Михаил Март - Усталая смерть

Такое равнодушие подливало масла в огонь. Семенов начал понимать, что ему пора раскрыть карты, иначе он упустит свой шанс. А из них двоих шанс нужен был Семенову, как это ни странно покажется.

Журавлев молчал. Он пил кофе. Семенов сам начал торговаться.

— У меня материалы, изобличающие преступную деятельность Германа Поплавского. Видеозапись, где он душит малолетних девочек собственными руками. И еще компромат на триста чиновников высшего звена. Записью занимался лично я. Оригиналы оставались у меня, а Тихвинскому я передавал только копии. Сегодня видео— и аудиозаписи принимаются судом как улики. Речь идет о подлинниках и оригиналах. Учитывая, что записи велись цифровыми камерами на кассеты DV, то качество от копирования не страдало и Тихвинский понятия не имеет, что у него копии. В случае провала Тихвинский начнет шантажировать и давить на чиновничий аппарат. Если у следствия будут оригиналы, то станет ясно, кто ему ставит палки в колеса, и на удар можно ответить тем же ударом. По закону Ньютона, сила действия равна силе противодействия. И еще раз повторюсь, что поддержкой президента заручиться не мешало бы. На Юрия Поплавского и Тихвинского компромата не существует. Те мелочи, которыми я располагаю, для их адвокатов семечки. Ну что скажешь, Дик?

— Очень увлекательная история. Но не сказал бы, что она заслуживает всеобщего внимания.

— Не переигрывай, Дик. Мой товар следствию нужен, как воздух.

— Хотите правду? Следствию будет интереснее, если при взятии клуба в Ватутинках охрана не окажет сопротивления и сама откроет ворота. Чтобы не хватали девчонок в заложницы и не устраивали пальбу.

Семенов кивнул.

— Поговорим и об этом. Но хочу предупредить. У старшего брата есть свои люди, и они мне не подчиняются. Сколько их, я не знаю. Но это фанатики, которые выполнят любой приказ хозяина. А Юрий Емельянович пойдет на все ради спасения своего сумасшедшего брата. Здесь я вам ничем помочь не смогу. Я даже не знаю, где его искать. Этот человек для меня до сих пор остается загадкой.

— Понятно. А теперь, Григорий Ефимыч, пора перейти к делу. Что на что вы меняете? Каковы ваши условия игры? Вы только хвастаетесь своими богатствами, как скупой рыцарь, но готовы ими пожертвовать ради… Чего ради?

— Ты ставишь правильный вопрос. Ради свободы. Мне нужно трое суток. Я должен вывезти семью за границу и уехать сам. Не ищите меня. Забудьте обо мне. Я вложу в ваше дело неоценимый вклад. Сдаю всю организацию, об которую вы лбы себе расшибете. Тихо и без боя, плюс улики. Дело того стоит, чтобы забыть об одном старшем охраннике, мелкой сошке, не имеющем особого веса. Кого сейчас могут интересовать бывшие полковники ФСБ?

— Что мы получим взамен?

— Ты принимаешь условия?

— Я не Господь Бог.

— Врешь, Дик. Что ты скажешь, то и будет. Тебе я поверю, а твоим генералам нет. Ты готов меня прикрыть?

— Согласен. Трое суток я вам дам.

— Все. Я запомнил твои слова. Тогда так. Внизу стоит синяя «четверка». Нос к носу с твоей битой. Оставишь ее себе взамен сломанной. В багажнике лежит сумка. В ней лазерные диски DVD. На них записаны все оргии. В том числе и сам профессор Поплавский. Сумочка небольшая. На диски я переписал, чтобы сжать формат и сделать материал компактным. Его можно использовать в работе. Оригиналы на кассетах DV лежат в чемодане в одной из ячеек камеры хранения. Номер и код я сообщу тебе, когда пойму, что мне открыт зеленый свет. Теперь о клубе. Для всех я уезжаю в командировку в Саратов. Пришло время получать кокаин. Они еще не знают, что подполковник Хитрово убит и в городе неразбериха. За меня останется человек, которому я могу доверять. Он получит приказ от меня лично пропустить спецназ на территорию. Я дам тебе его мобильный телефон, ты позвонишь ему в день операции, он распахнет перед вами ворота и прикажет охране сложить оружие и не оказывать сопротивления. Надеюсь, охранников вы допросите и отпустите. Они люди подневольные. Кабинет профессора находится над моим. Номер 314. Сначала возьмите его по-тихому, а потом можете накрыть оба зала с клиентами и обслугой. Этого мало?

— Щедрое предложение.

— Наконец-то оценил.

— Где вы храните все архивы и материалы на женщин?

— У Приленской. Адреса я не знаю. В Москве арендована трехкомнатная квартира, куда свозятся все материалы.

— Почему их не сжигают?

— Потому, что профессор их изучает и пишет по ним свой очередной том о психологии половых извращений. Дописался и сам превратился в маньяка. Там отчеты по каждому конкретному случаю. Их составляла Приленская. Она все еще пляшет под дудку своего бывшего мужа. И сама завязла в этом болоте по самое горло.

— Имя стрелка?

— Не знаю. Бывший ученик профессора. Он его когда-то вытащил из тюрьмы и перевел в психушку, а потом ему помогли выйти из нее. Командует им Приленская. Зовут его Игорь, и он фанатично предан супружеской паре психически больных психиатров. Она связывается с ним через бассейн «Локомотив». Сдает пальто швейцару. Некий дядя Коля. После сеанса уходит. Швейцар достает из ее кармана записку. Через час-другой приходит Игорь, и швейцар перекладывает записку в карман его пальто, пока тот бултыхается в бассейне. Никаких личных контактов. Мне он не подчиняется. Убрать Эллочку решила Приленская. Скандал с побегом из «зоны» замять не удалось. Игорь исполнил ее приказ.

— Но предварительно вы все же получили от нее мой адрес.

— Да. Я ее пугнул, но не трогал. О том, что с ней покончат, можно было догадаться. Мое преступление заключается в том, что я ее об этом не предупредил.

— Больше у меня к вам нет вопросов, Григорий Ефимыч. С этой минуты пошел отсчет ваших трех суток. В течение этого времени я смогу вас прикрывать, дальше смотрите сами.

Семенов встал, вынул из кармана ключи, техпаспорт и генеральную доверенность на машину.

— Вот тебе взятка. Только не воспринимай мои слова всерьез. Я же знаю, что ты за свою работу ничего от ментов не получишь. Как всегда, останешься ни при чем. Я ведь многое о тебе знаю, Журавлев. Не зря носил погоны полковника. Знаю, потому и верю тебе. А теперь прощай. Через день позвоню тебе на мобильник и назову место расположения камеры хранения, номер ячейки и код.

— Не лежит ли там бомба?

— Лежит. Мощная бомба и взрывной волной многим башки поотрывает. Но не тебе.

Семенов направился к двери, где его поджидал телохранитель. Кофе он так и не выпил.

Журавлев остался в кресле. Ему было о чем подумать.

Сережа отошел подальше от лавочки. В Ватутинки он приехал на автобусе. Дик где-то разбил машину, но не вдавался в подробности. Теперь у них не было собственного транспорта, и он не мог сесть в машину и, прикрывшись книжкой, прочитать письмо. Пришлось найти укромный уголок и там ознакомиться с посланием. Он развернул листок, вырванный из блокнота, исписанный мелким почерком с обеих сторон.