Джон Гришем - Повестка

– Почему вы думаете, что он здесь?

– Я это знаю так же, между прочим, как и вы. Давайте не будем играть в прятки.

– Мне необходимо навести справки. На вашем месте я бы не стала ждать второго звонка.

Произнести хотя бы слово в ответ Рэй не успел.

Однако второй звонок все же раздался – ближе к вечеру. Прозвучал отстраненный, столь же холодный, как у Эллисон, голос:

– Даррел. Беседа с братом продлится не более получаса. Тридцать минут, завтра в десять.

Тюрьма и то гостеприимнее, подумал Рэй. Тот же самый охранник у ворот обыскал его, заглянул в машину, попросил открыть багажник.

– Следуйте за ним.– Он кивнул в сторону своего коллеги, который ожидал посетителя на узкой дорожке, что вела к главному корпусу.

Выбравшись из-за руля, Рэй увидел возле распахнутой двери высокую стройную даму. Ладонь миссис – или мисс?– Эллисон оказалась настолько крепкой, что Рэй невольно поморщился. Дама провела его внутрь, под зоркие объективы ничем не скрытых камер наблюдения. В крохотной, лишенной окон комнатке к Рэю подступил одетый в униформу службы безопасности мужчина с деревянным лицом и принялся методично шарить пальцами по его телу. Твердые, как карандаши, пальцы пощадили только область паха.

– Я всего лишь хотел поговорить с братом,– запротестовал было Рэй, но тут же смолк, увидев на ремне охранника пару наручников.

Из первой комнатки дама проводила его в другую, стены которой казались обитыми звукоизоляцией. По центру прочной металлической двери на уровне глаз размещалось небольшое квадратное оконце.

– Мы будем наблюдать,– уведомила Рэя мускулистая Эллисон.

– За кем?– не понял он.

Середину комнаты занимал стол с двумя стоявшими вокруг него стульями.

– Садитесь,– приказала дама.

Подчинившись, Рэй минут десять с интересом рассматривал стены.

Наконец дверь распахнулась, и в комнату вошел Форрест – один, без охраны, без наручников. Не произнеся ни слова, он уселся напротив брата, сложил на столе руки, как бы погружаясь в медитацию. Голова его была обрита, электрическая машинка сохранила лишь ежик коротких, не более четверти дюйма длиной волос. Чисто выбритое лицо, заметно постройневшая фигура, цвета хаки рубашка с маленьким воротничком и двумя нагрудными карманами. Она так напоминала армейскую, что у Рэя невольно вырвалось:

– Не клиника, а лагерь для новобранцев.

– Условия здесь и вправду суровые,– тщательно выговаривая каждый слог, отозвался Форрест.

– Тебе промывают мозги?

– Именно так.

Поскольку приехал Рэй исключительно для того, чтобы навсегда разрешить проблему денег, его следующий вопрос касался именно их:

– И что они тебе обещали за семьсот долларов в день?

– Новую жизнь.

Рэй одобрительно кивнул. Форрест безучастно смотрел на брата, как если бы разговор шел с абсолютно посторонним человеком.

– Через двенадцать месяцев?

– Не раньше.

– Это обойдется в двести пятьдесят тысяч долларов.

Форрест едва заметно пожал плечами: какая разница – год, два, три.

– Сидишь на транквилизаторах?– попытался спровоцировать его Рэй.

– Нет.

– А похоже.

– Нет. Их здесь не применяют. Не поверишь, но это так.– Голос Форреста чуть повысился.

Рэй вспомнил о тикающих часах: ровно через тридцать минут сюда войдет Эллисон, чтобы проводить его до машины. К делу, к делу! Посмотрим, что Форрест согласится признать.

– Я еще раз взглянул на завещание,– раздельно произнес он,– и сравнил его с повесткой, которой судья призывал нас к себе седьмого мая. Подписи здорово отличались.

– И?..

– Не знаю, чья там действовала рука, но почти уверен – твоя.

– Обратись в суд.

– Ты ничего не отрицаешь?

– Зачем?

«Зачем?» – с отвращением мысленно повторил Рэй. Последовала долгая-долгая пауза.

– Повестку я получил в четверг. Отправлена она была из Клэнтона в понедельник, в тот самый день, когда ты повез отца к Тафту. Вопрос: как ты умудрился справиться со старым «Ундервудом»?

– Я не обязан отвечать на твои вопросы.

– Ошибаешься. Ты должен рассказать мне все. Ты выиграл. Судья мертв, особняк превратился в пепел, деньги – твои. Интересует все это только меня, но ведь и мне осталось совсем недолго. Рассказывай.

– Пачка ампул морфия у судьи уже была.

– И ты отвез его к Тафту на инъекцию, тут нет никаких вопросов.

– Но это важно.

– Почему?

– Потому что отец почти не мог двигаться.– По лицу Форреста скользнула неясная тень.

– Его мучили боли,– напомнил Рэй, надеясь разбудить в душе брата хоть какое-то чувство.

– Да,– бесстрастно подтвердил тот.

– И если бы одна доза морфия оказалась чуть больше, особняк остался бы в твоем распоряжении?

– Примерно так.

– Когда ты объявился в Клэнтоне?

– Мне еще в школе плохо давались даты.

– Не валяй дурака, Форрест, пожалуйста. Умер он в воскресенье.

– Я выехал туда в субботу.

– За восемь дней до его смерти?

– По-видимому.

– Для чего?

Брат опустил подбородок, прикрыл веки.

– Он позвал меня к себе. Я и представить не мог, как он постарел, каким стал беспомощным.– Форрест глубоко вздохнул, раскрыл глаза.– Боли были ужасными, лекарства не помогали. Мы сидели на крыльце, рассуждали о войне и о том, как все изменилось бы, не погибни Джексон * Томас Джонатан Джексон – генерал армии конфедератов, герой Гражданской войны у южан (1824-1863). в Ченселлорсвилле. Судья все время дергался, так докучали ему боли. Временами у него перехватывало дыхание. Но все же он говорил и говорил. Мир между нами так и не установился, но в этом уже не было нужды. Я приехал, а другого ему и не требовалось. Однажды ночью, когда я спал на кушетке в кабинете, меня разбудил дикий крик. Я бросился в спальню – отец лежал на полу, скрючившись от невыносимой боли. Я уложил его в постель, помог ввести в вену морфий, и он успокоился. Шел четвертый час утра. Сон как рукой сняло, я отправился бродить по дому…

Повествование прервалось, но запущенный Эллисон хронометр продолжал отсчитывать минуты.

– …и нашел деньги,– договорил Рэй.

– Какие деньги?

– Те, которыми ты оплачиваешь свое пребывание здесь.

– А-а, вот ты о чем.

– Об этом, Форрест, об этом.

– Да. Я обнаружил их там же, где и ты. Двадцать семь коробок. В первой лежали сто тысяч долларов. Произведя примитивный подсчет, я растерялся. Что делать? Просидел до рассвета, глядя на пачки банкнот, боясь, что судья вдруг встанет, зайдет в кабинет – и надеясь на это. По крайней мере я услышал бы какое-то объяснение.– Форрест повел рукой.– К восходу солнца у меня созрел план. Почему бы не позволить тебе распорядиться деньгами? Ты – первенец, ты – любимый сын, блестящий знаток права, ты – единственный, кто пользовался доверием отца. «Не буду спускать с Рэя глаз,– сказал я себе,– потому что он лучше меня знает, как поступить». Закрыл шкаф, придвинул кушетку и чуть было не отправился просить у судьи совета, но понял: хотел бы отец поставить меня в известность, так бы и сделал.