Сантьяго Гамбоа - Самозванцы

— Извините, господин, — сказал самый старший, подойдя к Гисберту. — Это вы ищете произведения Ван Мина?

— Да, я.

— Видите ли, я должен сказать вам, что в настоящее время все книги распроданы. Вас интересует что-то конкретное?

— В общем, да. Я хотел бы купить факсимильное издание «Книга измененных имен», если возможно, то, за основу которого взято издание «Хижины неподвижного отдыха», Пекин, 1975, Издательство популярной литературы.

— Если вы немного подождете, — сказал продавец, — я запишу выходные данные. Может быть, удастся получить ее через пару дней.

— Вы очень любезны.

Продавец все записал и дал Гисберту визитную карточку.

— Позвоните в конце недели, господин. Там указано мое имя и прямой номер нашего отдела.

Гисберт поблагодарил, но прежде чем он ушел, продавец снова заговорил с ним:

— Если вас интересуют раритеты, господин, советую пройтись по букинистическим лавкам Донгси Нандхие. Это недалеко отсюда. Если позволите, я покажу на карте.

Гисберт развернул карту, и продавец пометил несколько кружочков.

— Вы также можете поискать в антикварных лавках парка Хоухай, иногда там попадаются ценные вещи. Я вижу, господин специалист.

— Я ученый, занимаюсь китайской культурой, молодой человек, — сказал профессор. — Большое спасибо за советы.

Любопытство и филологический азарт Гисберта поднялись, как антенны, и он вышел на улицу, забыв об усталости. Даже забыл о своем обещании позвонить Юте.

Действительно, улица Донгси оказалась очень близко, и в указанном месте он нашел одну из книжных лавок. Это был достаточно просторный зал, немного темноватый, весь в стеллажах. Множество продавцов в белых халатах сновали среди книг, некоторые тома лежали в корзинах. Гисберт, взволнованный, начал рыться в книгах, через несколько часов у него в глазах рябило от заглавий, но труд его окупился: он обнаружил первое испанское издание Хосе Марии Аргедас («Песни и сказания народа кечуа», Лима, 1949) и несколько англоязычных книг, написанных путешественниками, посещавшими Китай. Лишь только своего любимого Ван Мина профессор не нашел.

Владелец лавки подошел к нему, предлагая помощь.

— Вижу, вы интересуетесь китайскими книгами, — сказал он. — Полагаю, что вы знаете наш язык.

— Немного, — скромно ответил Гисберт. — Я профессор Гамбургского университета и занимаюсь синологией.

— Вы ищете какую-то конкретную книгу?

Гисберт Клаус повторил свою просьбу, и владелец, спокойный пожилой человек с седыми волосами и улыбающимся лицом, пригласил его следовать за собой.

— Прошу вас, проходите, — сказал он, открывая дверь. — У меня есть еще одна комната для особенных книг. Или скажем лучше: для особых клиентов, каковым, полагаю, вы и являетесь.

— Очень любезно с вашей стороны так думать, — парировал Гисберт.

Это помещение было меньше, но лучше освещено, чем то, которое выходило на центральный дворик. Книги были аккуратно расставлены по полкам, и он с первого взгляда узнал некоторые из тех, что были в его библиотеке в Гамбурге, как, например, «Книга перемен», факсимильное издание шанхайского «Издательства древних книг», или «Словарь китайских легенд». Хозяин, проводя пальцем по корешкам (некоторые из них были обтянуты кожей), вытащил несколько томов и положил их на стол:

— Вот, это все, что я могу предложить вам из Ван Мина.

Нервы Гисберта напряглись до предела — «Книга измененных имен» в искомом издании. И другие книги тоже были ему знакомы — бесценные факсимиле изданий XVIII века: «Ирис и пена», «Дни на Востоке», «Осенняя песнь в полдень», «Числа». Прежде чем задать следующий вопрос и произнести «Сколько это будет стоить?», Гисберт быстро подсчитал, что он вообще может заплатить, и пришел к выводу, посоветовавшись со своим внутренним бухгалтером, что не более сотни долларов за том, что соответствовало четырем тысячам иен за пять книг. С этой цифрой в голове он решился задать вопрос.

— Какова цена этой книги? — сказал он, взяв в руки «Книгу измененных имен», так как знал, что легче будет торговаться по одной.

— Две тысячи иен, и они ваши, господин, — ответил хозяин, скрестив руки на животе.

— Две тысячи иен за эту?

— Нет, за все.

Сердце екнуло в груди профессора — это была действительно удача. Тогда он выждал еще секунду, молча, пока хозяин не заговорит.

— Вы мне нравитесь, профессор. Берите их за полторы тысячи. Вам завернуть?

— Да, пожалуйста.

Легкое чувство вины поднималось в нем, но Гисберт сжал челюсти, и оно пропало. Потом он спросил:

— Как вы думаете, возможно ли найти другие книги Ван Мина?

— Ну, можно попробовать, — ответил хозяин. — Разумеется, я не могу вам обещать «Далекую прозрачность воздуха», но сборники стихотворений, такие как «Туманный август» или «Золотая рыба», — вполне.

Гисберт посмотрел на него с любопытством.

— Как вы сказали?

— «Туманный август», — ответил хозяин, — или «Золотая рыба», в зависимости от того, что вам больше нравится.

— Нет, я имею в виду другую…

— А, «Далекая прозрачность воздуха», — хозяин произнес это вполголоса, потом подошел к окну и закрыл его. — Прошу прощения, но, если вы хотите поговорить об этой книге, лучше, чтоб нас не слышали. Она приносит несчастье.

— «Далекая прозрачность воздуха»? — переспросил Гисберт Клаус. — Какая редкость. Я никогда не слышал этого названия. Почему она приносит несчастье?

— Ну, это книга, которую мало кто знает. Это было последнее, что он написал перед смертью: он спился. Кажется, там затрагивается тема мистического путешествия через различные состояния усовершенствования начиная с нескольких озарений. Ее поздно опубликовали — рукопись появилась только в 1880 году. С нее сняли сто копий.

— Как интересно. — Гисберт достал блокнотик и записал название. — Ничего о ней не знал. Почему вы говорите, что эта книга приносит несчастье?

Старый букинист предложил Гисберту присесть. Он подал ему чашку, положил туда несколько листочков чая и налил кипятка из металлического термоса.

— Видите ли, эта книга была принята в качестве священной доктрины тайным обществом ихэтуаней.

— Боксерами? — спросил Гисберт Клаус.

— Да, так их ошибочно называют на Западе, — кивнул хозяин. — Однако, да. Они самые.

— И поэтому она приносит несчастье… — предположил Гисберт.

— Как вы знаете, это дело закончилось очень плохо. Восстание повлекло за собой разрушение Пекина и положило начало длительному периоду бесчестья для всех нас, оказавшихся на коленях перед иностранными державами.

— Знаю, — сказал Гисберт, — и поверьте, я стыжусь той темной роли, которую сыграла в этой истории моя страна.

— Ну так вот, — продолжил хозяин, — в этом тексте, который, как утверждают, явился Мину в мистическом сне, говорится об уничтожении «крестовых врагов», так он называет христиан, как о предварительном шаге перед окончательным установлением рая на земле. Это была одна из первых причин, почему «боксеры» расправлялись со священниками, а потом и со всеми иностранцами, с теми, кто носил крест. Вы должны помнить, что Китай много раз в прежние годы находился в униженном положении, особенно перед лицом Великобритании и Франции. В таких условиях любая доктрина отмщения, хорошо обоснованная и содержащая обещание рая, получит поддержку тысяч людей, которые страдали от голода, безработицы и от того, что у них не было будущего.