Виктор Точинов - Темные игры (сборник)

– Джапы не бомбили континентальную Америку. Они пытались бомбить – а это большая разница. Одна из попыток достаточно смехотворна: использовались постоянные воздушные течения для запуска неуправляемых зондов-аэростатов с подвешенной бомбой – сбрасываемой через заданный промежуток времени. Побережья достигали несколько процентов от числа запущенных зондов – и вываливали свой груз на леса и горы. Ни один человек не погиб. Ни одно здание не было разрушено. Второй проект – подводные авианосцы – еще смешнее. Насколько мне известно, после первой же попытки его забросили. Специально оборудованная субмарина доставила к глухому месту тихоокеанского побережья один фанерный биплан. Три дня она пролежала на дне, ожидая подходящей погоды – потом всплыла, несколько часов болтались в надводном положении, собирая свой гидросамолетик, – рискуя быть обнаруженной и потопленной. Кончилось все фарсом. Пилот был не из камикадзе, от него требовалось вернуться и доложить. Горючего оставалось только-только дотянуть до подлодки, когда в сумерках он разглядел внизу группу строений, сбросил на них две бомбочки, – и тут же повернул обратно. После того, как об этой великой победе раструбило Токийское радио, наши долго искали место бомбардировки. Нашли. Оно оказалось нежилой фермой, несколько лет назад заброшенной. Этим все и закончилось. Больше никто и никогда Штаты не бомбил.

На этом полковник считает тему исчерпанной. Пододвигается вместе со стулом к Элис. Она пытается спросить о чем-то еще, но не успевает придумать вопрос. Сондерс говорит:

– Я старый солдат, и, честно говоря, не слишком хорошо знаю, как ныне принято общаться с молодыми женщинами… Во времена моей юности какой-нибудь юнец вроде Твистера, успевшего за два часа расспросить всю носящую юбки часть персонала базы в Милуоки: «Хей, крошка, какие у тебя планы на сегодняшнюю ночку?» – такой юнец ходил бы с распухшим от пощечин лицом. Но, тем не менее, должен сказать вам, мисс Элиза, вы произвели на меня большое впечатление. Очень большое. И я…

Речь полковника нетороплива и уверенна. Он подвигается еще ближе. Элис, разомлевшая от вина и обильного ужина, внимает благосклонно, – до тех пор, пока не ощущает на своем плече руку Сондерса – столь же неторопливо и уверенно скользящую за отворот ее пиджака.

Элис вскакивает.

– Ничем не могу вам помочь, полковник! Займитесь мануальной аутостимуляцией…

Полковник открывает рот, но ничего сказать не успевает. За окном ревут сирены.

Оба бросаются к дверям.

В коридоре темно. Свет погашен. Не только в отеле – во всем городке. За окнами лежит непроглядная мгла.

Люди выскакивают из номеров. Сталкиваются. Мечутся. Никто ничего не понимает.

За окном взрыв – близкий. Звон вылетающих стекол. Крики. Кто-то истошно воет – длинно, на одной монотонной ноте. Громовой рык Сондерса перекрывает сирены: «К окнам не подходить!!! Всем без паники покинуть помещение!!!» Еще один взрыв.

Приказ выполнен лишь отчасти – обезумевшие люди бегут к лифтам, к лестницам, но паники и давки хватает. Людской поток отшвыривает Элис от полковника, несет за собой. Взрывы следуют один за другим. Отдаленные и совсем близкие. В темноте Элис спотыкается о что-то мягкое, податливое. Упавший человек. Падает сама. Тут же – с хрустом – чужая нога давит в спину. Она изворачивается. Не вставая, – отточенным приемом, действуя чисто на рефлексах – сбивает с ног двоих, готовых растоптать. Ужом скользит в сторону, в распахнутую дверь номера.

Сирены неожиданно смолкают.

Звуки из коридора теперь гораздо слышнее. Там растет копошащаяся груда. Крики, кто-то хрипит задушено. Прорвавшиеся – прошедшие по телам – толпятся у лифтов. Лифты не работают.

Новый взрыв гремит совсем рядом. Отель содрогается.

На единственной узкой лестнице – столпотворение. Обезумевшие люди, сжатые в неимоверной тесноте, уже даже не отшвыривают друг друга – для размашистых движений нет места. Пробивают себе дорогу, пуская в ход ногти и зубы…

Им повезло – номер Рональда оказался на втором этаже, поблизости от широкой лестницы, ведущей в холл. Через полторы минуты Кеннеди уже на улице. Из отеля выскакивают люди – многие не одеты. Темнота. Не светятся ни фонари, ни окна домов. Сирены смолкают. Слышится лишь нарастающий вой – сверху и одновременно отовсюду. На него реагирует все тело – инстинктивно, не рассуждающе. Стремление одно – найти щель, забиться, спрятаться.

Взрыв гремит совсем неподалеку.

Кеннеди с трудом берет себя в руки. Должно же тут быть бомбоубежище, черт возьми? Надо что-то делать, надо уводить людей… Он поворачивается к Рональду. Того нет. Только что был – и куда-то делся.

Кеннеди бежит – не зная куда и зачем. Останавливается. Делает несколько шагов обратно, к отелю. Останавливается вновь.

Из отеля изливается новая волна людей. Жильцы верхних этажей – прорвавшиеся сквозь толчею на запасной лестнице.

Взрывы гремят опять – теперь где-то в отдалении. Кеннеди машинально считает: восьмой, девятый… Сейчас все кончится, грузоподъемность этой гадины известна – десять бомб.

Не кончается ничего. Десятый взрыв… И тут же – одиннадцатый и двенадцатый, слившиеся почти в один. Вой бомб не смолкает.

Неподалеку что-то вспыхивает. Яркие всполохи пламени. Становится светлее.

Взрыв – совсем рядом. Земля встает дыбом. Ударная волна сбивает с ног. Еще взрыв. Что-то падает сверху. Боль в плече. Рядом лежит человек. Черноволосая женщина. Кеннеди не помнит, как и когда она появилась. Она поворачивается к нему, рот распахнут криком. Он не слышит. С трудом узнает – это Гретхен. На ней лишь ночная рубашка.

Взрывы гремят – снова чуть в отдалении. Гретхен придвигается, Кеннеди прикрывает ее левой рукой – инстинктивно, словно это может защитить и спасти. Они плотно прижимаются друг другу – как спящие в одной кровати дети, начитавшиеся на ночь страшилок.

Кошмар никак не может закончиться. Бомбы падают и падают – кажется, уже много часов. Гретхен что-то говорит, губы шевелятся. А может быть, она молится. Кеннеди не слышит слов – лишь грохот разрывов и пронзающий душу вой. Но правой ладонью ощущает грудь Гретхен – большую, упругую. И – ему это странно и дико – чувствует сильнейшее возбуждение. Защитная реакция?

И тут прямо на них падает бомба. Это Кеннеди кажется, что прямо на них. Удар отдается по всему телу. Невесомость. Тела нет. Звуков тоже – исчезли. Нет воя, нет грохота – лишь хрустальный звон в ушах. Рядом что-то беззвучно рушится. И на Кеннеди – тоже рушится. Ударяет жестко, но совсем не больно – по спине, плечам. На лицо – что-то мягкое и теплое… Он плотнее прижимается к податливой Гретхен. Перед глазами кружатся фантомные пятна – все быстрее и быстрее. Потом все исчезает.