Натан Барридж - Код каббалы

— Зачем?

— Так было нужно, — ответил Саммаэль.

— Ты оторвал меня! — Ее голос был тихим и угрожающим.

Лилит не могла причинить ему вреда, но планы Саммаэля зависели от того, умерит ли она свои аппетиты.

— Займи свое место и встань рядом с нами. Чем скорее мы завершим это, тем скорее ты вернешься к тому, что мы прервали.

Лилит смерила его взглядом кобры, приготовившейся к броску, но сделала, как он велел. Прекрасная нимфа исчезла ее дух по спирали устремился в неподвижную грудь, словно маленький черный торнадо. Как и остальные тела, ее тело было лишено половых признаков и все же сохраняло оттенок женственности.

Саммаэль повернулся, чтобы не пропустить последнего из прибывших. Тагирирон был почти невидим — он был чуть заметнее жаркого марева, искривляющего воздух. Очевидно, перенапряг силы, атакуя деревенский дом.

— Давай, — сказал Саммаэль с ноткой нетерпения, — займи свое место.

— Я не могу, — сказал Тагирирон. Речь его была едва слышным шепотом. — Если я надену плоть здесь, то не смогу уйти отсюда, пока не восстановлюсь.

— У тебя и так не хватит мощи, чтобы создать врата из Аваддона, так что можешь прямо сейчас начинать излечение. — Саммаэль даже не пытался скрыть свое пренебрежение. — Зачем ты вообще потратил столько сил, нападая на Пятигранную каббалу? Это было глупо и расточительно.

— Мне посмели помешать, а я не смог с этим смириться, — признал Тагирирон. — К тому же я был уверен, что мне удастся сломить их.

— Ты так и не научился ничему с тех пор, как нас низвергли? — спросил Саммаэль с сардонической усмешкой, исказившей его черты.

Тагирирон не ответил, он медленно парил к последнему неподвижному телу. Его дух окружил тело некоей мерцающей аурой. Оживление заняло больше времени, чем в любом из предыдущих случаев.

Тагирирон сел в саркофаге, потом неуклюже, будто тело его закоченело, выбрался из гробницы. Пять пар фиалковых глаз посмотрели друг на друга впервые за много веков. Момент был критический, тут нужно было действовать осмотрительно.

— Зачем меня сюда призвали? — вопросила Лилит, вышагивая вокруг собравшихся, словно пантера в клетке.

Саммаэль оставил ее вопрос без внимания. Он уселся на теплые плиты пола в позе лотоса, скрестив руки так, что каждая из ладоней оказалась на противоположном колене. Это была древняя поза, символизирующая доверие, ибо любой принявший ее не мог напасть на другого.

— Я привел вас сюда, — молвил Саммаэль, — чтобы понять, захотите ли вы снова обрести то, что некогда было вашим.

Он остался неподвижным, оценивая их реакцию. Тагирирон сел первым, повторив его позу. Невелика победа — у Тагирирона практически не было выбора.

Орев Зарак посмотрел на стоящего напротив Гамалиэля.

— Что ты имеешь в виду?

— Сядь, — позвал Саммаэль. — Сядь, как мы сидели до Низвержения, до того, как нас несправедливо лишили милости, пока Адамовы дети не узурпировали нашу власть.

Орев Зарак колебался.

— Сядь, — призвал Саммаэль, и в его тоне засквозили повелительные нотки. — Я напомню вам обо всем, что поставлено на карту.

Выражение лица Орев Зарака ожесточилось, но Гамалиэль сел подле Тагирирона.

Лилит перестала ходить туда-сюда и настороженно посмотрела на них.

— Что это ты задумал? — требовательно спросила она. — Зачем напоминать нам о том, что давно известно?

Саммаэль вгляделся в глубину ее глаз. Она была готова слушать. Ему это было видно.

— Сядь. — На этот раз это была просьба. И обещание. Орев Зарак опустился на корточки, усаживаясь в древнюю позу диалога. Лилит смотрела, как он присоединяется к собранию, но не двинулась, чтобы примкнуть к ним. На тот момент Саммаэль решил не обращать на это внимания.

— Тысячи лет мы участвовали в Испытании Столпов. Снова и снова Ипсиссими выступали против нас, но никто не одерживал решительной победы. Человечество остается неисправимо порочным, оно не в состоянии выбрать между двумя Столпами. Так мы закоснели в тщетной борьбе, а Адамовы дети бьются над проблемой, которой им никогда не решить.

— Ты стал философом, Саммаэль, — сказал Орев Зарак. От удивления он это почти прокаркал.

— Нет, всего лишь реалистом. Мы погрязли в навязанной нам борьбе, в которой невозможно победить. Поэтому я предлагаю самоустраниться.

— Невозможно, — сказал Гамалиэль. — Наши тела заточены в этой гробнице. У нас не будет надежды на спасение, если только мы не докажем свою правоту, показав, что человечество пошло по пути Суровости. Только после этого Айн Соф уничтожит следы неудачного эксперимента с детьми Адама и отпустит нас из Аваддона. Выйти из этой битвы — значит признать свое поражение.

— Вот здесь ты ошибаешься, — ответил Саммаэль. — Мы найдем себе замену.

Лилит слушала, но он на нее и не взглянул.

— Чепуха, — возразил Орев Зарак. — Кто вообще может нас заменить?

— Пятигранная каббала.

— Что? — Голос Тагирирона окреп от внезапной надежды, которую заронил в их души Саммаэль. — Как такое может произойти?

Лилит уставилась на Саммаэля, на лице ее отражалось раздумье.

— Ты не спятил, Саммаэль? Это невозможно. — Тон ее был категоричен.

— Я верю, что возможно, — ответил он с уверенностью, которая утихомирила остальных. — Сапфиру требуются пять тел, чтобы приковать их в Аваддоне. Он не знает, что тела требуются именно наши.

Все разом заговорили, но Саммаэль поднял руку, требуя тишины.

— Гамалиэль прав. Нам нужно делать вид, что мы продолжаем подводить этих пятерых к пути Суровости. Совместными усилиями мы можем сыграть на слабостях Пятигранной каббалы, посеять раздор и противоречия. Но у них всегда должна оставаться свобода выбора. Овладением ничего не добиться. — Саммаэль увидел, как понимание осветило лицо Лилит.

— Нет! Я не позволю ему уйти.

— Ты уже упустила его, Лилит.

— Я могу его вернуть! — прорычала она.

— Пусть они пока думают, что выиграли. Это сделает их более уязвимыми.

— Да, — согласился Орев Зарак. — В этом есть мудрость. Слушайте Саммаэля.

— Нет. — В ее тоне отрицание смешалось с угрозой.

— Какая тебе радость от украденного человеческого тела взамен твоего собственного? — спросил Саммаэль. — Отрекись от обладания мальчишкой, дабы обрести нечто большее. — Он чувствовал, что она колеблется. — Неужели ты забыла, кем мы были когда-то? Неужели ты не хотела бы это вернуть?

Эмоции стремительно сменяли одна другую на лице Лилит.

— Как было когда-то? Даже способность к репродукции? — Ее шепот был полон такой тоски, такого ожидания, что тронул даже черствое сердце Саммаэля.

— Я обещаю.

Она скользнула на пол, грациозно подгибая под себя ноги.

— Как?

— Аваддон неуязвим, — начал Саммаэль с ледяной улыбкой, — потому что стоит в отдалении от прочего Сущего. Есть только один момент, когда этот закон не срабатывает.