), в которой, в частности, рассказывается о преследованиях «сектантов» в Лондоне и охоте на тех, кто отступал от религиозных догм и осмеливался употреблять в пищу мясо во время Великого поста. В ее книге описывается Лондон, разделенный на приходы реформаторов и консерваторов. Радикалисты, считавшие себя гонимыми святыми, часто утешались верой в то, что в Книге Откровения предсказан скорый конец «зверя» в лице Рима. В то время многие, подобно сегодняшним христианским фундаменталистам, были убеждены в том, что живут в последние дни перед Армагеддоном, и повсюду видели «верные приметы» приближающегося апокалипсиса. Они воспринимали неизбежное, по их мнению, жестокое уничтожение человечества как нечто само собой разумеющееся. Удивительное сходство между пуританами эпохи Тюдоров и нынешними фанатиками христианской веры прослеживается и в том, насколько избирательно они читают и цитируют Библию, какое чрезмерное внимание уделяют Книге Откровения, как слепо уверены в своей правоте и каким языком излагают свою точку зрения. Что касается Книги Откровения, то я разделяю мнение Гая относительно того, что, когда после долгих колебаний первые отцы церкви все же решили включить ее в христианский канон, они выпустили в мир нечто весьма опасное.

Леди Кэтрин Парр стала супругой Генриха VIII в июле 1543 года. Венчанию предшествовали несколько месяцев настойчивых ухаживаний со стороны короля. Много лет спустя, уже будучи королевой, Кэтрин призналась, что в отличие от своих предшественниц не имела ни малейшего желания выходить замуж за монарха. Возможно, отчасти это объяснялось нежными чувствами, которые она испытывала по отношению к сэру Томасу Сеймуру. Нельзя сказать наверняка, симпатизировала ли Кэтрин Парр реформаторам уже в 1543 году. Мне думается, что да, поскольку в противном случае остается предположить, что она стала убежденной сторонницей реформ только после брака с королем. Но в последние годы жизни антипатия Генриха VIII по отношению к реформаторам неуклонно росла, делая такие воззрения крайне опасными. Поэтому второй вариант кажется маловероятным.

Взгляды врачей эпохи Тюдоров на психические заболевания были более разнообразны и глубоки, чем можно предположить. Как и любая другая отрасль медицины, тогдашняя психиатрическая наука основывалась на теории дисбаланса между «четырьмя жизненными жидкостями», питающими человеческое тело. Так, например, меланхоликам рекомендовалось чаще употреблять в пищу салат, поскольку он «холодный и влажный». Но вместе с тем многие врачи давали пациентам вполне разумные советы, поощряя меланхоликов или «удрученных», как почтительно называли страдающих депрессией представителей привилегированных классов, почаще выходить из дома, гулять на свежем воздухе, слушать музыку и вести приятные беседы.

Не думаю, что методы Гая являются необычными для того времени, хотя его интерес ко всему, что связано с психическими заболеваниями, безусловно необычен. С другой стороны, и католики, и протестанты часто рассматривали наиболее ярко выраженные формы того или иного психического недуга в качестве одержимости. Католики в таких случаях предписывали исповедь и поклонение святым образам, протестанты — молитвы и пост. Временами, как это происходит с Адамом Кайтом в романе, люди, обладающие нестабильной психикой и одержимые какой-нибудь религиозной идеей, оказывались в нешуточной опасности, поскольку им грозило обвинение в ереси и публичное сожжение на городской площади.

Относительно медицинских воззрений того времени я почерпнул много полезного из книги Роя Портера «Социальная история безумия» (Лондон, 1987 г.), а труд Майкла Макдональда «Загадочный Бедлам» (Кембридж, 1981 г.) рисует захватывающую картину психиатрической практики одного из врачей, жившего в начале XVII века. Ему приходилось встречаться со случаями «синдрома грешника», от которого страдал Адам Кайт и который породили к жизни постулаты лютеран и кальвинистов о том, что Бог поделил человечество на спасенных и проклятых. Этот феномен неоднократно проявлялся и в последующие века. Взять, к примеру, первое Большое пробуждение (the first great Awakening) в колониальной Америке восемнадцатого века, когда произошло несколько получивших широкую известность самоубийств, совершенных людьми, которые считали себя безнадежно проклятыми.