Лесли Форбс - Пробуждение Рафаэля

Этим вечером на поверхности урбинского омута сознания на короткое время появилось название Сан-Рокко. Оно всплывало в кафе и барах, сопровождаемое пузырями полузабытых слухов, которые лопались, распространяя зловоние, и скоро снова ушло в глубину под натиском новостей о войне, которую продолжали «Чистые руки». Всё лето на площадях Рима, Милана, Флоренции гремели взрывы — мафия доказывала, что её влияние распространяется далеко за пределы Сицилии и Неаполя. В этих взрывах видели также протест против январского ареста сицилийского крёстного отца мафии Тото Риина, после того как долгие годы полагали, что он находится в бегах.

— Но, как оказалось, — сказал мэр, обращаясь к Франко, — всё это время подонок спокойно жил в Палермо — даже когда его люди убили прокурора Фальконе! [109] Фальконе Джованни (1939–1992) — легендарный итальянский прокурор, бескомпромиссный борец с мафией, погибший от её рук на Сицилии. Выясняется, что множество мафиози, о которых нам говорят, что они «скрываются от правосудия», «ушли в подполье», живут себе припеваючи не под, а над землёй и над законом в своих домах по соседству с нами, Франко! Спокойно гуляют с семьями, ходят в церковь, посылают детей в государственную школу, как мы, нормальные граждане. Всё, на что мы можем теперь надеяться, — что наконец-то увидим смерть Первой республики и рождение славной Второй.

— Неприятное это дело, рождение, — мрачно сказал Франко.

Стоял один из тех октябрьских дней, какие могут озолотить урбинских агентов недвижимости, работающих с иностранными покупателями. В этом свете даже убогая хибара, привлекательная разве что своими шустрыми или полудохлыми тараканами, смотрелась как на развороте в «Архитектурном дайджесте». Шарлотта разглядывала снимки сдающегося жилья, пытаясь выбрать между маленьким сельском домиком «с видом на берег» или «просторной» однокомнатной квартирой в городе. Она не могла позволить себе ни того ни другого — так почему не помечтать о них обоих? Настроение было отличное, и, снисходительно смотря на себя — Женщину, Приглашённую на Прекрасный Итальянский Ланч на Винограднике, — она посмеивалась над собственным легкомысленным оптимизмом. Она сбросила жакет, повернула запястья к солнцу, чтобы ощутить голой кожей его тепло, движение, которое напомнило ей вчерашний рассказ Прокопио. Убегая от этой неприятной картины, она нырнула в свою любимую крытую улочку, где приглушённый свет сглаживал морщины стариков, а щёки молодых женщин заставлял рдеть, как алебастровые фрукты. Свет скульпторов, а не резкая белая фотовспышка середины итальянского лета. «Сегодня, — решила она, — забуду о Прокопио и его россказнях и приму предложение графа. Начну жизнь заново».

У Шарлотты становилось привычкой выходить из пансиона на задние улицы, избегая растущие толпы паломников, прибывающих заказными автобусами из всех стран Европы. Старые и немощные, больные духом и телом, которым не принесли облегчение ни Фатима Лурдская, ни святой Антоний Падуанский, теперь все они искали чуда здесь. Слепые постукивали перед собой белыми палками, не ведая о красоте города, рядом с ними шли penitenti [110] Кающиеся (ит.). из Испании, стегая себя по спине верёвками с узлами. Шарлотта видела таких, кто, едва выйдя из автобуса, падал наземь и так, на коленях, полз по всей виа Мадзини до дома Рафаэля. Переходя её сейчас, она вынуждена была остановиться и ждать, пропуская целый автобус таких ползущих паломников, чьи голые колени оставляли длинный извилистый кровавый след. Булыжник был ржавого цвета не от грязи или древности, как долго думала Шарлотта, а от старых пятен засохшей крови этих бесчисленных кающихся грешников.

На Рыночной площади она нашла микроавтобус, посланный за ней и съёмочной группой, но ни Паоло, ни Донны не увидела. Она присоединилась к Джеймсу, который наблюдал за другой группой паломников, высадившихся из автобуса и направлявшихся к дому Рафаэля.

— Неужели они не понимают, что картины там уже нет? — сказала она.

— Не думаю, что для них это важно. Слишком далеко зашло.

Она удивилась, услышав, что съёмочная группа поздравляет Джеймса с тем, как удачно он вёл вчерашнюю вечернюю программу.

— С Донной всё в порядке? — спросила она.

— М-м… Донна не смогла вести вчерашнюю часть, ответил Джеймс. — Я вёл вместо неё.

— Она не больна? — Шарлотта почувствовала себя виноватой, оттого что не позвонила девушке хотя бы извиниться за то, что уехала в Сан-Рокко без неё.

— Думаю… гм… она вполне здорова. Вообще-то… гм… Вообще-то её не пригласили. Понимаешь… графиня… она особо дала понять, что Донна не должна появляться… какая-то неприятность… связанная с ней, произошла на вилле «Роза» на прошлой неделе, и понимаешь…

— Неприятность? Это не похоже на Донну, — сказала Шарлотта. — Наверно, просто недоразумение…

— О нет, нет, у меня создалось впечатление, что дело… гм… серьёзное. Она там разбила этрусскую вазу… умышленно… семейную ценность.

— Но Донна ничего не смыслит в этрусках! — (Народ вокруг Шарлотты покатился со смеху.) — Что я сказала такого смешного?

— Не думаю, что причина в этрусках… дело скорее личное…

— Понятно… А где Паоло?

— Он встретит нас на вилле.

Шарлотта заняла место за водителем и отвернулась к окну. Они проехали мимо массивного здания Урбинского университета, с его прямоугольным современным силуэтом, и она старалась не обращать внимания на дома в стиле испанских гасиенд и швейцарских шале, появляющиеся здесь, как повсюду в Италии, вместе с рекламными щитами в американском духе, зазывающими в спортивные центры и туристские комплексы. Она была рада, когда пригороды остались позади и они свернули на длинную дорогу, бегущую между двух рядов кипарисов — этих вечнозелёных восклицательных знаков, которые в Италии указывают, что вы приближаетесь или к важному сооружению, или к кладбищу. Шарлотта, не забывшая свой предыдущий визит на виллу «Роза», не могла подавить чувство радостного предвкушения, когда автобус устремился вверх по крутой гравийной дороге, исчерченной тигриными полосами теней от кипарисов, к вершине холма, где башни, как великаны часовые, охраняли небольшое укреплённое поселение. «В тот раз я была тут как обычная посетительница, — подумала она не без приятности, — а в этот буду гостьей самого владельца».

Въехав в сводчатые ворота, автобус остановился на большой площади, с которой открывался захватывающий вид на окрестности. Здесь пассажиров встретил учтивый молодой человек в чёрном, помощник графа.