Эрик Гарсия - Ящер [Anonimus Rex]

— Винсент, послушай… — умоляет она, и слезы наполняют исполненные нежности карие глаза. Зеленые контактные линзы мокнут в извлеченном из сумочки контейнере.

— Я не могу… Как ты… — Я не в состоянии продолжать эту речь, а потому предпочитаю скорчить обиженную рожу. Так лучше дойдет.

— Думаешь, я не хотела все рассказать тебе? Прямо тогда, в греческом ресторане, собиралась выложить все без утайки. Прямо там, перед всеми, просто сказать, чтобы ты понял, что ты и я… что мы одинаковые.

Я сардонически усмехаюсь и трясу головой:

— Мы не одинаковые.

— Мы оба дины.

— Во всяком случае, ты так утверждаешь. Может, это тоже костюм.

— Что за ребячество, Винсент, конечно нет.

— Почем мне знать, черт побери? — взрываюсь я, и что-то во мне радуется, когда она вздрагивает. — Я имею в виду, господи, Сара… или это Джейси?

— Это Джейси.

— Ты уверена?

— Это Джейси, — кротко повторяет она.

— Прекрасно. Что ты еще скрываешь, Джейси? Я, правда, уже вдоволь позабавился. Ты пропадаешь, ты не пропадаешь, ты человек, ты дин…

— На то есть причина, — перебивает она.

— Хотелось бы надеяться. Меня бы обеспокоило по-настоящему, если бы ты проделала все исключительно ради собственного удовольствия. Итак, ты собираешься поведать мне свою историю?

— Если ты мне позволишь.

— Я тебе позволяю.

— Хорошо.

— Хорошо. Теперь говори.

Она никак не решается, ерзает по дивану и не смеет взглянуть мне в глаза. А прежде все было так просто!

— Не знаю, с чего начать, — говорит она, и я предлагаю начать с начала.

— По сути, и не было никакого начала. Все как-то само… выросло.

— Как сорняки?

— Пять лет назад, — продолжает Джейси, — в Нью-Йорке на улице я познакомилась с Донованом. Ну, не совсем на улице — оба мы оказались за стойкой магазина деликатесов в Гринвич-Виллидж. И оба мы были свободны, привлекательны и готовы к любовным отношениям, хотя в тот момент не знали этого. Я учуяла его, как только он подошел. Никогда не встречала дина с таким мощным запахом. Ты запомнил его запах, Винсент? Когда навещал Донована в больнице?

Я помню запах жареного мяса, запах запеченного Раптора, и хотя считаю, что Джейси Холден в какой-то мере заслуживает страданий за все, что она мне устроила, вряд ли эта информация будет справедливым воздаянием.

— Это же больница, — отвечаю я. — Сама знаешь, как там все продезинфицировано.

Она понимает, что я лишь тактично уклоняюсь от ответа, и благодарно кивает:

— Он был способен наполнить комнату своим ароматом. Словно волна роз, нахлынувшая с моря. Я называла его моим маленьким морским драконом. Я ела булку с солониной под майонезом, и его это позабавило. Он сказал, что я ничего не понимаю в еде. Это были его первые слова: «Мадам, простите за назойливость, но вы совершенно не разбираетесь в еде».

Как мило.

— И куда же вас привела эта чушь? — заговорила во мне старомодная ревность, ну и плевать.

— Ты сказал начинать с начала, вот я с начала и начинаю. Он был парень что надо, Винсент, и во многом похож на тебя. Не только потому, что тоже был Раптор. Ваше чувство юмора, ваш стиль, ваши манеры — все очень похоже. Не сомневаюсь, он бы тебе понравился.

Лестью она всего добьется; я несколько смягчаюсь:

— Не сомневаюсь. Дальше.

— Потребовалось какое-то время, прежде чем Донован пришел к мысли о женитьбе, но когда до этого дошло, она овладела им целиком. Сам понимаешь, планы относительно нашей совместной жизни, нашего будущего… Мы жили в районе Западных Восьмидесятых улиц, Донован все еще служил у Раймонда, я была поглощена работой в Совете, место в котором заняла не без его помощи, и вместе мы являлись тем, что половина мира считает блестящей парой, а другая половина мерзкими яппи. Как бы то ни было, мы чувствовали себя счастливыми. Имелась лишь одна небольшая проблема…

— Дети.

— Да. Дети. — Джейси подбирает под себя длинные бурые ноги и, свесив хвост с дивана, откидывается на подушку. Я все так же чинно опираюсь на подлокотник. — Я хотела детей, Донован хотел, но принадлежа к различным видам… Наверное, мы могли бы усыновить ребенка. Я знаю, в мире достаточно производителей яиц, но нам хотелось именно своего. Это эгоизм? Я полагаю, что Донован как-то упомянул об этом на работе, и Раймонд связал нас с доктором Валлардо. По сути дела, мы стали для него одним из первых опытов. Он возился с птицами, ставил какие-то эксперименты на ящерицах, лягушках и змеях, но до нас у него было всего несколько пациентов-динов. В своей лаборатории он тогда работал тайком, так что мы по ночам пробирались в медицинский центр на анализы и процедуры. Я до сих пор не могу забыть ужасающую смесь мела и цинка, которую мне приходилось поглощать, до сих пор от нее в горле першит.

— Так вы были подопытными кроликами?

— Да хоть тараканами, если бы это помогло стать родителями. Мы знали, на что идем. Прошел месяц, шесть месяцев, год — никакого толку. Я продолжаю сдавать яйца, Донован семя, доктор Валлардо все это перемешивает, жмет на все генетические рычаги, чтобы петелька А вошла в прорезь Б, но ничего из этого не выходит.

Я пожимаю плечами:

— Случается.

— Конечно, да только от этого не легче. Для Донована это оказалось куда большим ударом, чем для меня. Он стал подавленным. Донован всегда был подвержен перепадам настроения. Как правило, периоды уныния длились у него недолго, и я привыкла вместе с ним продираться сквозь депрессию: долгие дни в полудреме, мрачная психоделическая музыка… но на этот раз хандра тянулась и тянулась неделю за неделей. Постоянная вялость: дома, на работе, в постели… Недели обратились в месяцы, и достаточно скоро я заметила, что он сторонится многих вещей. Сторонится меня.

— В каком смысле?

— Взять, к примеру, свадьбу. Прошло полгода, и Донован, который готовился к этому событию, словно к вторжению в Нормандию, больше не казался… столь воодушевленным. Как будто сомневался. Не во мне, не в моем желании, но в себе самом. И всего несколько недель спустя я поняла, что он спит с Джудит Макбрайд.

— Частный детектив?

— Здравый смысл. Это было очевидно с самого начала, просто я не желала осознавать. — Знакомая песенка. — На самом деле, мои так называемые подруги — волчья стая светских сук, проводящих время в обсуждении фальшивых человечьих ногтей и причесок, — где-то через месяц просто вывалили на меня все это. «Видела сегодня за ланчем Джудит с Донованом, — сообщает мне одна. — Чудесно они проводят время». А я вынуждена кивать, улыбаться и поддерживать разговор, делая вид, что речь идет об обычной деловой встрече работодателя и служащего. Ну, в конце концов я все поняла и была совершенно раздавлена. Пять лет жизни коту под хвост, и все потому, что какая-то увядающая старая кошелка не может придумать ничего лучшего, как морочить голову обезумевшему Раптору.