Стивен Кинг - 999. Имя зверя

Фармерз-Маркет был возле старого вокзала, за рельсовыми путями, на открытом месте, недавно приобретенном городом. Фермеры приезжали на нагруженных пикапах и вставали на отведенных им местах. Некоторые устанавливали столы и натягивали тенты. Другие торговали прямо с машин. Пробовать можно было все — от пирогов до музыки: в углу играл самодеятельный оркестр. В толпе ходил человек, одетый клоуном.

— Смотри, не так все плохо, — сказал сержант.

Ромеро апатично прошелся вдоль рядов: сидр, лекарственные травы, выращенные на воле цыплята и подсолнухи. Про себя он отстраненно признал: да, неплохо. Все годы, что он служил в полиции, он ни разу здесь не был — еще одно, свидетельство, как он дал своей жизни пройти мимо. Но это сожаление вызвало в нем не желание учиться на ошибках, а лишь еще более сильную подавленность.

— Как вам эти пирожки? — спросила жена сержанта. — Их можно держать в морозильнике и разогревать, когда хочется. В порции их всего один или два, так что не будут оставаться лишние.

— Конечно, — ответил Ромеро. Ему было все равно. — Почему бы и нет?

Глаза его рассеянно скользили по толпе.

— Какие?

— Простите?

— Какие вам? С персиками или с пеканом?

— Без разницы. Выберите за меня.

Взгляд его упал на киоск, где продавались иконы из кукурузных листьев и волос, выложенные по резному дереву: Мадонны, младенцы в яслях, кресты. Искусно выложенные образы были покрашены и отлакированы. Традиционное испанское народное искусство, но внимание Ромеро привлекли не сами иконы, как бы хороши они ни были, а то, что продавал их не испанец, а молодой англосакс, будто он сам их и сделал.

— И яблочный пирог тоже хорош на вид, — сказала жена сержанта.

— И отлично. — Разглядывая высокого, худощавого продавца икон с короткими светло-русыми волосами, Ромеро добавил: — Я этого парня откуда-то знаю.

— Что? — спросила жена сержанта.

— Ничего. Я сейчас вернусь и возьму пирожки.

Ромеро протолкался через толпу. Светлые волосы юноши были подстрижены очень коротко. На худом лице выдавались скулы, отчего вид у парня был такой, будто он постится. И тот же одухотворенный вид, что и на иконах, которые он продавал. Это не был болезненный вид — напротив. Загорелая кожа лучилась здоровьем.

И голос его тоже казался знакомым. Подходя, Ромеро услышал пронзительно-мягкий голос, которым молодой человек объяснял покупательнице, сколько труда и тщания требует изготовление икон.

Ромеро подождал, пока покупательница ушла со своей покупкой.

— Вам, сэр?

— Я вас откуда-то знаю, только никак не могу вспомнить.

— Я бы хотел вам помочь, но, мне кажется, мы не знакомы.

Ромеро заметил осколок хрусталя, который висел на шерстяной нити на шее молодого человека. В нем был намек на светлую голубизну, будто он взял часть синевы из глаз своего хозяина.

— Наверное, вы правы. Просто вы показались мне так ужасно…

Его отвлекло движение справа — молодой человек принес из пикапа большую корзину помидоров и устанавливал ее рядом с корзинами огурцов, перцев, моркови и других овощей на соседнем столе.

Но отвлекло его не только движение. Этот молодой человек был высок и худ, с короткими светло-русыми волосами и худощавым одухотворенным лицом. Прозрачные голубые глаза, казалось, поделились своим цветом с кусочком хрусталя, висящим на шее. Одет он был в линялые джинсы и белую футболку, как и тот, с кем говорил Ромеро. Белизна футболки подчеркивала цветущий загар.

— Да, вы правы, — сказал Ромеро первому. — Мы не знакомы. Это вашего брата я видел.

Вновь подошедший был озадачен.

— Это ведь так? — спросил Ромеро. — Вы братья? Вот почему я спутал. Но не могу вспомнить, где…

— Люк Парсонс, — протянул руку второй подошедший.

— Гейб Ромеро.

Рука молодого человек была жилистой, рукопожатие крепким.

Ромеро понадобилась вся самодисциплина и тренировка, чтобы не выдать своей реакции. Мысли завертелись. Люк Парсонс? Господи, да это же человек, с которым он говорил в тот вечер, когда погиб сын и жизнь развалилась начисто. Чтобы отвлечься от воспоминаний, он пришел сюда, на рынок, и тут встретил человека, напомнившего то, что так отчаянно он пытался забыть.

— А это мой брат Марк.

— Здравствуйте.

— Простите, вам плохо?

— А что? Почему вы…

— Вы вдруг сильно побледнели.

— Это ерунда. Я просто последнее время плохо питался.

— Тогда вам стоит попробовать вот это.

Люк Парсонс показал на бутылочку с коричневой жидкостью.

— А что это? — прищурился Ромеро.

— Эхинацея, выращенная в домашних условиях. Если у вас простуда, эта штука поможет. Стимулирует иммунную систему.

— Спасибо, но…

— Когда вы почувствуете, как это вам помогло…

— Вы ее представляете, как лекарство.

— Лекарство от Бога. Ничего искусственного. Если она не улучшит ваше самочувствие, мы вернем вам деньги.

— Вот ты где! — сказал сержант. — Я тебя уже обыскался. — Он заметил бутылочку в руках Ромеро. — Это еще что?

— Как-то это называется… выращенная в домашних условиях… — Он не мог вспомнить.

— Эхинацея, — подсказал Люк Парсонс.

— Конечно, — сказала жена сержанта. — Я ею лечу семью от простуды. Стимулирует иммунную систему. Как рукой снимает. Боже мой, какие чудесные помидоры!

Она стала покупать, а Люк сказал Ромеро:

— Если у вас нет аппетита, это может значить, что организму нужда детоксикация. Для этого хороши обыкновенная капуста цветная капуста и брокколи. Только органика. Никакие химикаты с ними никогда и рядом не лежали. А еще можете попробовать вот это.

Он подал Ромеро бутылочку белой жидкости.

— Молочный чертополох, — сказала жена сержанта. — Очищает печень.

— Откуда ты все это знаешь? — удивился сержант.

— Роза на нашей улице интересуется траволечением, — ответила жена сержанта, когда они втроем переходили рельсы, неся мешки с овощами. — Здесь в Санта-Фе мировая столица альтернативной медицины и религий Новой Эры. Что не можешь победить — присоединись.

— Да, вот этот хрусталь у каждого на шее. Они точно из Новой Эры, — сказал Ромеро. — Вы заметили, что у них ремни из пеньки? Ничего кожаного. Ничего животного происхождения.

— Эти ребята не едят жареных цыплят или бургеров навынос. — Сержант бросил многозначительный взгляд на Ромеро. — И здоровы, как никто из нас.

— Ладно, я понял.

— Ты только все же съешь эту зелень.

Самое странное было то, что ему действительно стало лучше. По крайней мере физически. На душе все равно было чернее полночи, но, как говорила одна из прочитанных им книг насчет помощи самому себе: «Один из способов вылечить себя — передача от тела к душе». У эхинацеи (десять капель на стакан воды, как советовал приложенный листок) был горький вкус. У молочного чертополоха — еще хуже. Салаты его не насыщали. Все равно тянуло к пицце. Но надо было признать, что овощи с Фармерз-Маркет были лучше, чем ему приходилось видеть. Что неудивительно. Раньше он ел овощи только из супермаркета, которые хранились там Бог знает сколько, и это не считая еще времени на перевозку в грузовике. Их наверняка снимали до созревания, чтобы не сгнили по дороге в магазин, и еще вопрос, сколько их поливали пестицидами и гербицидами. Он вспомнил радиопередачу, где обсуждали насчет содержания ядов в еде. Вообще эта программа занималась проблемами окружающей среды…