Алексей Сейл - Живодер

„Мы являемся теми самыми пиратами Южно-Китайского моря и в настоящее время занимаемся поиском союзников на вашей территории. Друзьям мы верны и преданы, с врагами мы безжалостны и непримиримы“.

На палубе бандиты выстраивали экипаж судна, после чего начался расстрел — моряки качались и падали.

У Зои вдруг мелькнула страшная мысль. Ее агентша, которой она обычно сообщала поминутно свои планы на день, не знала о том, что она находится здесь, более того, она ей солгала, сказав, что собирается на распродажу бездомных борзых. На доске в ее офисе так и будет написано фломастером большими буквами: „9/6 Зоя распр безд борз“. Эти люди позвонили ей непосредственно домой и предложили пятьсот фунтов (что было вполне приличной суммой, с помощью которой она могла целиком расплатиться за квартиру) за работу, о которой она должна была узнать позже. Зоя не хотела делиться с агентшей процентами, к тому же позвонившие убедительно просили ее никому не рассказывать об этой работе. Что, если ее дурят, внезапно подумала Зоя. Водят за нос? Прикарманивают ее денежки? Ей даже пришло в голову, не позвонить ли агентше и не спросить ли ее, так, между прочим, сколько может стоить такая работа. Или та разозлится? Она уже звонила ей накануне, испугавшись, что забеременела, чтобы узнать, как та считает, делать ей аборт сейчас или подождать прослушивания на роль в сериале „Обитатели Ист-энда“. Черт возьми, эти чертовы контрацептивы подводили ее уже в девятый раз. И Зоя решила позвонить: как бы там ни было, агентша была ее лучшей подругой. Она достала мобильник, но на дисплее не было видно „лестницы в рай“, как она называла маленькие вертикальные полоски, показывавшие наличие сигнала, — он полностью отсутствовал.

На экране застыло изображение ухмыляющегося пирата, угрожающе размахивающего своей винтовкой. Зоя склонилась к микрофону.

— А-а, привет… э-э, не могла бы я быстренько позвонить по вашему телефону, на моем мобильнике нет сигнала.

Через наушники до нее донесся голос Бини:

— Нет, телефоны не работают.

Зоя готова была поклясться, что всего несколько минут назад видела, как один из этих азиатов говорил по телефону, впрочем, все равно обсуждать плату при них было бы неловко, так что оставалось надеяться только на себя.

Пленка пошла, зажглась зеленая лампочка.

„Повсюду на островах и рифах Южно-Китайского моря жители страшатся пиратов из-за их хитрости и безжалостности. Мы предлагаем воспользоваться практикой кораблей-призраков. Вы платите нам триста пятьдесят тысяч долларов, а мы захватываем для вас любой корабль. Если вы хотите сохранить его экипаж, мы его оставляем в живых, если нет, мы попросту выбрасываем всех за борт. Или, предположим, у вас есть враги, — неужели вы не пожелали бы им такой судьбы?“

На экране появилось изображение большого густого помещения, в середине которого сидел полуобнаженный китаец, привязанный к стулу. Место напоминало какую-то заброшенную фабрику. Его окружали грубые кирпичные стены и большие промышленные металлические двери, над головой с кронштейнов свисали цепи и голые трубы. Хотя кто знает? Например, на Карнаби-стрит была студия „Космос“, оформленная как космический корабль: двери в кабинки были сделаны как переходные шлюзы, а все динамики размещались в круглых парящих корпусах, что создавало ощущение невесомости; или еще одна странная студия за Кингз-кросс, которая называлась АДР, — там вдоль стен бежали ручейки, сиденья были сделаны из багажников автомобилей, а для того, чтобы подняться в звукозаписывающие кабинки, требовалось пройти сквозь дупло огромного дерева, которое стояло в углу приемной.

Лампочка снова замигала.

„Это знаменитый китайский актер Тони Хо. Он считал себя большим человеком, великим знатоком кун-фу и думал, что ему не нужны его старые друзья из Макао“.

Зоя узнала его — она читала о нем в статье, опубликованной в „Сцене“ и посвященной опасностям, связанным с работой за рубежом, где актер не защищен профсоюзом „Эквити“. Впрочем, судя по изображению, ни генеральный консул, ни Питер Постлетвейт не собирались влетать в окно и спасать Тони Хо. В кадре появилось еще несколько человек, которые вкатили аппарат, использующийся для возвращения к жизни пациентов после остановки сердца, — Зоя знала это после недели, проведенной в больнице. Однако Тони был жив, по крайней мере пока. Один из пиратов приложил к груди Тони электроды и дал электрический разряд. Тот выгнулся от боли. Зоя впилась в экран — она надеялась когда-нибудь сыграть в „Девушке и Смерти“, и такой жизненный опыт мог оказаться бесценным. Бандиты выждали некоторое время и дали ему еще один, более сильный разряд. И тут он описался, выпустив целый фонтан желтой мочи.

Зоя задумалась — сможет ли она специально описаться? Она раздевалась донага в „Альмиде“ и мастурбировала в „Национале“, но писать каждый вечер по заказу и дважды по субботам — это может прославить девушку. Впрочем, ее интересовала не физиологическая сторона дела, скорее ее тревожило, готова ли она к этому морально. Она не слишком смущалась раздеваться, но вот мастурбировать ей не нравилось. Однако она даже пикнуть не могла по этому поводу, не могла даже сделать вид, что речь идет о чем-то исключительном. „Что? Трахнуться? Пописать? Подрочить? Да ради бога, без проблем, — могу прямо здесь, в церкви, или на фестивале в Данди, или на глазах у тетушки Джанис, а потом мы с ней пойдем за трубочками с мясом“. Стоит отказаться — и тебя перестанут приглашать, и о тебе пойдет определенная слава. К тому же парням на самом деле было гораздо хуже — теперь ведь нельзя сходить в театр, чтобы не увидеть сморщенный член какого-нибудь бедного актера. Ее приятель Монг из школы драматического искусства рассказывал ей, что его матушка за последние годы видела его пенис чаще, чем в то время, когда он был ребенком. Действительно смешно — в нормальной жизни разгуливать со спущенными штанами считается неприличным, а в театре — все наоборот.

Изображение на экране снова дернулось, и назойливая зеленая лампочка опять мигнула. Теперь экран был разделен на четыре части, на каждой из которых демонстрировались различные виды преступной деятельности — контрабанда наркотиков, пиратство, проституция и убийства на улицах каких-то китайских городов.

Она уже добралась до последней страницы. „Мы можем обеспечить вас всем, чем угодно, — наркотики, работорговля, суда, но нашей особой специализацией являются заказные убийства, которые мы выполняем на очень высоком уровне. В большинстве случаев власти даже не догадываются, что речь идет об убийстве, и считают происшедшее результатом несчастного случая или необъяснимым исчезновением, не говоря уже о том, что жертва никогда не знает о готовящейся ликвидации. Однако не спешите с решением — помните, что вы рискуете собственной жизнью, если условия контракта не будут соблюдены“.