Эрик Гарсия - Ящер-3 [Hot & sweaty rex]

Каждый день, как только звонил последний звонок, мы выбегали из здания школы к велосипедным стойкам. Там, на задворках школы, было что-то вроде тренировочного зала Каса д'Амато, только без всяких защитных шлемов и мало-мальских знаний техники бокса. «В три у велосипедных стоек» означало вызов на драку. Если противник показывался, поединок начинался. Если же нет, всевозможные издевательства в коридорах обычно тянулись целые недели. Куда предпочтительнее было показаться и позволить себя избить, чем не явиться на драку и потом в течение неопределенного периода времени получать пинки и подножки.

Средняя школа – не самый приятный период жизни для многих подростков. Для динозавров же она вдвойне мучительна. Наряду с неизбежными гормонами роста и прыщами (хотя что касается прыщей, то это один из тех человеческих недугов, которые, по счастью, наш вид никогда не затрагивали, хотя некоторые местные Советы принуждали подвластных им подростков мазать свои безупречные личины специальным кремом «короед») – в общем, вместе с взрослением приходят определенные телесные изменения, и у рептилий эта трансформация может быть откровенно болезненной. Хвосты растут гораздо дольше; сквозь десны прорезается больше зубов. А некоторый процент диносского населения рано взрослеет – их когти полностью выходят наружу раньше, чем их руки или умы готовы это принять. В результате смесь боли и смущения превращает этих в иных отношениях мирных динозавров в самых крутых забияк.

Могу привести конкретный пример: Гаррет Миллер был самым крупным пацаном в школе, уже в восьмом классе достигнув роста в добрых шесть футов. Однако, мягко выражаясь, никаких великих мозгов за всем этим не стояло. В итоге получился старый добрый паровоз без машиниста. Ходили слухи, что Гаррет произошел из семьи бронтозавров, члены которой смешались с так называемым «недостающим звеном», отчего все дети Миллеров наследовали силу диноса заодно с тупостью и подлостью недочеловека. Отец Гаррета, его дядюшки, дедушки и так далее все имели длинную и красочную историю взаимодействия с местными органами охраны правопорядка – причем, понятное дело, не на правой его стороне.

Гаррет Миллер имел обыкновение прорываться по коридорам подобно торнадо, а все пацаны отпрыгивали в разные стороны, желая как можно скорее убраться с тропы разрушения. В качестве жертв он, как правило, выбирал хороших учеников – тех, кто зубрил уроки и имел впереди приличное будущее. Мелкие рыбешки в небольшой бочке, такие ученики обычно становятся естественными мишенями для забияк в средних школах по всему миру.

Мыс Джеком наблюдали за Гарретом Миллером издали, благоговея перед его мощью и никогда не тревожась о том, что лазерный прицел его праведного гнева может переместиться на нас. В конце концов, мы располагались где-то во втором эшелоне учеников – не оказываясь ни среди гениев, ни среди тупиц. В свободное время мы могли малость пошалить, но никому из персон значительных мы никогда не вредили – как и не ходили у них в шестерках. Другими словами, мы чувствовали себя в безопасности.

Но затем я столкнулся с Гарретом Миллером в коридоре – и моей невинности разом пришел конец.

Вообще-то столкновение вышло вполне невинным, простым ударом плечо в плечо – хотя из-за нашей разницы в росте это скорее было плечо в бок. На самом деле оно должно было пройти незамеченным или, по крайней мере, легко прощенным. Я просто гулял по коридору бок о бок с Джеком, мы о чем-то болтали – и я в упор не заметил, как другие стадные животные отшатывались к стенам, пока Гаррет прорывался по самому центру. Я просто шел дальше, болтая, как вдруг вступил в контакт… с чем-то, а через считанные секунды оказался вдавлен в один из шкафчиков. Гаррет Миллер тем временем громадным кулачищем держал меня спереди за рубашку.

– Ты меня толкнул, – прорычал он. Пожалуй, такого длинного предложения от него еще никто и никогда не слышал.

– Нет-нет… – принялся заикаться я. – Я гулял… просто шел, и я не… то есть я не хотел…

– Три часа. – Остальное я знал и не очень жаждал услышать. – Велосипедные стойки.

Вот так. Дело было сделано. И толпа из двадцати учеников, что собралась там за несколько секунд, тоже это знала. Через считанные минуты весть должна была разнестись по всей школе – в три часа Гаррет Миллер собирается измордовать еще одного хитрожопистого пацана. Все будут там, не считая, понятное дело, взрослых, которые могли бы вмешаться и все это дело остановить. Администрация и персонал прекрасно насобачились держаться подальше от велосипедных стоек после конца занятий – пусть даже они не менее прекрасно знали, что именно там происходило. Способность к правдоподобному отречению работники американских средних школ во всей ее полноте унаследовали от святого Петра.

– В три часа, значит? – спросил Джек, помогая мне поправлять смятую рубашку.

– Угу.

– Гаррет Миллер, значит?

– Угу.

Отказаться от драки было нельзя, и Джек этого даже не предложил. К счастью, Гаррету Миллеру еще только предстояло реально кого-то убить или нанести кому-то тяжкие телесные повреждения у велосипедных стоек. Я надеялся дать Гаррету такой отпор, чтобы не войти в учебники по истории как первая его серьезная жертва.

Учебный день кончился гораздо быстрее, чем я рассчитывал, и все это время я мысленно пробегал возможные варианты конца игры, в каждом из которых я в итоге становился лучшим другом могильной плиты. С другой стороны, раз все выходило так, так пусть бы оно так и выходило – что толку было об этом ныть?

Школьный звонок прозвучал в 2:45, и это дало мне четверть часа на подготовку. Джек уже назначил себя моим секундантом, а Бернард, наш приятель, папаша которого был большой шишкой на местной телестудии, сказал, что может раздобыть пленку и камеру, чтобы запечатлеть выдающееся событие для потомства. Я тут же послал его подальше. Если я собирался позволить набить себе морду, мне решительно не хотелось, чтобы грядущие поколения платили за показ и впадали по этому поводу в истерику.

– Ты уверен, что хочешь туда пойти? – небрежно спросил Джек. Ответ на этот формальный вопрос знали мы оба.

– Выбора нет, – ответил я. С годами это превратилось для меня во что-то вроде лозунга.

Дальше мы стали обсуждать стратегию, главная часть которой опиралась на тот факт, что я был сравнительно смышлен, тогда как Гаррет располагал интеллектом классной доски, исцарапанной нецензурными надписями. Если у меня еще оставалась хоть самая худосочная надежда его побить, то победу мне должен был обеспечить мой разум, а не мои кулаки.

Теперь уже на подходе тот отрезок, где я во всех мельчайших подробностях описываю то, как моя превосходящая хитрость свергла Голиафа Арлингтонской средней школы с его трона, как сила моих мозгов стала той пращой и тем камнем, что сломили некогда могущественное царство.