Кейт О'Мара - Негодяйка

Роб нежно поцеловал ее в лоб.

– Лео, дорогая, конечно, я верю тебе. Я сейчас просто думал о том, какая же ты необыкновенная. Столько лет несла свой крест… Мне жаль, что я не мог разделить с тобой эту тяжкую ношу. – Он погладил ее по волосам и увлек в гостиную. – А теперь сядь и успокойся. Давай выпьем. И ты расскажешь мне о поездке в Лос-Анджелес. Честно говоря, меня это интересует гораздо больше, чем твоя дочь. В конце концов, она осталась в прошлом.

Леони позволила усадить себя на диван. Роб сел рядом. Она повернулась к нему – взгляд ее широко открытых глаз был серьезным.

– Роб, мне кажется, ты не совсем понял, что я сказала. Она вовсе не в прошлом, ведь она только что была здесь.

Так, значит, он не ослышался. А так надеялся на это.

– Что ты имеешь в виду? – Он принял озадаченный вид. – Кто был здесь?

– Аманда. Та девушка. Моя дочь.

Боже праведный, и ни одной лазейки. Что, если девчонка проболталась?

– Она была здесь? – недоверчиво переспросил он.

– Это было ужасно, – содрогнувшись, сказала Леони, – она накинулась на меня… словно стервятник. – И опять разрыдалась.

– Зачем ты ее впустила? – Он должен был выяснить все, и немедленно. Иначе не выкрутиться.

– Я не впускала. Она сама вошла. Сказала, что воспользовалась твоими ключами.

– Моими ключами! Она, должно быть, выкрала их из моего кармана. Глупая, почему не обратилась ко мне? Если бы я узнал, кто она, я мог бы сам привезти ее к тебе. Почему она ничего не сказала?

– Как тебя понимать? Ты что, виделся с ней? – Леони была в полной растерянности.

– Да, на вечеринке, – непринужденно ответил Роб, стараясь придать своему голосу оттенок полного безразличия.

На какой вечеринке? – Леони все еще не понимала.

– У Энди. Он закатил вчера вечеринку. Хотел подбодрить нас после инцидента с Карло. Вот почему я так задержался, – мрачно усмехнулся Роб.

– Молодец Энди. Какая замечательная затея. – Леони искренне оценила старания Берены.

– Я знал, что ты останешься довольна. – Теперь, когда неожиданно всплыла тема инцидента с Карло, Роб решил воспользоваться благоприятным моментом. – Честно говоря, дорогая, это действительно был несчастный случай: солнце так слепило глаза, и кто-то отвлек меня, так что…

– Да, я знаю, любимый. – Леони словно прощала Робу его досадную оплошность. Затем, слегка сощурив глаза, она все-таки спросила: – Но что Аманда делала на этой вечеринке? Какого черта понадобилось там этой сучке? – Голос ее вновь возвысился.

– Дорогая, дорогая, не надо… – Роб обнял ее, пытаясь успокоить.

– Роб, это так ужасно. Я ненавижу ее, просто ненавижу. – Она вдруг задрожала.

– Ну, ангел мой, не надо, ты сегодня как в аду побывала. Давай я уложу тебя в постель. – Роб подхватил ее на руки и отнес в спальню. Бережно положив на кровать, он укрыл ее одеялом и сел рядом, нежно поглаживая по волосам.

Немного успокоившись, Леони все же не отступала.

– Роб, я хочу знать: как она попала на вечеринку?

– Конечно же, кто-то пригласил ее. Наверное, Джованни, болван, – процедил он сквозь зубы.

– Наверное, – согласилась Леони. Последовала пауза. – Роб? – внезапно спросила она. Он уже знал, что она скажет дальше. – Как у нее оказались твои ключи?

Роб глубоко вздохнул.

– Лео, ты же знаешь, какой я бываю на вечеринках. Я люблю повеселиться. Пиджак я снимаю сразу же, как только переступаю порог. Эта мерзавка – извини, я знаю, что она твоя дочь, но это не меняет моего отношения к ней, – так вот, эта Аманда, очевидно, знала, кто я, поскольку все время крутилась возле меня, пытаясь завязать знакомство. Увидев, что я не поддаюсь, она, должно быть, взбесилась и в отместку украла ключи. Это было нетрудно. К тому же, боюсь, я изрядно набрался в тот вечер. – Он вдруг замолчал. Леони явно не слушала его.

Пытаясь угадать по ее лицу, насколько убедительными показались его объяснения, Роб заметил, как у нее дрожат губы.

– Она сказала, что обратится в газеты, – прошептала Леони.

– Какого черта? – со злостью спросил он. – Что с ней случилось? – "О Боже, только бы она не проговорилась о том, что между нами произошло", – мелькнуло в голове.

– Это я во всем виновата, – жалобно произнесла Леони. – Я сказала ей, чтобы она убиралась. Роб, я не хочу иметь с ней никаких дел. Она мне отвратительна. Она моя дочь, но я видеть ее не могу. Ты, наверное, думаешь, что это противоестественно?

– Конечно же нет, дорогая. Не ты ее растила, и она не имеет к тебе никакого отношения. – Роб пытался приободрить Леони.

– Но ведь я принесла ее в этот мир.

– Скажи честно: если бы тебе пришлось выбирать среди сотен девчонок ее возраста – ты бы узнала ее?

– Наверное. У нее мой цвет волос и тот же овал лица.

– Хорошо, тогда давай по-другому: среди сотен рыжих головок с высокими скулами ты выбрала бы именно ее? Ведь ты судишь лишь по внешности, а не по тому что в тебе говорит материнский инстинкт.

– Да, ты прав, наверное, – неохотно согласилась Леони.

– То-то и оно, – резко сказал Роб. Он взял ее руку и поцеловал, вновь пытаясь отвлечь ее. – И хватит так нервничать. Не думаю, что она сунется в газеты. Так ты расскажешь мне про Лос-Анджелес? Как все прошло?

Леони вздохнула.

– Надеюсь, что ты окажешься прав. И действительно, хватит об этом. – Она впервые улыбнулась – робко, но это уже обнадеживало. – Лос-Анджелес все такой же: душный и вонючий, грязный и безвкусный, веселый и удивительный.

– А что Джуд и Марв? Они тоже были веселыми и удивительными?

– Пожалуй, даже слишком веселыми, – мрачно усмехнулась Леони, вспомнив беседу за завтраком, – но денег дали. Хотя и опутали меня рядом условий. Теперь для нас самое главное – переписать концовку… и найти того, кто бы мог это сделать. – Она вздохнула. Роб отвернулся, сконфуженный, и Леони приумолкла.

Что особенно раздражало Элизабет Брентфорд в работе мужа, так это то, что по воскресеньям в безупречно убранной гостиной их дома вырастала огромная кипа газет. К счастью, в течение недели Элизабет отдыхала от этого беспорядка, поскольку Симон читал газеты в офисе. Спустившись по лестнице в гостиную, Элизабет тяжело вздохнула, увидев привычную для воскресного утра картину: на изящном антикварном столике опять была свалена куча газет. Элизабет очень любила свой дом и гордилась им, а газеты, пестревшие цветными фото и броскими заголовками, нарушали симметрию со вкусом обставленной гостиной. Дом Брентфордов отличался особым уютом: обои были теплых тонов, мебель – классическая и удобная, антиквариат подобран с особой тщательностью. Элизабет была одета так же изысканно – в светлом шелковом пеньюаре, отделанном воздушным брюссельским кружевом.

В гостиной раздался звонок, и Элизабет поспешила к столику, где среди разбросанных газет стоял телефон. Беспорядок не радовал глаз, и она, слегка раздраженная, сняла трубку.