Майкл Доббс - Прикосновение невинных

Придется поступить именно так. Изидора Дин не заслуживает упоминания в дневнике, не стоит даже маленькой сноски. Не станет он описывать и методы, с помощью которых обыграл Изу и защитил Полетт. Инспектор полиции, член его собственной ложи. Редактор, чью шкуру он спас в опасном деле о клевете. Управляющий банка, с которым по воскресеньям Деверье играет в теннис, директор клиники, обязанный ему должностью, даже посольство Соединенных Штатов Америки, признательное за «Дастер». Никто из них не знает, почему он обратился за помощью в деле этой опасной иностранки, причиняющей всем столько беспокойства. Они были просто рады оказать содействие ему, Полу Деверье. Впрочем, рассказывать об этом не стоило.

В его дневнике будет правда, но не вся. В истории с журналисткой не было ничего, чем стоило бы гордиться. Деверье испытывал только стыд, а он не привык к этому чувству и потому не хотел ни с кем им делиться.

До поздней ночи он описывал свой триумф в деле «Дастера». Грязные подробности жизни председателя комитета. Собственная ловкость в разрешении проблем с немцами, японцами и маленьким киприотским выскочкой. Организация победы на выборах. Он, Пол Деверье, изменил ход истории. Дальше министр описал свою победу над этой шлюхой, женой бывшего министра транспорта, хотя едва мог вспомнить ее имя. Посмаковал другие победы.

Пол Деверье. Один из многих. В один прекрасный день все узнают о его победах, не сейчас, а только тогда, когда правда уже не сможет нанести ему никакого вреда. Пусть пройдет время, тогда его отступления от общепринятых правил в политике и семейной жизни, этические нарушения будут выглядеть великими достижениями, которыми они и являются в действительности. Историческими достижениями.

Все свои победы Деверье охотно принес бы в жертву — все до единой, — лишь бы спасти Полетт.

Дэниел шевельнулся, осторожно открыл глаза и посмотрел на Изу, сидящую на соседней кровати. Она провела беспокойную ночь, горькие мысли гнали сон прочь.

— Нам нужно побольше узнать, Дэниел. О детях, кто их покупает, кто продает.

— М-да…

— Сегодня утром, до моей встречи с Фолдом. Я должна прощупать почву, быть уверенной в том, что говорю.

— Правильно.

— Не будем себя обманывать. Ты прекрасно знаешь, что ребенка можно продать не только для усыновления. Нам важно узнать все факты.

— Нам?

Иза укоризненно покачала головой. Она уже начала привыкать к тому, что чем меньше на Дэниеле одежды, тем красноречивее он становится, и решила накинуть халат.

— Да, Дэниел. Нам . Так что прочисти мозги, оденься наконец и найди кого-нибудь, с кем мы можем поговорить до моего свидания с Фолдом.

Блэкхарт посерьезнел.

— Полиция? Может быть, Скотланд-Ярд?

— Ну да!.. Меня вроде и нет в стране, в сумке пятнадцать тысяч чужих денег, и ты хочешь отправить меня прямо в Скотланд-Ярд?

— О'кей, о'кей. У меня размягчение мозгов. Найду кого-нибудь еще.

— Я пью кофе без сахара, — бросила Изидора через плечо, направляясь в ванную.

Когда она вернулась одетая, Дэниел сидел за столом с кружкой кофе в руках и довольно улыбался.

— Ваше желание для меня закон, госпожа моя, — сказал он с шутливой торжественностью. — Через девяносто минут. «Католическая рука помощи». На той стороне Темзы, за Ватерлоо.

— Хорошо, раб, — кивнула она и наклонилась, чтобы поцеловать Дэнни в лоб. От него удивительно хорошо пахло.

Они пришли на десять минут раньше, но женщина, назначившая им встречу, приветствовала их улыбкой. Это была стройная темноволосая женщина в майке с надписью «Спасите леса», заправленной в обтягивающие джинсы. Она представилась как Джуди Вассерман, акцент выдавал в ней уроженку Восточного Лондона. Они долго блуждали по коридорам большого и несколько обветшалого здания, со стенами, обклеенными плакатами, призывающими предотвратить экологическую катастрофу. Тесные комнаты заполняли женщины, ведущие безнадежное сражение с горой новых книг. Кабинет Джуди помещался на переделанном под офисы чердаке. Скат крыши оставлял мало места для полок, и кипы бумаг поднимались с пола, подобно сталагмитам. Джуди аккуратно перешагнула через одну кипу, очистила два стула для гостей и пригласила их садиться.

— Добро пожаловать в наше богоугодное заведение. Вы хотите поговорить о детях? Я в вашем полном распоряжении.

— Мы хотим знать все о продаже детей, — тихо сказала Иза.

— О каком именно направлении? — спросила Вассерман.

— А это важно? — вмешался Дэниел.

— Еще как, если вы ребенок, — ответила Джуди. — Для детей повсюду в мире жизнь — короткая и тяжкая борьба против болезней и жестокости, которую большинство из них проигрывают. Так что продажа детей — совершенно законное дело во многих странах, особенно в Азии и Латинской Америке. Немногие счастливчики будут проданы для усыновления хорошим, белым, среднего достатка родителям на Запад.

— Немногие счастливцы?

— Пять, может быть, десять тысяч в год. Зависит от моды. Притащите телевизионную камеру в детский дом любой страны третьего мира, и будущие мамы и папы не замедлят появиться, размахивая чековыми книжками и желая купить одного, а может, взять и второго, если удастся договориться о хорошей скидке. «И получить, и сэкономить». О, они говорят себе, что помогают семье этого ребенка; печально, но это не так.

— А как все обстоит на самом деле?

— Где-то кто-то делает деньги, и большие деньги, так что они никогда не достаются матери… Обычно адвокат назначает очень скромный гонорар, но потом обнаруживается, что у него возникла масса каких-то непонятных дополнительных расходов.

— Вы не одобряете усыновления?

Джуди отбросила с лица волосы.

— Конечно, нет. Продажа детей порождает дикие формы эксплуатации. Рынок торговли детьми дает миллионы каждый год; я хотела бы, чтобы эти деньги шли на укрепление семей, а не на их разрушение. Запад лишает неразвитые страны природных богатств, зачем же отбирать еще и детей?

— Вы говорили о других формах эксплуатации, — настаивала Иза.

— На каждого усыновленного ребенка приходится, может быть, десяток проданных для других целей. Я провела несколько лет на Востоке, в тех местах, где с детьми обращаются, как с телевизорами, их покупают и продают на рынке, а потом выбрасывают, когда они становятся бесполезными. В Таиланде вы можете нанять мальчика или девочку на час или купить их. За наличные. Четыреста фунтов. Иногда гораздо дешевле. Родители могут продать своих детей за сумму, которая требуется им для покупки дозы наркотика или холодильника. Почти то же самое происходит на Филиппинах, в Южной Корее, Индии и дюжине других стран. В Китае отдают даже младенцев-девочек, если вы сумеете их вывезти.