Хулия Наварро - Тайна Святой Плащаницы

— Но он все-таки произошел, — заметила София.

Пьетро бросил на нее недовольный взгляд и продолжил:

— Рабочим нравится их предприятие. Они уверяют, что им платят хорошо и относятся к ним тоже хорошо. Они мне сказали, что отец Ив, курирующий проведение работ в соборе, очень любезен, но при этом от его внимания не ускользает ничего, и он однозначно дал понять, каким должно быть качество работ. Кардинала они видят во время мессы в восемь часов, а еще они видели его, когда он осматривал места проведения работ вместе с отцом Ивом.

Марко, несмотря на неодобрительный взгляд Минервы, закурил сигарету.

— Тем не менее вывод экспертов однозначный, — продолжал Пьетро. — Загорелось несколько проводов, проходивших над алтарем часовни Девы Марии, оттуда и начал распространяться пожар. Оплошность? Рабочие уверяли меня, что они оставили провода в полном порядке, хорошо заизолированные, однако неизвестно, действительно это так или же они просто оправдываются. Я поговорил с отцом Ивом. Он считает, что рабочие выполняют работы очень профессионально, однако убежден, что кто-то все же допустил оплошность.

— Кто находился в соборе в это время? — спросил Марко.

— По-видимому, только привратник, пожилой человек шестидесяти пяти лет, — ответил Пьетро. — В служебных помещениях люди находились до двух часов, а потом они пошли обедать и возвратились где-то в половине пятого. Пожар вспыхнул примерно в три, тогда в соборе оставался лишь привратник. Когда я его допрашивал, он был в состоянии шока, все время плакал и вообще выглядел очень напуганным. Его зовут Франческо, он итальянец. Отец у него — турок, а мать — итальянка. Родился он в Турине. Его отец работал на заводе «Фиат», а мать была дочерью привратника собора и помогала своей матери убирать в помещениях собора. Привратники живут в строении, примыкающем к собору, и, когда родители Франческо поженились, из-за недостатка средств они поселились у родителей жены в этом строении. Франческо родился здесь, собор — его дом, и он говорит, что чувствует вину за то, что не смог предотвратить пожар.

— Он что-нибудь слышал? — спросила Минерва.

— Нет, он смотрел телевизор и при этом слегка задремал. Он встает очень рано, чтобы открыть собор и служебные помещения. Он говорит, что очень испугался, когда услышал вой сигнализации и когда человек, проходивший по площади, крикнул ему, что из здания собора идет дым. Привратник побежал туда и, увидев огонь, вызвал пожарных. С тех пор он пребывает в шоке. Я уже сказал вам, что он только то и делает, что плачет.

— Пьетро, ты веришь, что пожар был результатом чьей-то небрежности?

Вопрос Марко удивил Пьетро.

— Если бы там не было трупа с отрезанным языком, я сказал бы, что это действительно была небрежность. Однако имеется труп человека, о котором мы не знаем ничего. Что этот человек там делал? Как он туда вошел? Привратник утверждает, что обошел собор, прежде чем закрыть его, и никого там не обнаружил. Это является частью его работы: он должен проверять, не остался ли кто-нибудь в соборе. Он клянется, что, когда гасил свет, собор был пустым.

— Привратник мог и ошибиться, он ведь пожилой человек, — предположила София.

— Или просто врет, — добавил Пьетро.

— Кто-то проник туда уже после того, как собор был закрыт, — сказал Джузеппе.

— Да, — продолжал Пьетро. — Действительно, кто-то взломал боковую дверь, ведущую в служебные помещения. Оттуда можно пройти и в собор. Замок был взломан. Человек, сделавший это, знал, с какой стороны заходить и куда идти. Безусловно, он сделал это без шума, не привлекая внимания, и в тот момент, когда, как он, видимо, знал, в служебных помещениях никого не было.

— Мы уверены, что этот вор, а может быть, воры, были знакомы с кем-то, кто работает в соборе или же имеет какое-то отношение к нему и кто сообщил им день и конкретное время, когда в соборе не будет ни души, — добавил Джузеппе.

— Почему вы в этом так уверены?

— Потому что при этом пожаре, — продолжал Джузеппе, — так же как и при попытке совершения кражи два года назад, так же как и при пожаре девяносто седьмого года, так же как и при других инцидентах, воры всегда знали, что внутри собора никого не будет. Кроме центрального входа, открытого для посетителей, есть еще только один вход, а именно со стороны служебных помещений, так как другие входы в собор замурованы. И всегда взламывали этот боковой вход. Дверь там бронированная, но для профессионалов это не проблема. Мы полагаем, что кроме нашего безъязыкого трупа там были и другие люди, которым удалось скрыться. В собор в одиночку не вламываются. К тому же, как известно, все эти закончившиеся ничем посягательства всегда происходили во время проведения ремонтных работ. Это удобно для того, чтобы спровоцировать короткое замыкание или же затопление, в общем, хаос. И в этот раз из собора ничего не унесли. Естественно, возникает вопрос: что они там искали?

— Плащаницу, — уверенно заявил Марко. — Но зачем? Чтобы уничтожить ее? Или чтобы выкрасть? Непонятно. Я спрашиваю себя, не является ли взлом двери ложным следом, по которому нас хотят направить, потому что уж слишком как-то все очевидно… Непонятно. Минерва, ты что-нибудь выяснила?

— Я могу добавить, что среди совладельцев предприятия, выполняющего работы, — оно называется КОКСА — фигурирует некий Умберто Д'Алаква. Я об этом уже рассказывала Софии. Предприятие это серьезное, платежеспособное, оно работает по заказам Церкви в Турине и в других частях Италии. Д'Алаква — человек, в Ватикане известный и пользующийся уважением. Он для них своего рода советник по финансовым вопросам. Он им уже давал советы по поводу кое-каких серьезных инвестиций, а еще он предоставил им значительные займы для финансовых операций, которые Ватикан не хотел бы афишировать. Этот человек пользуется доверием у членов Папского Престола, поэтому он участвовал даже в некоторых деликатных дипломатических миссиях. Его деловые интересы многосторонни: строительство, производство стали, разработка нефтяных месторождений и так далее. В предприятии КОКСА он владеет значительным пакетом акций. Надо также сказать, что он довольно интересный человек. Холостяк, привлекательной внешности, хотя ему уже пятьдесят семь лет, скромный. Никогда не хвастается ни своими деньгами, ни своим влиянием. Его никогда не видели на тех вечеринках, на которых люди «отрываются» в обществе женщин, да и подружки у него нет.

— Он что, гомосексуалист? — спросила София.

— Нет, вовсе нет. Он не служитель какого-нибудь культа, не участник тайной секты. Складывается впечатление, что он дал обет целомудрия. Его увлечение — археология, он финансировал кое-какие раскопки в Израиле, Египте и Турции. Время от времени он лично проводил раскопки в Израиле.