Джонатан Келлерман - Выживает сильнейший

– Зачем? – Шарави искренне удивился.

– Взглянуть на чудеса электроники.

– Так мы работаем вместе?

– А у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда, – ответил Шарави.

– В таком случае мой заключается в том, чтобы посмотреть на ваше гнездо. Если вы не готовы, я буду знать, с кем имею дело.

Здоровой рукой Шарави коснулся верхней губы, в глазах его светилось невинное удивление.

– Хорошо. Почему бы и нет?

Шарави назвал нам адрес на Ливония-стрит, предложил добираться самим и ждать его около дома. Затем он скрылся в кабинете Кармели.

Машина неслась по Ла-Сьенеге мимо темных окон ресторанов в сторону Олимпик-авеню.

– Левая рука у него лишь подпорка, – сказал Майло.

– Увечный детектив, расследующий дело об увечных жертвах. Он наверняка видит его по-своему.

– Что бы он ни говорил, как ты думаешь, его на самом деле прислали сюда разбираться в нашем дерьме?

– Не знаю.

– Строго между нами, Апекс, идея не так уж и плоха. Мы находим подонка, израильтяне делают свое дело, все обходится без всякой шумихи, без дурацких репортажей в прессе и продажных адвокатов. Кармели и Бог знает сколько еще безутешных родителей получают хоть какое-то успокоение.

Майло рассмеялся.

– Из меня образцовый слуга общества, а? Карающая рука закона. Выделывать такое с несчастными детишками... – Он выругался. – Малевать кровью, надо же. Значит, в кроссовках тоже DVLL. Выходит, Рэймонд – третий. Меня беспокоит то, что буквы всплыли лишь благодаря чистой случайности. И твоему зоркому глазу. – От его смеха я почувствовал легкое раздражение.

– Что такое?

– Ты тоже ничего не слышал о Мяснике?

– Нет.

– Эксперт с опытом расследования одного-единственного дела! – Майло провел рукой по лицу и бросил взгляд на часы. – Господи, третий час ночи. Робин, наверное, места себе не находит?

– Надеюсь, она спит. Перед выходом из дома я предупредил ее, что буду поздно.

– Почему ты так решил?

– Надеялся на прогресс.

– Что ж, кое-чего мы достигли.

– Ты продолжишь расследование, если придется работать с Шарави?

– Неужели я должен все бросить только потому, что Кармели возомнил себя полководцем? Прости мое справедливое негодование. Парень потерял дочь, он сейчас и вправду на пределе. Что в моих действиях изменится от поддержки консульства? Да ничего. А ведь сейчас дело уже не только в Айрит.

– Не забывай, работая с Шарави, ты в определенной мере можешь использовать его. Кармели говорил о каких-то ресурсах.

– Да. Аппаратура. Но сначала нам нужно найти того, за кем имеет смысл вести наблюдение.

Мы пересекли Робертсон-авеню, и я вновь услышал его смех.

– В конце концов, кто лучше меня разберется во всей этой мешанине? Лучшие показатели раскрываемости!

– На восемнадцать процентов выше ближайших соперников. Ха!

– Мамочка всегда говорила, что я буду первым.

– Ей лучше знать.

– Собственно, она говорила немного иначе. Майло, говорила она, что с тобой случилось, почему ты вечно сидишь дома? И где та милая девчушка, с которой ты встречался?

Мы ехали по Ливония-стрит. Чтобы попасть в квартал 1500, нужно было свернуть налево. Майло сбавил скорость.

– Чуть больше километра от дома Кармели, – заметил я.

– Наверное, заходят друг к другу.

– Видимо. Вот почему изменилось отношение Кармели. Шарави сказал ему, что ты знаешь, что делаешь. Или прокрутил ему пленки.

– Получил поддержку от Старшего Брата, – бросил Майло. – Интересно, соседи догадываются, что живут рядом с Джеймсом Долбаным Бондом?

Соседи проживали в небольшом аккуратном в испанском стиле особнячке, построенном лет семьдесят назад. У Шарави был такой же. Почти скрытый от глаз густой зеленью можжевельника, на маленьком, почти лишенном травы газоне стоял крытый розовой штукатуркой дом. Родом увидел серую «тойоту» – ту самую, что я заметил неподалеку от школьного двора.

Крыльцо освещалось лампой, бросавшей желтоватый свет на деревянную дверь. Не успели мы позвонить, как дверь распахнулась, и Шарави пригласил нас войти.

Куртку он снял и был сейчас в светло-голубой рубашке и джинсах. Короткие рукава обнажали его лишенные волос, тонкие, но мускулистые руки. На безымянном пальце – обручальное кольцо.

В стене у двери я увидел панель сигнализации. Гостиная и столовая оказались абсолютно голыми, лишенными всякой мебели: чистый, натертый до блеска паркет, белый потолок, пустой кирпичный камин без экрана, глухие, непроницаемые шторы на окнах.

По короткому и узкому коридору мы прошли мимо кухни в заднюю часть дома.

– Выпить не желаете? – спросил хозяин, на мгновение задержавшись у двери в ванную. Везде горел свет – как будто Шарави подчеркивал, что скрывать ему от нас нечего.

– Начнем с ваших штучек, – ответил Майло.

Слева от ванной была спальня: огромная кровать, крытая армейским одеялом, и тумбочка, с дешевой лампой. В конце коридора оказалась вторая спальня.

Металлические жалюзи на окнах. У дальней стены стол, точная копия того, что стоял в кабинете Кармели. Радом – черное виниловое кресло на колесиках. На столе мы увидели то, из-за чего пришли: полицейский сканер, коротковолновую и СВЧ-радиостанции, свинцово-серого цвета ноутбук, лазерный принтер, устройство для подзарядки аккумуляторов, факс и машинку для уничтожения бумаг с пустой корзиной. Небольшая стопка инструкций для пользователя, коробки с кассетами и лазерными дисками.

Сбоку от компьютера два белых телефона, три стандартных упаковки бумаги и пара сшитых из темно-бордового бархата мешочков, украшенных вышитой золотом звездой Давида. На меньшем по размеру мешочке покоилась ермолка – темно-синяя с красными розами по краю.

– Для отправления обрядов, – пояснил Шарави, заметив мой взгляд. – Покрывало, святые реликвии и молитвенник. Мне требуется вся помощь, которую можно получить.

– И о чем же вы молитесь? – спросил Майло.

– По-разному.

– В зависимости от ваших желаний?

– В зависимости от того, насколько достойным человеком я себя чувствую. – Шарави достал из верхнего мешочка сложенный квадратом кусок белой шерсти с черными полосами.

– Как видите, ничего опасного здесь нет.

– Если Господь на вашей стороне, или хотя бы если вы в этом уверены, то тут уже может скрываться опасность, – сказал Майло.

– Я верующий, значит, по-вашему, опасный фанатик?

– Нет, я собирался сказать всего лишь...

– Понимаю ваши опасения – начинали мы и в самом деле не очень удачно. Но к чему зря тратить время? Вы хотите раскрыть эти убийства, и я тоже. Мною руководит не только профессиональное честолюбие, но и стремление как можно быстрее вернуться в Иерусалим, к жене и детям.