Филипп Ванденберг - Тайный заговор

Хотя Клаудио был умным мальчиком, все их разговоры протекали как-то поверхностно, если не считать вечно повторяющихся признаний в любви, которыми Жюльетт наслаждалась, словно ароматом духов.

Когда они проехали двести километров и теплый ветер просушил одежду Клаудио, он снова оделся.

— Ты выглядишь довольно помятым, — со смехом сказала Жюльетт, — разве тебе больше нечего надеть?

Клаудио оглядел себя, затем посмотрел на Жюльетт. На ней был хорошо скроенный комбинезон с широким поясом, и даже за рулем автомобиля она выглядела элегантно. Ему внезапно стало стыдно, и он вынул из своей сумки новую футболку.

— Я знаю, ты стесняешься меня, — провоцируя ее, произнес он. — Элегантная хозяйка галереи и плохо одетый архивариус!

— Не говори глупостей! — отрезала Жюльетт. — Но если ты спросишь, кто мне симпатичнее — хорошо одетый мужчина или плохо одетый, то я отвечу, что хорошо одетый мне нравится больше.

— Я учту это! — пообещал Клаудио.

Когда Флоренция осталась позади и автострада свернула на север Апеннинского полуострова, где туннели перемежались узкими поворотами, их разговор прервался, каждый думал о своем. Клаудио любил Жюльетт больше всего на свете, и его мучили сомнения, не станет ли эта женщина для него недосягаемой. Сомнения Жюльетт касались в первую очередь ее самой: любовь или всего лишь пламя страсти притягивало ее к Клаудио? В тот миг ни Клаудио, ни Жюльетт не могли найти ответов на свои вопросы.

Так они добрались до Болоньи. Горный ландшафт сменился мягкими холмами, а вскоре перед их взором показались бесконечные равнины. Когда стемнело, Жюльетт предложила не прерывать поездку ночевкой в отеле неподалеку от автобана, как предполагалось вначале, а ехать до самого Мюнхена. Она беспокоилась о картинах, лежавших в багажнике: север Италии — не самая спокойная и безопасная местность.

В Мюнхен они въехали почти в полночь. Жюльетт направилась к «Хилтону», ибо была уверена, что там найдется свободный номер. Кроме того, здесь была возможность спрятать картины на хранение в сейф отеля.

— Но у тебя ведь есть дом, — удивленно заметил Клаудио. — Зачем же мы едем в дорогой отель?

— Потому что в том доме я глаз не смогу сомкнуть. А с тобой под боком так уж точно. Тебе, впрочем, не понять. — Жюльетт была не в настроении объяснять Клаудио, какие чувства охватывали ее, едва она переступала порог собственного дома.

Клаудио пожал плечами.

— Нет, я не понимаю этого.

В холле отеля на рояле играл Норберт. Увидев Жюльетт в сопровождении молодого человека, он оборвал недавно начатую игру парой громких аккордов и поспешил им навстречу.

— Жюльетт, какой приятный сюрприз! — воскликнул он, запечатлев на ее щеке поцелуй.

Ответив на его поцелуй, Жюльетт представила Норберту своего спутника:

— Это Клаудио, парень из Рима.

— Тот самый парень из Рима? — спросил Норберт.

Жюльетт кивнула.

Мужчины пожали друг другу руки.

Норберт хотел пригласить их выпить в баре, однако Жюльетт извинилась, сославшись на то, что они проехали тысячу километров и очень устали. В течение следующих нескольких дней у них будет достаточно времени, чтобы пообщаться.

После того как она определила свои картины в сейф отеля, а коридорный отнес чемоданы в номер, измученная Жюльетт повалилась на постель. Она была настолько измотана, что в одно мгновение уснула и проснулась только тогда, когда почувствовала руки Клаудио у себя на груди.

Невольно отстранившись от него, она сказала, не открывая глаз:

— Не сейчас, пожалуйста. Я и правда очень устала.

Кажется, Клаудио почувствовал, что за ее отказом стоит что-то еще, более глубокое. Спустя какое-то время, пока Жюльетт наслаждалась тишиной, он тихонько сказал:

— У тебя в этом городе много поклонников, правда?

Жюльетт открыла глаза и поглядела в лицо Клаудио, склонившееся прямо над ней. В его взгляде читалась непривычная серьезность.

— Конечно, — ответила она и улыбнулась, чтобы показать, что просто дразнит его. — Но если ты имеешь в виду Норберта, могу тебя успокоить: этого парня женщины не интересуют.

— Не верю, Джульетта. Судя по тому, как он на тебя смотрел…

Жюльетт рассмеялась.

— Неужели ревнуешь, а?

— Конечно, — ответил Клаудио. — Все итальянские мужчины ревнивы. Это у нас в крови. А что касается такой женщины, как ты, то тут итальянец даже голову от ревности потерять может.

— Ревность — это не что иное, как признание собственной слабости.

— Разве у Бродки никогда не было повода ревновать?

Жюльетт предпочла промолчать.

— В таком случае, он любит тебя не по-настоящему, — заявил Клаудио. — Любви без ревности не бывает. Если ты выйдешь замуж за итальянца…

— Замуж? — удивленно перебила его Жюльетт.

— Я хотел бы познакомить тебя со своей мамой, как только мы вернемся обратно в Италию, — сказал Клаудио. — А с Луизой, моей сестрой, ты наверняка поладишь.

Жюльетт вскочила и поспешно скрылась в ванной. Оказавшись внутри, она закрылась на задвижку и встала под холодный душ. Чувствуя, как вода бьет ей в лицо, она рассердилась на саму себя.

Минут через двадцать закутанная в полотенце Жюльетт вернулась из душа и, забравшись под одеяло, тут же уснула.

Совместный завтрак около десяти часов утра проходил необычайно молчаливо. Клаудио понимал, что зашел слишком далеко. А Жюльетт задавалась вопросом, зачем она все это делает. Ведь она была достаточно взрослой, чтобы понимать, что уединение двух людей — это нечто большее, чем просто секс.

Уже одно то, как Клаудио обращался с поданным к завтраку яйцом, заставило Жюльетт усомниться в разумности своего поступка. Ведь по тому, как разбивают яйцо, можно безошибочно угадать характер человека. Вряд ли есть какое-либо повседневное действие, которое люди выполняют настолько по-разному. Клаудио предпочел полностью очистить яйцо всмятку от скорлупы, а потом откусить от него, словно от яблока, так что желток закапал на тарелку.

Жюльетт стало стыдно, и она огляделась по сторонам, проверяя, не видел ли кто этого варварства. Едва сдерживаясь, она сказала, что нужно поторопиться. Им в этот день предстояло многое успеть. Не желает ли он посмотреть город?

— Я хочу смотреть на тебя, Джульетта! — настаивал Клаудио. — Не отсылай меня!

— Кто тебя отсылает? — удивилась Жюльетт. — Просто мне нужно переделать кучу дел. Тебе будет скучно! — Ей стало жутко при мысли о том, чтобы войти в клинику в сопровождении молодого любовника.

В конце концов они договорились, что какое-то время проведут вместе, а во второй половине дня каждый будет сам по себе.

Сначала они отправились в дом Коллина. Между каменных плит у входа выросла трава. Жюльетт пришлось потрудиться, чтобы открыть двери — так много почты и выражений соболезнования упало на пол через почтовую щель.