Джозеф Кэнон - Хороший немец

— Конечно. Та самая грайфер.

— Вы знали ее лично?

— Нет. Но я узнаю ее лицо. Она пришла за мной, вместе с теми людьми.

— Вы тогда увидели ее в первый раз?

— Нет. Она разговаривала со мной в обувной мастерской. Если б я знала, но, увы. А потом, в тот же день…

— В обувной мастерской? — переспросил один из судей, путая прошлое с костылями, торчащими перед ним.

— Одно из мест, где она завязывала знакомства, — сказал прокурор. — Люди, которые прятались, снашивали обувь. Они постоянно передвигались с места на место. Поэтому фройляйн Науманн завела знакомства среди сапожников. «Кто сегодня был? Чужие приходили?» Она многих выявила таким образом. Эта конкретная мастерская… — Он сделал вид, что проверяет свои записи. — Находилась в Шёнеберге. На Гауптштрассе. Верно?

— Да, на Гауптштрассе, — ответила фрау Герш.

Джейк посмотрел на Ренату. Умно, если именно это было тебе нужно, — собирать данные в сапожных мастерских. И все свои приемчики по сбору информации она предложила убийцам.

— Итак, она там с вами заговорила?

— Да, знаете, о погоде, о налетах. Обычный разговор. Мне это не понравилось — мне надо было быть осторожной, — так что я ушла.

— И пошли домой?

— Нет, мне надо было соблюдать осторожность. Я пошла в парк Виктории, потом стала бродить туда, сюда. Но когда я вернулась, она была там. С мужчинами. Другие — хорошие немцы, которые помогали мне — уже исчезли. Она их тоже отправила.

— Я должен обратить внимание, — сказал защитник, — что в то время, в 1944 году, закон запрещал немецким гражданам прятать евреев. Это являлось противозаконным актом.

Судья удивленно посмотрел на него:

— Нас не интересует немецкое законодательство, — сказал он наконец. — Или вы хотите сказать, что фройляйн Науманн действовала правильно?

— Я считаю, что она действовала законно. — Он опустил глаза. — На тот момент.

— Продолжайте, — сказал судья обвинителю. — Заканчивайте.

— И вас арестовали? По какому обвинению?

— Обвинению? Я была еврейка.

— А как фройляйн Науманн узнала это? Вы ей говорили?

Фрау Герш пожала плечами:

— Она сказала, что всегда может определить. У меня есть документ, сказала я. Нет, сказала она им, она еврейка. И, конечно, они послушались ее. Она работала на них.

Обвинитель повернулся к Ренате:

— Вы говорили это?

— Она была еврейкой.

— Вы могли определить. Как?

— По ее виду.

— А какой у нее был вид?

Рената опустила глаза:

— Еврейский.

— Могу я спросить подсудимую: при таком навыке — вы когда-нибудь ошибались?

Рената посмотрела ему прямо в глаза:

— Нет. Никогда. Я всегда знала.

Джейк откинулся на спинку стула. Ему стало противно. Гордится этим. Его старая подруга.

— Продолжайте, фрау Герш. Куда вас отвезли?

— В еврейский дом престарелых. Гроссе Гамбургер Штрассе. — Точные сведения, натасканный свидетель.

— И что произошло там?

— Нас там держали, пока у них не набралось на целый грузовик. А затем по вагонам. И на восток, — сказала она упавшим голосом.

— В лагерь, — закончил обвинитель.

— Да, в лагерь. В газовую камеру. Я была здоровой, поэтому работала. Другие… — Она замолчала, затем снова посмотрела на Ренату. — Других, которых ты послала в лагерь, убили.

— Я их не посылала. Я не знала, — ответила Рената.

На этот раз судья поднял руку, чтобы она замолчала.

— Ты видела. Видела, — закричала женщина.

— Фрау Герш, — сказал обвинитель, и его спокойный голос заменил удар молотком председательствующего, — можете ли вы определенно опознать подсудимую как женщину, которая пришла к вам домой, чтобы арестовать вас?

— Да, определенно.

Берни склонился, что-то обдумывая:

— А вы еще раз ее видели?

Джейк посмотрел на прокурора, удивляясь, к чему он клонит.

— Да. Из грузовика. Она наблюдала за нами из окна. Когда они нас увозили. Наблюдала.

Повтор рассказа Берни. Обувная мастерская в Шёнеберге, американский сектор. Все же Берни нашел ее, еще один подарок русским.

— Та же женщина. Вы уверены.

Свидетельницу затрясло. Она уже начала терять самообладание.

— Та же самая. Та же самая. — Женщина стала подниматься со стула, глядя на Ренату. — Еврейка. Убивала своих же. Ты смотрела, как нас забирают. — Послышался всхлип, уже не в суде. — Свой собственный народ. Животное! Пожирала себе подобных, как животное.

— Нет! — закричала в ответ Рената.

Судья хлопнул по столу ладонью и что-то сказал по-русски, вероятно, объявляя перерыв, но обвинитель спешно подошел к столу и стал что-то шептать ему. Судья кивнул, слегка опешив, затем официально объявил присутствующим:

— Объявляем перерыв на пятнадцать минут, но сначала зайдут фотографы. Подсудимая остается стоять.

Джейк увидел, как обвинитель дал сигнал кому-то в задней части комнаты; из сектора для прессы вышел Рон и открыл дверь, чтобы впустить фотографов. Небольшая группа гуськом проследовала в центр зала. Перед лицом Ренаты засверкали вспышки. Она стала моргать и отворачиваться, тряся головой, как будто вспышки были мухами. Судьи, позируя, сидели прямо. Солдат помог фрау Герш взять костыли. На секунду Джейку показалось, что сейчас появится Лиз, чтобы запечатлеть историю. Вспышки прекратились, и судья встал.

— Пятнадцать минут, — сказал он, уже закуривая.

В коридоре толпе репортеров пришлось вжаться в стенку, чтобы пропустить фрау Герш на костылях. Перекрестного допроса явно не будет. Чуть в стороне стоял Брайан Стэнли и отхлебывал из карманной фляжки.

— До московских стандартов не дотягивает, да? — Он предложил Джейку сделать глоток. — Без покаяний совсем не то. Это им нравится — когда заламывают руки. Конечно, им есть в чем каяться, этим русским.

— Это фарс, — сказал Джейк, наблюдая, как уходит фрау Герш.

— Конечно, фарс. А ты ожидал, что здесь будет Олд Бейли? [71] Центральный уголовный суд в Лондоне. — Он взглянул на свою бутылку. — И все же не самая красивая девушка в Берлине, верно?

— Когда-то была. Хорошенькая.

Брайан в недоумении посмотрел на него, не видя связи.

— Ну да, — сказал он в растерянности, потом медленно покачал головой. — Никогда не ошибалась. Выявляла лучшее в каждом, не так ли? Кстати, я нашел тебе лодку.

— Лодку?

— Ты же спрашивал о лодке? В любом случае, у них еще несколько осталось. В яхт-клубе. Просто сошлись на меня. — Он поднял взгляд. — Ты действительно спрашивал.

В тот день он пообещал Лине поплавать под парусами на озере, вдали от всего.

— Да, извини, забыл. Спасибо.

— Смотри, не утопи ее. Меня заставят платить.

— Это выпивка? — спросил Бенсон, появившись вместе с Роном.

— Была, — ответил Брайан, передавая ему фляжку.

— Что вы здесь делаете? — спросил Бенсон у Джейка, затем повернулся к Рону. — Вы же обещали. Экслюзив для «Звезд и полос».