Михаил Март - Усталая смерть

— Точно. Только мы же на машине поехали. Я взял ее у приятеля. Ты же не велел на мотоциклах. А машину я там бросил. Возле кемпинга на стоянке осталась. Голова не соображала ничего. Как дал газу на своих двоих, что очухался, когда до города ближе стало, чем возвращаться назад.

Подполковник включил двигатель и тронул машину с места.

— Тачку сейчас заберешь и отгонишь к хозяину. Возле кемпинга вас кто-нибудь видел?

— Нет. Там дансинг начался, народ на дискотеку валом валил, машин полно.

— Уже лучше. Когда вернешься в город, пойдешь к Сергею Точилину. Скажешь так. На него свидетельница указала. И есть другие свидетели с автобусной остановки. Его запомнили, как убийцу.

Может, уже ищут. Сматываться ему надо. Скажешь, что твой дядя готов ему помочь.

— Ты чего, крестный, засветиться хочешь?

— Мне важно, чтобы он удрал из города, тогда уж точно не останется сомнений, что он убил таджика. Через дня три объявим его в розыск, а его уже след простынет. Мне этот парень для дела нужен. Характеристики подходящие. А то, что он меня увидит, не имеет значения. Мавр сделает свое дело, а потом и умереть сможет. Будет первопроходцем. Посылку в Москву повезет. Засыплется в пути — значит, сдохнет. Не засыплется — тем более сдохнет. Мне почву прощупать надо. Скажешь ему, что я ради тебя на это иду. Документы, машину и деньги он получит. От такого предложения не отказываются.

Хитрово вытащил из кармана газету и протянул племяннику.

— У меня днем репортеры были. Я дал им описание Сергея с твоей фотографии и сказал, что таким убийцу помнят свидетели. Нам остается проверить только всех владельцев мотоциклов в городе, и убийца окажется за решеткой. Ну а журналисты, как понимаешь, раздули историю на свой лад. Так это вечерний выпуск. Я думаю, когда Сергей прочитает о себе в газетке, то жареный петух его клюнет в задницу.

— Класс! Ты даешь, крестный!

— Ради кого? Ты слишком много лишних забот стал мне доставлять. На рожон лезешь. Один раз прошло, два, но потом и я помочь не смогу. Работать с головой надо.

Хитрово наблюдал в окно, как Рудик выгонял машину с темной стоянки. Прошло все гладко. Где-то в трех сотнях метров, в лесочке, лежали два трупа. И подполковник знал, что спозаранку его опять разбудит звонок дежурного по управлению.

Лучше всего поехать домой и выспаться, если получится. Так он и сделал.

Но выйдя из своей машины возле дома, он заметил «джип» метрах в тридцати. Машина посигналила ему фарами.

Нет, выспаться ему не дадут.

Задняя дверца открылась, из нее вышел бритый бугай в длинном черном пальто и уступил ему свое место.

На заднем сиденье еще один тип с нахальной физиономией, но с приятными чертами лица. Подполковник сел рядом.

Шофер также не стал им мешать, и они остались вдвоем.

— Пришел клевать зернышки, Семага? — коротко бросил Хитрово.

— Твои отморозки, Роман Аркадич, сегодня череп раздолбали Фархаду. Ты меня просил, и я не трогаю твоих байкеров. Не мое дело. Мы друг другу не мешаем. Но сначала Саддридин, потом Камиль, Саид, а теперь и Фархад. Я с этих людей имел долю, кто мне будет платить?

— Никто, Семага. Этот бизнес перешел в наши руки. А мы в крыше не нуждаемся.

— Меня такой базар не устраивает, начальник. Я попал на большие бабки.

— Заткни свою варежку. Под тобой рынки, бордели, порт. Тебе мало? Не суй свой длинный нос в наркоту. С ФСБ тебе незачем связываться. Не по зубам.

— А вам по зубам?

— Мы сторгуемся. Но не с тобой.

— Опасную игру затеял.

— Своими безмозглыми придурками можешь шушеру пугать.

— Войны хочешь?

— Это с тобой-то? Ты думаешь, я ментов в ружье поставлю и на стрелку к тебе приду? Дурак ты, Семага. Я на тебя тамбовских натравлю, у них давно руки по твоей шайке плачут. А если еще самарским и тольяттинским информацию подкинуть, кто их авторитетов из автоматов свинцом шпиговал, то от тебя и трухи не останется. Сам на коленях приползешь, в СИЗО попросишься. Я тебя посажу. Но только не в предвариловку, а на всю катушку. А дальше с тобой в зоне разберутся. И передай всей братве саратовской. Вы только и пируете, пока я жив. И к моему караваю грабли не тяни. Туда, где воняет наркотой, чтобы ваша вонь не примешивалась. Смотри, Семага. Я начал большое дело, и ты у меня под ногами не топчись.

Семага ничего не ответил, скрипнул зубами. Подполковник вышел из машины, хлопнул дверцей и направился к своему дому.

На кухне работал телевизор, жена, не отрывая глаз от экрана, подогревала мужу ужин. Передавали местные новости, где речь шла о распоясавшихся байкерах, совершивших четвертое убийство за последний месяц.

— Господи! Рома, ну неужели вы ничего не можете сделать? Это же беспредел. На улицу страшно выйти.

Хитрово налил себе стакан водки и выпил залпом.

— А что, Лиза, давай все бросим к чертовой матери и уедем жить в Питер. Сначала я тебя с детьми туда отправлю, а сам через полгодика переберусь. Мне могут дать крупную ссуду, и я куплю квартиру в Питере. А?

— Ох, Ромочка. Всю жизнь мечтала вернуться к берегам Невы. Ну куда нам сейчас трогаться? У Ленки диплом, Наташка на последнем курсе. У Сашки выпускной класс.

— Диплом заочно защитит, а школ и в Питере хватает. В лучший лицей Сашку определим. А Наташку переведем в другой вуз. Поди, не хуже наших. Пару месяцев у твоей сестры поживете, а там и квартиру купим.

— Белены объелся или уже со стакана косеть начал? Где же такие деньжищи взять? А с этой квартирой что делать? Ты двадцать лет бандитов ловил, чтобы ее получить. Она даже не приватизирована. — Женщина махнула рукой. — Поживем до осени, а там видно будет. Вот Ленка диплом получит…

— Дожить бы до этой самой осени,— пробурчал Роман, наливая второй стакан.

Жена его не слышала, она не отрывала глаз от телеэкрана.

— Вот ужас-то! А ведь у твоей Галки Рудик тоже с мотоцикла не слезает. Как бы не связался с этими мерзавцами. Он парень с характером!

Светлана дотянулась рукой до тумбочки и нажала кнопку выключателя. Слабый голубой свет озарил крохотную комнатку, где помещались кровать, два табурета, стол и покосившийся от времени шкаф.

Но обстановка не смущала, главное, что кровать широкая и непродавленная.

Сережка взял сигарету и закурил.

— Ты бы видел свои легкие,— сказала девушка, кладя ему на грудь свою очаровательную головку с пышными волосами. — Легкие курильщика похожи на губку, которой ты моешь свой мотоцикл. Она черная, а когда ты ее выжимаешь, то вытекает отвратная маслянистая жижа. То же зрелище мы увидим, если выжмем твои легкие.

— Из меня, Белочка, уже все, что могли, выжали. Я ходячий труп.

Она погладила его по груди, где, как она точно знала, имелось семь глубоких шрамов разной величины.

— Видела я, какой ты труп. Помнишь, как летом ты через брод не проехал и мотоцикл на своем горбу перетаскивал?