Виктор Каннинг - Дерево дракона

На палубе под тентом он заметил огонек сигареты, осветивший на мгновение лицо полковника Моци. Тот стоял, прислонившись к парапету и обратив лицо к морю. Искоса взглянув и заметив Джона, спокойно проговорил:

– Майор Ричмонд?

Джон остановился:

– Слушаю вас, полковник.

– У Хадида сильно болит горло. Он время от времени страдает от простуды. Вот рецепт, он очень простой…

Он сунул руку в карман кителя и протянул Джону скомканный листок бумаги. Джон взял его:

– Я передам это в лазарет. Там приготовят лекарство.

– Благодарю вас.

Джон хотел уйти, но полковник вдруг повернулся к нему и, выставив вперед дымящийся мундштук, указал им на орудийную башню. Возле нее, едва различимая в потемках, вырисовывалась фигура вооруженного матроса.

– Неужели вся эта охрана действительно необходима? Возле наших кают, возле кают-компании, пока мы едим, и здесь?

– Боюсь, что да.

Полковник тихо рассмеялся:

– Неужели вы думаете, мы решимся что-нибудь предпринять? И что, по-вашему, вообще можем сделать? Вывести из строя мотор? Или прыгнуть за борт?

Джон улыбнулся. Вопросы прозвучали с явной иронией. В них не чувствовалось ни тени недовольства, и Джону показалось, что полковник просто склонен немного поговорить.

– А вы, полковник, если бы были на моем месте, убрали бы охрану?

– Разумеется, нет. – Разговор забавлял Моци. Он вставил в мундштук другую сигарету и продолжал:

– А будь вы на моем месте, майор, попробовали бы вы совершить самоубийство или бежать?

– Не думаю, что самоубийство могло бы принести вам какую-то пользу. Другое дело побег. Только боюсь, «Данун» не самое подходящее для этого место. – Какое-то внутреннее чувство подсказывало Джону, что лучше не затевать подобных бесед с пленником. Ему положено держать дистанцию. Но с другой стороны, он получил четкое, недвусмысленное указание постараться как можно больше узнать об этих людях. А как выполнить одно, не нарушив другого? Поэтому Джон решил придерживаться спасительного равновесия.

– Несколько лет назад, – заметил полковник, с легкостью переходя к другой теме и желая тем самым убедиться, что Джон не против немного с ним поболтать, – один из батальонов вашего полка воевал в Кирении.

– Да, я знаю.

– Ваши солдаты молодцы. И вот что любопытно…, сознание солдата сродни религиозному сознанию. Вот, например, мы с вами враги, а между нами нет ненависти. Даже, я бы сказал, нечто вроде взаимной симпатии. Только, кроме солдат, есть еще и их народы, и они-то ненавидят друг друга.

– Это в равной степени относится к обеим сторонам.

– Разумеется. – Его манера выражаться лаконично и в то же время не оскорбляя слух собеседника, казалось, имела целью поскорее закончить одну тему и перейти к следующей. – Недавно к нам в плен попал один из ваших офицеров, лейтенант Рофорд. На пятый день пленник сбежал, угнав мой собственный джип. – Полковник рассмеялся. – А этот джип мы сами когда-то угнали с одной из ваших баз в Эль-Геффе. Но он еще умудрился прихватить с собою мою личную бутылку виски. А она обошлась мне недешево. Вы знаете этого лейтенанта?

– Нет. Но читал его подробный отчет о том, как он попал в плен и бежал. Что-то не припомню, чтобы там упоминалось о каком-то виски.

Моци усмехнулся и, как показалось Ричмонду, со свистом рассекая воздух, резко шагнул вперед, преобразившись в одно мгновение, словно и морально и физически переступил некий невидимый барьер. Сразу сделавшись жестким и настороженным, резким, отрывистым тоном проговорил:

– Вам не удастся удержать полумиллионный народ, который хочет иметь собственное государство. Вам не помогут ни ваша военная мощь, ни пули, ни тюрьмы. Отрицать это – все равно что отрицать сам ход истории. Победа будет за нами.

Такая внезапная перемена в настроении Моци на мгновение обескуражила Джона, привела в замешательство, но он тут же понял: в этом человеке таилась какая-то боль. На какое-то время она, похоже, отступила, но теперь снова вернулась, вырвавшись наружу. Боль эта была не чем иным, как проявлением фанатизма, на который этот человек был обречен до конца дней своих. И именно боль делала его опасным.

– Победа будет за нами! – повторил он.

– Пойду распоряжусь насчет вашего рецепта. Спокойной ночи, полковник, – ответил Джон как можно сдержаннее.

Начальник судового лазарета доктор Эндрюс наполнил склянку приготовленной им зеленоватой жидкостью и уверенно заткнул бутылочку пробкой. Это был еще очень молодой человек, почти юноша, с веснушчатым, задорным лицом.

– Любопытную вещь я заметил, – проговорил он с ядовитой усмешкой. – Как только какой-нибудь паршивый иностранец попадает к англичанам, сразу же так и норовит воспользоваться нашей медицинской службой.

– Яду бы ему подлить – в самый раз будет, – заметил один из судовых поваров, который обварил себе на камбузе руку и пришел в лазарет сделать перевязку и выкурить сигаретку. – Шурина моего убило осколком в этой проклятой Кирении.

Эндрюс взял листок с рецептом и резинкой прикрепил его к бутылочке.

– Намешал всякой бурды, подкрасил зеленкой, запихнул все это в их паршивые глотки – и они счастливы. Думают, что приняли лекарство. Медицина, как и кулинария, сплошной обман.

– Тебя послушать – одно удовольствие. Наверное, твоя девчонка уже не знает, куда деваться от этих рассказов.

– А вот и нет. Ей очень даже нравится. А мне интересно, кто готовил Наполеону слабительное в Доме инвалидов и кто с ним потом возился?

И, взяв бутылочку, он вышел из лазарета.

У дверей каюты, которую занимали Шебир и Моци, стоял вооруженный охранник. Завидев Эндрюса, он удивленно поднял брови, а тот, помахав у него перед носом склянкой, сообщил:

– Вот, несу стаканчик на сон грядущий для их высочества.

Ну и дурацкий же у тебя вид, парень. Да еще и пуговицы на ширинке расстегнуты. – Охранник принялся поспешно оглядывать брюки, а Эндрюс, презрительно фыркнув, продолжал:

– Ну и ну, до сих пор не знает, что на флоте на ширинках не бывает пуговиц!

И, шагнув к двери, он постучался. Изнутри послышалось:

«Войдите!» – и Эндрюс с кислым видом вошел в каюту.

Полковник Моци стоял посреди комнаты, Хадид Шебир лежал в постели.

– Лекарство от горла, сэр. – Эндрюс протянул полковнику бутылочку.

Тот взял ее и, одним движением оттеснив Эндрюса на середину каюты, спросил:

– Как его принимать?

– В рецепте все написано, сэр. Четыре раза в день. И разбавлять водой.

– Хорошо. Может быть, вы будете столь любезны… – Он поставил склянку рядом с графином на тумбочке возле изголовья Хадида.

Эндрюсу ничего не оставалось, как наполнить стакан водой и приготовить необходимую для приема дозу лекарства.