Мишель Креспи - Охотники за головами

Агрессивность Лоранс постепенно таяла.

– К чему вы клоните? – уже не так твердо спросила она.

– А к тому самому. Полагаю, вы проанализировали рынок. Если еще нет, идите играть в настольный футбол, вам здесь не место. А ваш вывод? – Он повернулся ко мне. – Долго ли на нем удержатся три схожих предприятия?

– Нет, – ответил я.

Он почувствовал мою поддержку.

– Верно. Стало быть, один из нас троих должен исчезнуть. К завтрашнему вечеру нас останется только двое. И мы с этой пристани будем махать отплывающему третьему платочками, мокрыми от слез. Не представляю, как они этого добьются, но это неизбежно. Я прав, Карсевиль?

Его рассуждение было безупречным, и я кивнул. Шарриак потер руки.

– Хорошо. Пойдем дальше. В политологии – а я ею занимался – существует неопровержимая теория. При наличии трех партнеров двое всегда объединяются против третьего. Союзы могут меняться, но это – правило: три равно двум против одного. Перед нами сейчас неплохой букет гипотез.

– Вы утомительны, Шарриак, – вяло проговорила Лоранс.

Но чувствовалось, что слушала она его внимательно. Он присел на корточки, пальцем провел черту на утоптанной земле.

– Раз: Карсевиль вступает в союз со мной, и мы вас выкидываем. Затем мы двое играем в финале. Это самое логичное. Ваш непристойный флирт предназначен противостоять этому.

– Да вы больны, Шарриак! – возмутилась Лоранс.

Он даже не услышал ее.

– Два: мадам Карре объединяется со мной. Мы устраняем Карсевиля. Эту гипотезу еще следует изучить. Мне это не очень выгодно, я и сам могу этого добиться. Но с другой стороны, я препятствую третьей гипотезе, и столкновение произойдет определенно мягче. Этим преимуществом я не могу пренебрегать. А вам, мадам, стоило бы подумать над этим. Три…

– Карсевиль и я против вас, – сказала Лоранс.

Шарриак поднял голову и улыбнулся:

– Вот видите, вам уже интересно… В-третьих, действительно, вы вместе против меня. Здесь возникает равновесие. О, не в силу наших взаимных качеств, не мне судить об этом, но, учитывая соответствующие балансы и положения в коммерции… Когда играешь в шахматы, смотришь на доску, а не на противника, который старается вас поразить. Только вот еще что… – Он поднялся, вытер палец. – Если вы это замыслили, значит, мы уже в финале. И если я замечу хоть тень зарождающегося соглашения между вами, то вынужден буду вас громить. Видите, я поступаю как НАТО, я предупреждаю. Будет как в Косово: руины, от которых никто не выиграет. Целуйтесь на здоровье на берегу озера, но меня не трогайте. Считайте это моей нотой.

Лоранс Карре недоверчиво посмотрела на него.

– Этого не может быть, Шарриак! – воскликнула она.

Он растянул губы в улыбке.

– Я все еще не понимаю причины вашей антипатии. Может, я напоминаю вам кого-то, кто вам не нравился? Здесь нет места чувствам, мадам Карре. Ни положительным, ни отрицательным. Только во Франции встретишь типов, которые улаживают ссоры охами и ахами. Любовь, ненависть, дружба… для этого есть другое место – свой дом. Здесь же мы все роботы. Никто не будет вам признателен за то, что у вас есть сердце. Вам платят за мозги. Покупают ваш ум, и ничего более. Я не желаю вам ни зла, ни добра. Я смотрю на шахматную доску. И на деньги, положенные на каждую клеточку. Я даже не знаю, сидит ли кто-нибудь за доской.

Шарриак повернулся ко мне, его указательный палец уперся мне в грудь.

– Но вы-то поняли. Объясните ей. Вот мое второе послание: если кто-нибудь из вас хочет идти со мной, милости прошу. Это в его интересах и в моих. Имеющий уши… – Он шутливо поклонился и закончил: – Надеюсь, я не испортил вам вечер. Желаю спокойной ночи.

Насвистывая, Шарриак удалился. Лоранс закрыла глаза.

– Начинается, – выдохнула она. – Все та же нагнетаемая атмосфера, где все всех подозревают, когда только и спрашиваешь себя, что у другого на уме. Вы думаете, они хотят нас задавить? Меня не покидает мысль, что Шарриак с ними заодно. При первой возможности он начинает давить на нас. Мне он не нравится, это правда. Он… коварный, какой-то липкий. А его хвастовство, высокомерие, наставительный тон… Я все это ненавижу.

– Да, но он умен.

– Нет, хитер.

– Он умен, но не очень. Есть и четвертая гипотеза. Странно, что он не упомянул ее.

– Какая?

– Все трое против дель Рьеко. Вы не читали книгу «Убийца живет в № 21»? В финале узнаешь, что все подозреваемые объединились. Стоит нам сплотиться, и можно взорвать его систему. Только мы трое здесь производители. И если мы займем одинаковую позицию, что он сможет сделать?

Лоранс подпрыгнула от возбуждения.

– Гениально. Вы ему это предложите?

– Да, если вы согласны.

– Отлично. Если Шарриак откажется, значит, я не ошиблась и он связан с дель Рьеко. Идите сейчас же. Я подожду здесь.

Я не согласился. Ветерок стих, с поверхности озера поднимался влажный, холодный туман. Как и наше умонастроение, погода менялась быстро. Пока мы поднимались по аллее, чувство тревоги не покидало меня. Мне чудилось, что из-за ближайшего дерева выглянет ведьма или гримасничающий леший. Окружавшие нас горы, казалось, наклонились над озером, охраняя его тайны. Огни гостиницы на минуту успокоили меня, но тут же я подумал: кому пришла мысль построить гостиницу на этом недоступном острове? Не было и следа обычных постояльцев. И тем не менее в гостинице есть все необходимое. Пожалуй, я потребую балансовую смету заведения, если только мне удастся найти управляющего или кого-либо в этом роде. До сих пор мы видели только официанта да перевозчика-итальянца. И все же должен быть кто-нибудь на кухне, горничные… Где они прятались? Почему никто их не видел?

На полпути к гостинице нас застиг дождь. Сначала посыпались крупные капли, тяжелые, как пули, потом полил мелкий дождь. Я взял под локоть Лоранс, и мы быстро побежали к входной двери. Очутившись в холле, Лоранс принялась отжимать намокшие волосы, а я ушел.

Свидание с Шарриаком напоминало сцену из фильма ужасов. С видом заговорщиков мы уединились в его номере на третьем этаже. Шарриак сидел на кровати, а я на единственном стуле. Гроза обрушивалась на крышу, сопровождая каждую нашу фразу барабанной дробью. В изголовье кровати горел ночник, но его свет мерк на фоне ослепительных вспышек молний, через небольшое окно освещавших наши лица и придававших им мертвенную бледность. Я уверен, что в другой обстановке все прошло бы по-другому: запертые в помещениях с кондиционированным воздухом и искусственным освещением, мы отвыкли нормально реагировать на природные явления.

Шарриак изо всех сил старался не обращать внимания на грозу. Он сидел словно робот с механической полуулыбкой на лице.

– Я удивлен, – сказал он мне. – Вы ведете себя неразумно. Вас раздражает то, что вас водят за нос, и вам это не нравится. Но мы сражаемся не с дель Рьеко, а с могущественным «Де Вавр интернэшнл». Дель Рьеко всего лишь пешка, наемник. Исполнитель. Он делает то, что требуется по программе. Не вижу смысла вступать с ним в конфликт. Зато я очень хорошо вижу наши шансы на выигрыш: нулевые.