Олег Бажанов - Герой нашего времени.ru

— Что? — удивился Иванов.

— Просила обязательно тебя привести, — повторил Ващенка.

— И ты, скотина, привёл и ничего мне не сказал?

— Да я тебе всё время намекал! — Ващенка состроил обиженную физиономию. — А на «скотину» отвечаю — сам такой!

Иванов рассмеялся. Его развеселил факт, что он уже в который раз не замечает того, что лежит на поверхности. А Тамара, действительно, настойчивая женщина.

— Ты прав. Я снова в дураках, — примирительно произнес Иванов. — Не обижайся.

— Снова тебе везёт, — уже миролюбиво, но с оттенком лёгкой зависти, произнёс «правак». — Что в тебе такого бабы находят?

— Не прибедняйся. Маринка ничуть не хуже Тамары. Пойдём лучше прогуляемся.

Они вышли из вертолёта и побрели по бетонной рулёжной дорожке в сторону взлётно-посадочной полосы. Гудение и свист авиационных двигателей над аэродромом не стихали ни на минуту. Аэродром работал как конвейер. На взлётную полосу один за другим садились, заруливали на стоянки, уступая место, и взлетали самолёты и вертолёты разных типов. Иванов любил смотреть на взлетающие машины, когда красота, мощь и сила сливаются в одно стремительное движение — разбег, отрыв и рывок в высоту! Только там, в небе, лётчик чувствует себя свободным и счастливым. Там он — хозяин положения, хозяин своей судьбы. Там он ощущает себя ближе к Богу. И все красоты Земли и Неба принадлежат только ему.

Сегодня в основном работали штурмовики «Су-25». По одному и парами они тяжело гружённые уходили в небо. Самолёт «Су-25» внешне машина очень симпатичная: с острым носом, с гармонично сливающимся с корпусом красивым остеклением пилотской кабины, с двумя двигателями под основанием крыльев рельефно выделяющимися на фюзеляже и со множеством точек подвески для боезапаса под крыльями. Из-за этих точек подвески, крылья самолёта спереди напоминают два гребня с зубьями для волос. Но в полёте эти машины смотрятся очень эстетично.

— Какая силища! — прокричал Ващенка, пересиливая грохот двигателей очередной взлетающей пары. — Когда мы-то взлетим?

По заданию сегодня экипаж Иванова должен был возить секретную почту. Но машина с документами почему-то задерживалась. Ещё через час ожидания на стоянку к вертолёту прибежал солдат-посыльный и вызвал командира экипажа и лётчика-штурмана к командиру полка. Оставив борттехника на стоянке, Иванов и Ващенка вместе с прибежавшим солдатом отправились к командиру.

— Задание меняется, — сообщил им командир полка. — Слушайте новую задачу. Сейчас приедет фотограф с оборудованием. Пойдёте в тот район, где работали позавчера с разведчиками. Сфотографируете и ферму, и село. Высота фотосъёмки восемьсот-тысяча метров над рельефом. Скорость — сто километров в час. Соблюдать осторожность и меры безопасности. Сопровождения не будет. Вопросы?

Командир ожидающе посмотрел на Иванова, который заносил информацию в планшет, потом на Ващенку, колдовавшего над картой.

— Всё ясно, товарищ полковник, — ответил Иванов. — Задачу выполним.

— Тогда вылет по готовности. Лётчик-штурман — свободен. Иванов — останься.

— Слушаюсь. — Ващенка, собрав карту, удалился за дверь, жестом показав Иванову, что будет ждать его там.

Когда за Андреем закрылась дверь, командир полка сказал:

— Разведчики ходатайствуют о вашем награждении орденами Мужества. Официальная бумага пришла. Но у меня есть другая официальная бумага, — командир полка озабочено посмотрел на Иванова. — И человек тут хочет с тобой побеседовать.

Командир поднял трубку телефона и коротко произнёс:

— Мы в кабинете.

— А кто это? — поинтересовался Иванов, когда командир положил трубку.

— Вашим крайним полётом в горы заинтересовалась ФСБ. Прибыл представитель. Будет беседовать со всеми экипажами. Решил начать с тебя.

— А при чём тут ФСБ, когда мы работали по заданию ГРУ? — У Иванова шевельнулось нехорошее предчувствие.

В этот момент отворилась дверь, и в комнату вошёл невысокий крепкий мужчина лет сорока в новеньком камуфляже.

— Здравствуйте. Подполковник Гурин, — вежливо представился он Иванову.

Иванов назвал себя, не вставая из-за стола, за которым сидел. Расположившись напротив и достав из чёрной кожаной папки бумагу и ручку, гость задал первый вопрос:

— Скажите, майор, вы были в последней операции (он назвал населённые пункты) ведущим группы?

— Да, я, — ответил Иванов и уточнил:

— В авиации принято говорить «крайний» и не употреблять слово «последний». Примета плохая.

— Была ли необходимость бомбить село? — ФСБшник пропустил мимо ушей замечание Иванова.

— Мы не брали на борт бомбы, товарищ подполковник. Только ракеты, — ответил Иванов.

— Хорошо, — согласился ФСБшник. — Расскажите о задании подробнее. С самого взлёта до посадки. И зачем вы вообще пошли на это село?

— Но с нами работали представители Главного Разведывательного Управления. — Иванов посмотрел на командира полка, потом на ФСБшника. — Могу я узнать, почему вы не спрашиваете их?

— Спросим, — жёстко произнёс гость. Потом показал свою осведомлённость:

— Сташим у них был майор Быстров? Так?

Иванов кивнул. ФСБшник помолчал, потом достал из своей папки другой листок бумаги с печатным текстом и зачитал:

— «Во дворе дома уважаемого жителя села зияет огромная воронка от мощной бомбы. От дома хозяина остались только куски стен, разрушено пять соседних домов, многие строения в селе получили повреждения, погибло двадцать девять мирных жителей, включая стариков, детей и женщин, повреждена сельскохозяйственная техника». Вам этого мало?

— Что это? — Иванов понял, о чём идёт речь, и нехорошее предчувствие стало нарастать в нём с каждой минутой. Нельзя было допустить, чтобы из лётчиков сделали «козлов отпущения», поэтому свои ответы Иванов решил вначале анализировать. Главное — не спешить отвечать.

— Это репортаж о вашем налёте на мирное село, — сухо бросил ФСБшник. — Что вы об этом можете сказать?

— Пропаганда, — спокойно ответил Иванов.

— Так что, ничего не было? Врут журналисты?

Иванов понял, что ФСБшник готов вылезти из кожи, но доказать виновность лётчиков. Значит, Иванову свои слова необходимо подкреплять только фактами, а доказательства остались на территории, занятой противником.

— А вы не знаете, товарищ подполковник, как наладил работу с журналистами Удугов? Ещё раз говорю — пропаганда, — стоял на своём Иванов. — Или, как говорит один из моих лётчиков: «Бред сивой кобылы в глухую сентябрьскую ночь»!

— Не язви! — сделал замечание командир полка. — Рассказывай всё, как было.

— По моему указанию, — начал Иванов, — «двадцатьчетвёрки» разнесли только навес с машинами и штабель ящиков возле него. Да, это всё хранилось во дворе жилого дома на окраине села. Но мы не ожидали, что там столько боеприпасов. Они при попадании наших снарядов сдетонировали, и от дома остались только стены. Но повторяю, мы там накрыли склад с боеприпасами и автотехникой. А на село мы пошли, чтобы обезопасить посадку на основную цель — ферму ниже, в шести километрах от этого села. По данным разведчиков в селе находились боевики, а на ферме — склады.