Виктор Каннинг - Дерево дракона

Тогда она перекрестилась и прочла над ним молитву. Молитва пробудила в ней ненависть к этим людям, которые убили Торло и Марча и теперь думают, что убили и ее. Ей захотелось поскорее найти и уничтожить этих людей. Торло обещал ей, что предаст их смерти… И перед ее глазами снова возник брат, стоящий в лунном свете с гранатой в руке. Арианна снова принялась трясти его, надеясь, что он проснется и исполнит свою клятву. Но Торло спал беспробудным сном. Что ж, пусть спит.

Она убьет этих людей сама. Она проползет на четвереньках через весь остров, но обязательно найдет их и уничтожит. Руки ее, шарившие по окоченевшему телу, нащупали в карманах две оставшиеся гранаты. Арианна вытащила их и из последних сил поползла к выходу, но, очень быстро ослабев, остановилась.

Локти и колени ее были разодраны.

Убрав гранаты за вырез платья, Арианна села на землю, нарвала лоскутов из нижней юбки и перебинтовала колени. Руки она перевязывать не стала, так как они привыкли к грубой работе и не нуждались в защите.

Арианна выбралась из пещеры и поползла к тропинке. Она двигалась медленно, инстинктивно стараясь беречь силы. Почти каждое движение давалось ей с мучительным трудом, заставляя вскрикивать от боли и ложиться на землю. Но, всякий раз прижимаясь к земле, она чувствовала за пазухой две твердые гранаты, и перед ее глазами снова и снова возникала фигура Марча. Ей вспомнился тот день, когда он повез их учиться пользоваться гранатами и она расспрашивала его, что означает красный ободок, а он вместо ответа поцеловал ее прямо на глазах у Торло, отчего тот пришел в бешенство. Бедный Торло…

Бедный Марч… Она отомстит за них…

Наконец она достигла вершины кратера. Было двадцать минут пятого, и к этому времени Миетус со своей группой был уже на пути к Форт-Себастьяну.

Гроган и Эндрюс сидели в баре «Филис». Почти все, с кем они приехали на грузовике из Моры, разбрелись по домам. В баре оставались только Эрколо, который за многие годы научился спать исключительно между двенадцатью и пятью часами дня, горстка молодых картежников, беззубая старуха со сморщенным, словно печеное яблоко, землистым лицом, да запоздалый рыбак, только что вернувшийся с ночной охоты на осьминога, сидевший в углу и улыбавшийся. Младший сын Эрколо, пяти годов от роду, получающий свое первоначальное образование в заведении отца, восседал на стойке, барабаня по ней ножками.

Оба приятеля пребывали сейчас в том блаженном состоянии, когда уже не хочется пить, а душа уносится в заоблачные дали.

Вытащив из-за стойки хозяйскую мандолину, Эндрюс затянул песню, тут же подхваченную приятелем. У Эндрюса был прекрасный баритон, мягкое звучание которого было сейчас подпорчено вязкими, елейными нотками, и все из-за того, что его обладатель изрядно перебрал спиртного. Эндрюс пел, лукаво подмигивая беззубой старухе:

Малыш весело колотил по стойке, ножками – его приводили в восторг завывания Грогана.

Потеряв равновесие, оба приятеля сползли под стойку и уселись на полу, продолжая завывать:

Пропев третий куплет, Эндрюс не без труда поднялся, торжественно водрузил мандолину на стойку бара и, обращаясь к присутствующим, сказал:

– Прошу прощения, но мне нужно пойти поплакать о своей бедной старенькой маме.

Издав радостный вопль и шатаясь, он пересек комнату, подошел к старухе, похлопал ее по щеке и вышел. Гроган, подчиняясь древнему неписаному закону, бытующему среди закадычных друзей-собутыльников и гласящему, что все нужно делать вместе, последовал за ним.

Внезапно голова Эндрюса снова просунулась в дверь, и, улыбаясь, он весело крикнул:

– Только не расходитесь! И не затыкайте бутылку!

Голова исчезла, и за дверью послышался грохот падающего тела, потом нетвердый голос запел:

И ночную тишину огласил раскатистый смех порядком подвыпивших приятелей.

А в Форт-Себастьяне в своей комнате спал сэр Джордж Кейтор. Рядом на ночном столике лежала книга Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой», которую он нашел в кают-компании.

Сэру Джорджу снилось, что он плывет на «Наутилусе» вместе с капитаном Немо и оба они разглядывают через огромные стеклянные иллюминаторы подводной лодки гигантских моллюсков, неуклюже проплывающих мимо. От удовольствия сэр Джордж даже причмокивал во сне.

Ричмонд тоже спал. Он не видел снов и не храпел, а просто крепко спал. Лежавшие на столике у изголовья наручные часы со светящимся циферблатом излучали слабое сияние, которого хватало, чтобы выхватить из темноты висевший на стене пистолет.

Нил Грейсон бодрствовал, думая о Дафни. Лежа в постели с сигаретой, он гадал, что сейчас она делает. Спит или думает о нем? Грейсон решил, что, как только наступит утро, он отправится в Мору. Там на берегу ему обязательно встретится какой-нибудь рыбак, который сможет доставить его на «Данун». Ответ из Лондона, должно быть, уже получен. Правда, Грейсон понимал, что попросту ищет повода, чтобы остаться на корабле и позавтракать вместе с Дафни. Ему не терпелось увидеть ее, услышать ее голос. Грейсон с удовольствием выдыхал дым, с радостью думая о предстоящей встрече…

Сержант Бенсон, лежа на спине, оглашал комнату заливистым храпом. Живший в крепости кот с рваным ухом и раскормленный как сарделька спал у него в ногах, свернувшись калачиком.

В соседней комнате с блаженной улыбкой на лице спал и повар Дженкинс. Ему снилось, что он участвует в выставке цветов и что среди всех участников ему не нашлось равных, во всяком случае, его хризантемы оказались самыми лучшими. Их огромные косматые головы вызывали восхищение и зависть толпы, собирая вокруг множество посетителей. А Дженкинс, вспотевший от жары, но довольный, гордо стоял под тентом рядом со своими питомцами.

Казарма, где спали солдаты, на все лады оглашалась храпом и сопением.

На галерее у двери в Колокольную башню, прислонив винтовку к парапету, часовой закурил сигарету, не опасаясь, что его увидят.

А внизу, прислонившись спиной к воротам, капрал Хардкасл, назначенный на сегодня ответственным за ночной караул, наблюдал за крепостным двором. Наверху над черной громадой драконова дерева он заметил мерцающий огонек сигареты часового и даже хотел было подняться на галерею, чтобы устроить парню взбучку, но передумал, решив, что лучше закурить самому. В сторожевой будке полностью одетые спали трое солдат.