Дункан Кайл - Милый муравей

Он в раздражении раздувал ноздри.

— Ради Бога! Вышивка! Будь посерьезнее.

— В ней что-то заключено, — настаивал я.

— Может быть. Но ты, ты, чертов болван, не можешь сказать, что именно! Верно?

Я посмотрел на него, и мне показалось, что он вот-вот ударит меня. Но Боб держал себя в руках. Полагаю, ему много раз приходилось держать себя в руках. Но не всегда это удавалось.

— Ты спал?

— Немного. Мучили чертовски глупые сны.

— Ты их помнишь?

— Только один. Не сон, а какой-то вестерн.

— Расскажи.

— Было название. Было много лошадей. Перестрелка. Все перемешалось. В общем, абсурд.

— Помнишь название?

— "Сыновья сыновей рэнджменов".

— Что-нибудь это означает? Ничего не напоминает?

— Ничего. С какой стати?

— Просто шанс, — сказал Боб. — Я беседовал по утрам со множеством людей. Иногда во сне они могли вспомнить такие вещи, которые давно позабыли. Но глубоко в подсознании остаются следы. Ладно, забудь об этом. Что еще?

— Есть несколько писем со Стринджер Стейшн, написанных самой миссис Грин.

— Где они?

— В «Кингс-Амбассадоре» на Хай-стрит. Сданы на хранение под расписку.

Боб удовлетворенно кивнул.

— Что еще?

— Еще старый механизм или что-то в этом роде, Джейн не смогла определить. Стоит на чердаке дома Пита Экроуда на юге Перта.

— Поехали!

Боб вел машину, как и большинство полицейских, быстро, уверенно, внимательно. «Коммодор» просто глотал мили. У меня было при себе удостоверение поверенного, оформленное Джейн, поэтому проблем с руководством гостиницы и выдачей небольшого плоского чемодана не возникло.

Мы отвезли вещи Джейн к Бобу, живущему на юге Перта. И когда поставили все на пол в его мастерской-кабинете, он спросил:

— Два момента. Кто-нибудь знал, что вы находитесь в Дейвсвилле?

— Нет.

— Вы ждали какие-нибудь письма, известия?

— Нет. Но можно позвонить на почту.

Я вспомнил о Томе Кендрике и сказал об этом Бобу.

— Он имеет отношение к делу?

— Да.

— Позвони ему. — Боб указал на телефон.

— Мне никто не ответил. Кендрик мог быть, как я полагаю, на пляже.

— Какой второй момент? — напомнил я.

— Трактир, — сказал Боб. — Как он называется?

— Уверен, что она сказала «Грин Мен».

— Ты до сих пор так и не вспомнил название трактира на вышивке?

— Нет. Откуда?

— Ты видел сон «Сыновья сыновей рэнджменов». А Рэнджмен — это анаграмма [12] Грин Мен.

— Издеваешься?

Боб ткнул в мою сторону ручкой:

— Старайся! Вопрос: почему? Почему старая леди... как ее звали?

— Мэри Эллен Грин.

— Хорошо. Почему она изменила название? Кстати, это она сама вышивала?

— Думаю, да. Доказательств нет, но кто еще мог? За шестьдесят лет на ферме никого не было, кроме мужей.

— О'кей. Она вышила это и изменила название. Почему — на вышивке?

— Бог знает...

— Бог советов не дает, — мрачно сказал Боб. — Есть какая-то причина. Она новая, эта вышивка?

— Я едва взглянул на нее.

— Не старая и выцветшая?

— Нет. Она висела в комнате, большой, затемненной. На нее не падал солнечный свет.

— О'кей. Мы не знаем даже, когда именно это было сделано, где-то между двадцатыми и восьмидесятыми годами, рамки слишком широки. Правильно?

Я кивнул.

— Известно, что в действительности в том месте, откуда она приехала, есть трактир? В Брэдфорде?

— Нет, не в самом городе, — ответил я. — Какой-то пригород.

— Припомни, что говорила Джейн, любую чертову мелочь.

— Там родились Бронте [13], — сказал я.

Боб пощелкал пальцами.

— Говарт. Они, помнится, из Говарта, но это же не Брэдфорд. Ты уверен?

Подойдя к книжным полкам, он взял третий том энциклопедии.

— Бронте, Бронте, Бронте... — Боб поднял голову и посмотрел на меня. — Они родились в Торнтоне, близ Брэдфорда. У тебя заработали мозги, Джон. Говори, что мы знаем сейчас из того, чего не знали до этого.

— Может быть, эта вышивка была сделана недавно. Миссис Грин начала стареть и просто ошиблась в датировании.

— Может быть, — сказал Боб. — Но я так не думаю. Что еще нам известно?

— Фамилия ее второго мужа — Грин.

— Я не забыл. Она изменила название трактира, который не видела со времен своей молодости. Она сделала это, вышивая картинку.

— И что дальше?

— Ты хоть раз был на аукционах? О нет — ты же юрист, не так ли? И вся твоя вера в правах и законах. Ты пойдешь на аукцион, юный Джон Клоуз, и найдешь там вышивку, и похожую и не похожую на ту. Вышивка бывает на подушках, в виде девизов и просто в виде образцов или деталей.

— Эта была в рамке.

— Расскажи подробнее.

— Деревянная рамка, разломанная негодяями и валявшаяся на полу.

— Стекло?

— Разбито.

— Но оно вообще было?

— Да.

— Значит, ни моль, ни сырость не могли повредить картину, — констатировал Боб.

— Это не религиозный трактат...

— Раз она была защищена, значит, сохранилась в прежнем виде. Рамка была из твердой древесины?

— Эбеновое дерево, — ответил я.

— Эбеновое дерево, — повторил Боб. — Плюс стекло. Плюс подложенная сзади дощечка.

— Почему ты придаешь этому такое значение?

Боб помолчал.

— Скажи-ка мне вот что. Знала ли Мэри Эллен Грин, кто будет ее наследником? О да, должна была знать.

— Это важно?

— Сейчас все важно, парень. — Боб мрачно посмотрел на меня. — Думай! Как она могла узнать?

— О'кей, — согласился я и поднял руку, останавливая его. Боб выглядел очень воинственно. — Это могло произойти так: старая Мэри Эллен жила на огромном расстоянии от кого бы то ни было. Ее единственная сестра умерла в начале семидесятых, дом в Англии был продан. Мэри Эллен написала своей сестре за полвека всего несколько писем. Она не любила писать.

Единственная родственница, которая у нее оставалась, — это Джейн Стратт, но они никогда не встречались и не общались. Джейн могла умереть или просто исчезнуть...

— Как сейчас, — вставил Боб.

Пропустив это мимо ушей, я продолжил:

— Поэтому Мэри Эллен могла только предполагать, что ее внучатая племянница станет ее наследницей.

— Подожди. Но при этом она знала, что единственный человек из ее кровной родни, кто мог бы стать ее наследником, — девушка. Не мужчина.

Я озадаченно кивнул:

— Да. Но что это нам дает?

— Скольких мужчин ты знаешь... — задумчиво проговорил Боб, — кто посмотрел бы дважды на вышитое изделие? Женщины, да. Им понятно, что это такое. Они рассматривают стежки, знают, сколько туда вложено труда и усердия.

— Продолжай.

Боб оскалил зубы.

— Что скажешь на это? Она норовистая была штучка, наша миссис Грин: одинокая и самостоятельная. У нее была какая-то важная информация, которую она хотела передать. Будучи единственной владелицей большого участка земли — а земля всегда большая ценность, — она знала, что другие животноводы хотели бы получить эту землю и один или два из них люди непорядочные. Когда ей стало известно, что ее наследницей будет женщина...