Джонатан Келлерман - Выживает сильнейший

Машина неслась по уже знакомым улицам. Зина сидела почти вплотную ко мне – насколько это позволял рычаг коробки передач. Негромко подпевая пойманной в приемнике мелодии, левой рукой она лениво ласкала мою шею. Фальшивые ноты хриплого голоса вызывали желание заткнуть ей рот.

– Крут, крут, – повторила Зина. – С тобой явно нужно быть понежнее.

Думая о предстоящем, я не мог одержать улыбки.

Несмотря на все принятые Даниэлом и Майло меры предосторожности, такого развития событий никто не ожидал.

Не более двух часов назад я прощался с Робин.

Как далеко можно позволить себе зайти?

Я попытался выстроить перспективу: распростертое меж деревьев тело Айрит, Латвиния на школьном дворе, покрытые кровью кроссовки Рэймонда, боль, которую перед самой смертью ощутил в спине Мелвин Майерс. Что, если сидящее рядом существо – малость тронутое, но в общем-то не опасное – не имеет ко всему этому никакого отношения?

– Улица Лириков за тем углом. Повернешь налево.

На повороте я бросил взгляд назад в надежде увидеть машину Майло, но ни один из немногих ближайших ко мне водителей не выказывал готовности повторить мой маневр.

На поднимавшейся по склону холма узенькой улочке пришлось сбросить скорость до минимума, и я воспользовался этим, чтобы упорядочить мысли. По бедру барабанили пальцы Зины.

– Езжай до самого верха.

Я осмотрелся. Справа – жилые дома, слева к озеру спускался сухой склон с редкими кактусами. Между домами мог бы открываться неплохой вид на восток, если бы его не портили огромные и безобразные вращающиеся тарелки радаров расположенного неподалеку аэропорта.

– До самого верха, – с нетерпением в голосе повторила Зина. – Отлично, теперь сюда, налево, к Рондо-Виста. Мой дом – следующий.

Я остановил машину на покрытой трещинами бетонированной площадке. Ничем не примечательный уголок Лос-Анджелеса, в беспорядке разбросанные дома, тишина, зной.

Площадка упиралась в двери гаража, стоявшего вплотную к невыразительному белому кубу под плоской крышей. По бокам выложенной цементными плитами дорожки из земли торчали высохшие, мертвые кустики цветов, и только герань в ящике у двери еще подавала слабые признаки жизни.

– Afa maison [14] Мой дом (фр.). , - проговорила Зина. – Французский язык – язык плоти.

Она поцеловала меня, выбралась из машины и направилась к дому. Я последовал за ней. Открыв дверь, Зина замерла на пороге, вгляделась в полумрак прихожей, подняла руку, приветствуя кого-то внутри, и повернулась ко мне.

– Вот дерьмо. Все срывается, Эндрю.

– Что случилось?

Она нежно коснулась пальцами моего лица.

– Ах, бедняжка исходит страстью, а тут такое разочарование. Гости, Эндрю. У меня остановились старые друзья. Я рассчитывала, что днем их не будет, но, видимо, у них изменились планы. Жаль, но от реальности не уйдешь.

– Все мы в руках случая. – Я заставил себя нахмуриться.

– Какая досада, милый.

В раздумье Зина приложила палец к губам, посмотрела на циферблат часов.

– Я могла бы, – сказала она, указывая глазами в сторону гаража, – предоставить минут на пять в твое распоряжение свой рот... Но не хочется нашу встречу заканчивать столь прозаично. Где ты живешь?

– В Фэйрфаксе.

– Из любви к еврейской кухне?

– Из стремления сэкономить.

– Живешь один? Хотя, конечно. Но нет, слишком много времени нужно, чтобы добраться до твоего семитского поселка, а мне необходимо еще вернуться в магазин.

В магазин. Как будто выставленные в нем на продажу ценности никак нельзя оставлять без присмотра.

– Просто здорово, – сказал я.

Зина поднялась на цыпочки, притянула к себе мою голову, поцеловала в нос.

– Я знаю, что обидела тебя, Эндрю, но так уж случилось. Спасибо за обед.

– Спасибо за оказанную честь.

– Правда? – Еще один поцелуй – в щеку.

– Да. Правда.

– Как ты галантен, Эндрю. По-моему, мы оба – удивительно приличные люди. Вот что я скажу, милый. – Зина положила руку мне на грудь. – Если бы момент уже не прошел, я затащила бы тебя в гараж, распластала на заднем сиденье машины и так поработала языком, что ты потерял бы сознание. Но, увы.

Я отвез ее к магазину.

– Пока, Эндрю, – бросила Зина, хлопнув дверцей.

– Мы еще встретимся?

– Встретимся, не встретимся... Это будет зависеть от того, захочешь ли ты довольствоваться тем, что я смогу тебе дать.

– То есть?

– То есть в ближайшем будущем тебе не светит никаких плотских забав со мной, милый. То есть максимум того, что ты можешь себе позволить, это ущипнуть меня украдкой во время беседы.

– Беседы с твоими гостями?

– С ними и с другими тоже. – Улыбка ее была радостной, как у ребенка. – Я задумала вечеринку с коктейлями, Эндрю. Завтра в девять, ничего торжественного. Ты – в числе приглашенных.

– А по какому поводу вечеринка?

– Просто так. Пользуйся каждым днем, как учили древние. Дружеский разговор в приятной компании. Повеселимся. Ты хоть помнишь, что такое веселье?

– В обществе одной трети процента? Я допущен в круг посвященных?

– Не слишком ли много слов, Эндрю?

– Много?

– К чему это все, если мы уже поладили?

Через открытое окошко Зина наполовину влезла в машину, схватила мою руку и прижала ее к своей левой груди. Твердый, набухший сосок едва ли не царапал через тонкую ткань блузки ладонь.

– Значит, придется брать то, что дают, Зет.

– Почему меня это не удивляет, а? Завтра в девять. Привет.

– Обаянию и возраст не помеха, – проговорил Майло, потягиваясь за рулем коричневой «хонды», которую я раньше и в глаза не видел.

Он поставил машину у перекрестка бульвара Сансет и Сен-Висенте под сенью раскидистой сосны родом с моей и предложил мне следовать за ним.

Для разговора Майло выбрал спокойную улочку в Беверли-Хиллз, бежавшую параллельно северной оконечности парка Роксбери: мамаши, прогуливавшиеся с детьми, чернокожие няньки, продавец мороженого и припаркованные повсюду машины. Здесь никто не обратит на нас внимания.

– Я получил хорошую встряску. Она чертовски агрессивна.

– Ты недооцениваешь себя, Алекс. Значит, мисс Дюймовочка оказалась весьма сексуальной?

– Груди так и торчат. По-видимому, ей не стоило никакого труда приручить Понсико. Готов поклясться, что это его она имела в виду, говоря о мозгах без позвоночника. Думаю, убийства DVLL планируются на собраниях «Меты» – если не всего клуба, то, во всяком случае, какой-то отколовшейся от них группы. Мне представляется, что Понсико с энтузиазмом воспринял идею, но слишком прохладно отнесся к претворению ее в жизнь, чем сильно разочаровал Зину и ее друзей. Кто-то из них, в частности те, кого она поселила у себя, будут завтра наверняка присутствовать на вечеринке. А прилет Санджера, похоже, превращает вечеринку в рабочую встречу. На которую, между прочим, приглашен и Эндрю.