Кай Дзен - Кровь избранных

Глава Триады подошел к окну, заложил руки за спину и стал смотреть на ночную улицу. Аудиенция закончилась.

С минуту Дерюйтер разглядывал его спину. Рост небольшой, но какая огромная воля.

Взявшись за ручку двери, голландец горько усмехнулся, вспомнив слова Юй Хуа: «Судьба Шань Фена — одиночество».

«Как и удел того, кто с ним вместе», — подумал он. Жизнь словно затеяла с голландцем игру, с бесконечной жестокостью испытывая его терпение.

— Ганс! — снова заговорил Юй Хуа, и моряк остановился на пороге. — Никогда не говори мне, что я должен делать.

Выйдя за дверь, Дерюйтер столкнулся с худым, сгорбленным парнем, который сразу зашагал прочь. Где он мог его видеть? И почти сразу вспомнил: это Вэй, тот самый водолаз, что поднял со дна сосуды. За подводную отвагу юношу наградили непыльной работенкой в клубе. До чего же странная штука жизнь!

Тюрьма находилась в районе Тиланьцяо и называлась так же. Шань Фена поместили в камеру номер сорок семь на Чан-Ян-роуд сразу после полуночи. Между стенами непонятного цвета стояло множество нар. Узкая амбразура на трехметровой высоте и дырка в полу вместо туалета довершали обстановку. Едва Шань Фен вошел, как в нос ударил гадкий запах. Испарения двадцати пяти немытых тел, запертых в комнате, где должны находиться не более шести. Тошнотворная вонь испражнений. Мерзкий дух страха и безумия. Смрад обвивал и душил днем, как змей, а ночью тяжко давил на грудь.

Первое время Шань Фен силился разобраться, кто в камере главный. Без старшего нельзя. Но понять так и не смог: все соседи казались начисто лишенными воли. Один из них раздавал еду и воду, другой указал юноше место на нарах, третий молча за всеми наблюдал и, похоже, находился у стражи на привилегированном положении. А четвертый занимался тем, что отлавливал на себе вшей, подносил их к глазам, а потом с аппетитом поедал. Хоть дурачка удалось распознать. Больной на голову тоже должен присутствовать в коллективе.

— Брат, что ты натворил, почему оказался здесь? — Глупый Гон Бо первым из всех обитателей обратился к Шань Фену.

— Я убил мамашиного любовника, а она на меня донесла.

Придурок засмеялся:

— О, тогда мы тебя познакомим с Ко. Он сидит за то же самое. Может, вы уже и встречались раньше.

Но этот узник отбывал срок в другой камере, так что пришлось подождать.

Несколько дней спустя, во время ежедневной прогулки — когда две трети заключенных делали гимнастику, а треть осталась убирать помещения, — Гон Бо представил новичка Ко. Он оказался парнем чуть старше Шань Фена, в очках и очень важным. Дурачок отошел в сторонку, и двое осторожно стали обсуждать нестабильное равновесие между правительствами Пекина и Кантона. Не то чтобы Шань Фен хорошо разбирался в этом, но ему не хотелось ударить в грязь лицом перед Ко. А тот, в свою очередь, тоже не слишком откровенничал. «Оба мы думаем, что имеем дело со шпионом», — подумал юноша и решил проверить собеседника.

— Скажи, товарищ, а тебе известна новая линия, принятая на съезде партии? — Ко смутился, а Шань Фен продолжал наступать. — Ты понимаешь, о чем я говорю?

Если перед ним шпион, то он не узнает ничего сверх того, что и так известно полиции. Однако надо было скорее понять, с кем имеешь дело.

Но Ко отрицательно покачал головой:

— Гм… Думаю, ты неправильно осведомлен. Здесь все считают, что меня арестовали по политическим мотивам, как и тебя, полагаю, но… — Он еще больше сконфузился и наморщил лоб. — На самом деле я помощник типографа и насмерть избил одного богатого торговца, когда застал его с моей женой. А такую репутацию создали мои очки и умение читать. Ну и пусть думают, что я революционер, больше будут уважать. Мне жаль, что ты подумал…

Шань Фен подал руку и улыбнулся: «Здесь у нас будет достаточно времени».

Фелипа гнала машину всю ночь. Дополнительные бензобаки увеличивали вес фургона и сделали его неповоротливым, но зато горючего беглецам хватило надолго.

— И что дальше?

От голоса девушки ученый, дремавший на пассажирском сиденье, проснулся и с трудом выпрямил болезненно затекшую спину. Прежде чем взглянуть на креолку, Хиро потер шею и чуть повращал ею направо и налево.

— Дальше что?

Японец не ответил.

Девушка уперлась лбом в рулевое колесо и потерлась носом о перекладину. Отару посмотрел сквозь окошко на незнакомый пейзаж.

— Где мы?

Робко протянув руку, Хиро легко коснулся плеча Фелипы.

Она подняла голову:

— Недалеко от Розарио. Я не знала, куда ехать. Старалась только не выезжать на большие шоссе.

Отару взглянул на чемоданчик у своих ног.

— Думаю, сегодня мы остановимся в какой-нибудь гостинице. Скорее всего, за мной охотились, но дальше ехать в таком состоянии нельзя. Надо передохнуть. Если хочешь, можешь уехать. А я постараюсь добраться до Нанавы. Филмор что-нибудь придумает.

Креолка провела рукой по волосам:

— Что они хотели? Кто это был?

— Не знаю, но мне известно, что искали они вот это. — Отару носком башмака пнул чемоданчик. — Если оставишь меня, будешь в большей безопасности.

— А куда я денусь? Вилла Хофштадтера была моим домом, мне больше некуда идти. И потом, они ищут одного человека, мужчину, а не пару. И до Розарио уж всегда доберутся. — Хиро замешкался с ответом, и она продолжила: — Остановимся только на ночь. А потом едем в Чако. Думаю, у Филмора есть какие-нибудь известия от Дитриха.

— Ты его знаешь? Я хотел сказать, Артура Филмора.

— Англичанин много раз приезжал в Новую Германию. Они с Дитрихом большие друзья.

Засунув руку в карман за сигаретами, японец что-то нащупал. Растерянно вытащив карту Таро, он принялся вертеть ее в пальцах. Лицо Фелипы сделалось землистым, внутри все сжалось, и она закашлялась.

Император пал — катитесь, слезы.

Парочка заказала комнату в приличном отеле, назвавшись фальшивыми именами и дав солидную взятку. Поглядев на креолку, портье с сальной улыбкой подмигнул японцу. А девушка не удостоила служащего даже взглядом.

На следующий день креолка долго смотрелась в запотевшее зеркало. Спала девушка мало и плохо, ее мучили кошмары, поэтому она то и дело просыпалась. Когда Хиро поднялся утром со своего дивана, Фелипа уже была на ногах.

Отару видел, как Фелипа провела рукой по зеркалу и в который уже раз умыла лицо, словно пыталась смыть боль.

Овилло играл со своей тенью на стене.

Не обращая внимания на помятый пиджак, Хиро сходил за двумя чашками черного кофе.

— На, выпей, сразу станет легче. Надо быстрее уезжать. Я спросил у портье, нет ли транспорта до западного Чако. Он сказал, что раз в три дня от площади отходит рейсовый автобус для рубщиков квебрачо и местных рабочих. Ближайший через несколько часов. Но если ты не хочешь…