Афанасий Егоров - Бой - баба

Расплакалась навзрыд Александра. В спальню убежала. Дверью напоследок шваркнула. Да так, что все невольно вздрогнули.

Распрямился медленно прокурорский. Одернул внушительно лапсердак, снова вид представительный принял. Глянул на часы важно, взгляд строгий на опергруппу перевел:

— Ну, чего встали? Закругляться давно пора. Утро уже скоро.

Сердится следователь. Взгляды косые на себе ловит. Улыбочки двусмысленные. Чувствует он — накрылась репутация медным тазом.

Еще до обеда весь город узнает, как сдуревшая баба прилюдно его за волосы таскала. И когда?! При исполнении служебных обязанностей! И сдачи оглашенной не дашь. Совсем тогда засмеют…

Было бы за что. А то — за пацана. Ничего с ним не станется. Молодой еще, быстро все заживет. Зато впредь умнее будет. Никогда против закона не пойдет.

Остановился следак возле сидящего под охраной перевязанного офицера.

Качнулся с пятки на носок, объявил строго:

— Вам придется с нами проехать. Для уточнения обстоятельств.

— Никуда он не поедет! — жестко отреагировала незаметно появившаяся в комнате Александра. — Или меня вместе с ним забирайте!

— Это почему? — сделал непроницаемое лицо прокурорский.

Амбиции в нем взыграли. Ну почему некоторым штатским всегда неймется?! Да кто они такие — в следственные мероприятия вмешиваться?!

Поняла состояние правоохранителя красавица. Взяла легонько под локоток, к окну насильно отвела. Заворковала, улыбаясь:

— Вы же видите, Сережа, человек еле сидит. Нельзя его в тюрьму помещать, понимаете? Уход Виктору сейчас нужен. Покой полный.

— В СИЗО есть штатная медсестра, — оттаивая под лучистым взглядом, попробовал сопротивляться представитель закона. — Надо будет — врача вызовем…

— Ну, Сережа-а, — капризно надулись полные губки, — не будьте злюкой. Вы же до-обрый… Обещаю, Виктор явится к вам по первому требованию.

Сломался следак. Не выдержал мягкого нажима. Опять под чары красивой кокетки угодил. Сказал преувеличенно сурово, поворачиваясь к несостоявшемуся задержанному:

— Сдайте документы. В четырнадцать ноль-ноль жду вас в своем кабинете.

Пошел на выход, с неожиданным смущением чувствуя на спине благодарное тепло пронзительно синих глаз.

Прошло два дня. Днем выматывали занудные допросы в ставшем вдруг неприятным здании прокуратуры. Вечера заполнялись визитами к быстро поправляющемуся, уже почти не краснеющему, грустно улыбающемуся Роберту.

И однажды наступила ночь. Та самая. Буйная. Жаркая. С долгими, перехватывающими дыхание поцелуями и страстными объятиями. С упоительными ласками и прерывистым, горячечным шепотом. Совсем как в недавнем сне.

А рано утром на столике в спальне появились роскошные свежесрезанные гладиолусы. Открыла глаза Александра. Проговорила сонно, не оборачиваясь:

— Спасибо, Витенька. Но больше не надо. На службу ехать не на что будет. Все на цветы растратишь.

— А я их не покупаю, — беззаботно отозвались за спиной.

Задумалась на минутку женщина. Сна остатки прогнала. Теплицы недалеко от дома припомнила. Повернулась стремительно с криком:

— Мальчишка! Хулиган! Воруешь, значит?! А еще офицер…

Замерли упреки на полных губах. Взгляд из пронзительного растерянным стал. Рука к горлу потянулась.

Не сильна пока в воинских званиях красавица. И в колодках орденских пока не разбирается. Но поняла обостренным внутренним чутьем — не придется ей за мужа будущего краснеть.

Вскочила грациозно с постели, погон с широкими просветами огладила. Пальчиком по наградным колодкам провела. Забросила тонкие руки за крепкую шею, в зрачках карих утонула.

Серьезен необычайно Виктор. Морщинки жесткие у рта пролегли. Сказал чуть дрогнувшим голосом, не опуская затвердевших глаз:

— Уезжаю я сегодня, Саша. Отпуск кончился.

— Куда?..

— Куда все — на Кавказ. Просьба одна — дождись. С собой не зову. Знаю — бесполезно. Все равно не поедешь.

Набухли подозрительной влагой синие глазищи. Обида на мгновение мелькнула.

— А ты не знай. Ты сначала попробуй.

— Что… попробовать? — плеснулась искорка надежды в медленно оттаивающем строгом лице.

— Позвать попробуй, дурашка!