Дэн Уоделл - Кровные связи

А потом он услышал крик.

Пронзительный, отчаянный вопль в ночи. Сначала Найджел решил, что произошла пьяная драка, но крик повторился. Никто вокруг не обратил на это внимание, очевидно, в подобных местах это было в порядке вещей. Найджел почувствовал, как у него заколотилось сердце.

Крики доносились справа, позади станции. Там, за баром, тянулась небольшая улочка. Он поспешил туда. Улица стала постепенно расширяться. Над ним нависал ужасающий бетонный Уэстуэй; шум машин создавал непрерывный звуковой фон. Найджел ускорил шаг и перешел на легкий бег. В пятидесяти ярдах от себя он заметил молодую женщину. Она кричала, широко расставив руки и наклоняясь вперед, чтобы голос звучал сильнее. Перед ней на дороге по диагонали стояла припаркованная машина, водительская дверца была открыта, фары горели. Судя по облаку выхлопных газов, двигатель работал. Найджел бросился к женщине.

Она, казалось, не заметила его и продолжала кричать. Когда он приблизился к ней, она замолчала. Найджел поднял руки, показывая, что все в порядке, чтобы женщина не паниковала. Он огляделся, но не понял, почему она кричала. С воплей женщина перешла на шепот. Левой рукой она зажимала рот, а правой указывала на приоткрытую дверь гаража. Дверь была освещена, но дверной проем зиял чернотой. Найджел шагнул туда. Он заметил лишь белую надпись граффити на двери: «Челски — придурок…»

На улице было пустынно. Найджел облизнул обветрившиеся губы и нагнулся, чтобы посмотреть, что находилось за дверью. Там было очень темно. Женщина перестала кричать и начала голосить.

Найджел приблизился к двери. Он достал из кармана платок и через него взялся за ручку. Он стал аккуратно открывать дверь — дюйм за дюймом, так, чтобы фары автомобиля и огни с Уэстуэя могли осветить внутреннюю часть гаража. На него пахнуло едкой смесью бензина и скипидара. Когда света стало больше, он различил очертания тела. Это была молодая женщина. Найджел отпустил дверь и подождал, убеждаясь, что она не сорвется с петель. Потом он зашел внутрь.

При ближайшем рассмотрении он увидел, что женщина блондинка, в джинсах и цветастой рубашке, которая была разорвана, обнажая окровавленные изуродованные груди. Кровь уже застыла и стала студенистой. Она лежала на спине с раскинутыми в стороны руками. Найджел посмотрел на ее лицо. Чистое, нетронутое. Но на месте глаз зияли две черные дыры с запекшейся вокруг них кровью, обрамлявшей пустые впалые глазницы, зловещие, темные и, казалось, все еще способные видеть.

Найджел знал, что эта картина останется с ним до конца дней, она будет появляться перед ним, как ужасная заставка, всякий раз, едва он закроет глаза. Он отступил и медленно прислонился к двери гаража, будто пытаясь защитить то, что осталось от достоинства молодой женщины.

Два или три человека появились на дороге. Один пытался успокоить женщину. Другой звонил по мобильному телефону.

— С тобой все нормально? — крикнул Найджелу чернокожий парень.

Через несколько секунд вокруг собралась толпа.

Найджел кивнул. Он медленно сел на землю перед дверью в гараж, преграждая путь к нему.

Вдали он услышал вой полицейской сирены.

Монотонное стрекотание полицейского вертолета эхом разносилось в ночной тишине, свет от его прожектора скользил и метался по прилегающим улицам. Они опоздали, и Фостер это прекрасно понимал. Убийца скрылся, бросил свою страшную ношу и растворился в большом безликом городе. Все это время Фостер и его отряд ждали у другой станции метро. Это волновало его больше всего, преступник по-прежнему оставался на свободе. Фостер знал, что независимо от того, мог он предотвратить убийство или нет, его начальству новость не понравится. Особенно, если в дело вмешаются стервятники-журналисты. Следствие по делу о гибели его отца подорвало репутацию Фостера, которую он так старательно создавал за долгие годы работы детективом; у него осталось мало союзников. Если вообще остались.

Фостер стоял посередине Мелтон-роуд. Он уже сбился со счета, сколько ночей приходилось ему проводить на этих богом забытых улицах в короткие предрассветные часы, в ярком свете прожектора над трупом какого-нибудь несчастного неудачника. Когда наблюдаешь, как твой отец сводит счеты с жизнью, чтобы спастись от грядущей агонии, смерть незнакомцев уже не причиняет тебе таких страданий. И все же гибель женщины стала для Фостера шоком. Они знали о предстоящем убийстве за несколько часов до того, как преступник собирался нанести удар, и все-таки опоздали.

Фостер посмотрел на женщину. Глаза вырезаны, а грудь растерзана. Карлайл обследовал тело. Заметив детектива, он поднял голову, и они поприветствовали друг друга. Их напряженные лица передавали всю мрачность ситуации. Никто не сказал ни слова. Фостер осмотрел гараж, пока Карлайл заканчивал работу. Ничего необычного он не нашел.

— Я думаю, ей было около тридцати или тридцать с небольшим. Время смерти примерно пять или шесть часов вечера, — произнес патологоанатом.

Фостер кивнул. Это было ответом на один из главных для него вопросов.

— Причины?

— Еще пока рано говорить. Предположительно, причиной стала одна из ран на груди, но я должен осмотреть ее более тщательно.

— А глаза?

— Их могли удалить и до смерти. Но я надеюсь, это случилось после убийства. Глаза вырезали аккуратно, с большой осторожностью, а не просто вырвали, а это значит, что она была без сознания. Зрительный нерв уцелел, но поврежден.

«Око за око», — вздохнул Фостер. Дарбишир лишился рук. Вероятно, эти надругательства над трупами являлись символичными, а не ритуальными. Например, женщина что-нибудь видела или руки Дарбишира сделали нечто такое, их и отрезали? А почему тогда тело бродяги осталось нетронутым?

— А как насчет ран на груди?

— Похоже, преступник пытался вскрыть грудную клетку. У женщины были силиконовые имплантаты. Они взорвались, отсюда такое месиво. Когда мы произведем вскрытие, я достану все, что осталось. Посмотрим, может, мы сумеем узнать серийный номер. Иных способов установить ее личность у нас нет. Если не считать необычной татуировки на лопатке.

Фостер нагнулся. Карлайл осторожно перевернул женщину, чтобы он мог видеть ее правое плечо. Там был изображен какой-то символ, что-то восточное. Фостер сделал набросок в своем блокноте.

— Знаешь, что это обозначает? — спросил Карлайл.

— Нет. Но я почти уверен, это что-то японское. Я был в Японии несколько лет назад. Удивительное место. Это единственная отметина, которую вы нашли?

— Да. Не считая ран на груди, разумеется.

Фостер посмотрел на кровавое месиво, бывшее когда-то грудью женщины. Разобрать послание было невозможно. Придется дождаться, пока ее очистят. И все же состояние груди и тяжесть нанесенных ран свидетельствовали о чем угодно, только не об аккуратности преступника. Они были нанесены с яростью.