Виктор Каннинг - Клетка

Вскоре Сара уснула, а Ричард лежал во тьме, размышлял. Он знал – мать ничего об этом происшествии в дневнике не написала, знал, что не позволит Саре его читать, и думал – а не сжечь ли его? Наверно, так и нужно сделать. Сара просыпается поздно и завтракает в постели. Надо бы завтра встать пораньше, найти уединенное местечко и… Тут Ричард посуровел и отказался от этой мысли. «Беллмастер, – подумал он, – а не пришло ли время расплатиться за все? Но один Бог знает, как отомстить тебе. Надо посоветоваться с кем-то… кто не выдаст, все поймет, кто наставит на верный путь. Но только не с полковником Брантоном. Он – человек заинтересованный, да и от Сары слишком долго открещивался. На восемь лет засадил ее в темницу. Отчасти в этом, впрочем, и Беллмастер виноват. Потом, когда Сара вышла на свободу, оказалось, Беллмастер еще и мелкий мошенник – подсунул матери дешевую фальшивку. Может быть, Кэслейк? Да, пожалуй, он. Он – стряпчий и глупостей не допустит. Как приедем в Англию, загляну к нему в контору».

… Из Периге они через Лимож и Орлеан приехали в Париж, где три дня развлекались.

Стояла чудесная майская погода. Близился полдень, длинные кисти ракит казались в голубом небе золотыми, сирень у дороги покрылась крошечными звездочками лиловых цветов, вернулись ласточки – они гнездились над застрехами, соседская кобыла на пастбище через дорогу лоснилась, как полированный каштан. А на столе в кабинете полковника Брантона нераспечатанными лежали утренние письма. Они давным-давно перестали приносить радость. Ведь это были, черт побери, в основном неоплаченные счета.

Брантон сел за стол и быстро просмотрел пять конвертов. Сам не понимая отчего – весна, что ли? – он пребывал в отличном настроении. Собирался ехать на реку Уэй, полдня порыбачить в одиночестве, а полдня – в обществе провинциальной знати, людей богатых и честолюбивых, которые вдыхали жизнь в здешние предприятия и банки, но не гнушались мухлевать с налогами, оставаясь, впрочем, людьми приятными… не все, но большинство.

Пять писем. Два – явно счета. Он разорвал их, не вскрывая, и бросил в мусорную корзину. Третье, в неофициальном конверте, распечатал, а там оказались – ну и хитры же эти кредиторы – давно просроченный счет и записка с вежливой, но твердой просьбой о немедленной оплате. Полковник повесил счет на стоявшую у лампы наколку. Четвертое письмо с заграничным штемпелем он озадаченно повертел и так и сяк, тщетно пытаясь угадать, от кого оно. Наконец вскрыл. Письмо, как оказалось, от Сары, из Парижа. От короткого, но нежного послания полковник еще более воспрянул духом. Сара сообщала, что приедет в Англию через несколько дней вместе с Ричардом Фарли и сразу позвонит. Что ж, ради Бога. Она – его дочь, теперь он ни за что не назовет ее чужой – так пусть поживет у него. Правда, придется раскошелиться. Ну и что? Покутим малость, а потом потуже затянем пояс. Не впервой.

Последнее письмо лежало в дорогом конверте без рисунка, адрес был написан смутно знакомым почерком. Не прояснил дела и штемпель – он был, как обычно, смазан, словно машина или человек, его ставивший, страдали трясучкой. Чего Англии до зарезу не хватает, так это… но стоит ли распинаться?

Он вскрыл конверт, бросил взгляд на листок с фигурным краем и выдавленным адресом и от сердца отлегло. Письмо написал старый обманщик Беллмастер. Полковник отложил его и закурил сигарету. "Прекрасная погода, – подумал он. – В начале недели прошел дождь, так что рыбачить сегодня – одно удовольствие. Взять бы с собой Беллмастера да и скинуть в реку с камнем на шее. Интересно, рыбачит ли этот Фарли? Наверное, да. Как-нибудь съездим на реку вместе. Там и познаются люди. Когда клюет крупная рыба, да если еще волна сильная, посмотришь, как человек управляется с удочкой – и узнаешь о нем больше, чем после тысячи ответов на вопросы. Так же и на охоте… " Он затушил окурок и, весело насвистывая, взялся за письмо. Однако вскоре смолк.

"Дорогой Брантон, – писал Беллмастер. – Недавно я с радостью узнал от Гедди, что наша милая Сара выходит замуж за Ричарда Фарли – того самого, кто спас ей жизнь в Португалии. Гедди считает его честным малым – он выходец из добропорядочной семьи и прочее, хотя в жизни пока добился немногого. Впрочем, это легко исправить, замолвив, где нужно, за него словечко. Как крестный отец Сары, я, конечно, рад за нее не меньше, чем Вы. Будь жива наша дорогая леди Джин, она, возможно, желала бы дочери мужа познатней, но в наши дни титулы и почести раздают направо и налево всяким проходимцам, которые только и умеют что бренчать на гитарах (Беллмастер, очевидно, имеет в виду награждение высшими орденами Великобритании участников группы «Битлз» в 1965 году, столь возмутившее английскую знать. – Прим. перев.), словом, первым встречным, если это выгодно правительству.

Короче говоря, если будете в Лондоне в ближайшее время, загляните ко мне – поговорим, как лучше устроить свадьбу, кто возьмет на себя расходы.

Искренне Ваш Беллмастер".

Хорошее настроение от прекрасной погоды и в предвкушении рыбалки с Брантона как ветром сдуло. Он выругался и отбросил письмо. Вот мерзавец! Полковник отлично знал все уловки Беллмастера, а потому раскусил его замысел мгновенно. Нечто подобное затеяла бы и леди Джин. Развела бы вокруг свадьбы такую суету! Устроила бы венчание в Вестминстерском аббатстве, а обед – в самом дорогом ресторане… А его отодвинула бы на задний план. И даже не поинтересовалась бы мнением Сары. Беллмастера тоже занимает лишь собственное "я". «Но черта с два я поддамся ему, – решил полковник. – Пусть Сара решает сама».

Одна строчка из письма обожгла его особенно сильно: «Гедди считает его честным малым – он выходец из добропорядочной семьи и прочее, хотя в жизни пока добился немногого». Это было сказано о Фарли, но с таким же успехом могло относиться и к самому Брантону. Именно поэтому Беллмастер так и выразился. «Словом, против воли Сары Беллмастер пойдет только через мой труп, – сказал себе Брантон. – Видит Бог, я был ей плохим отцом. Но исправиться никогда не поздно. Как она захочет, так и будет. И точка».

Тут в кабинет заглянула жена, скачала: «А ты, оказывается, еще здесь. То-то я не слышала шума твоей машины. Милый, по пути в Челтнем сделай для меня кое-что, а?»

Затаенный гнев выплеснулся наружу, и полковник прокричал: "По дороге в Челтнем я ни для кого ничего делать не буду – разве что задавлю какого-нибудь оболтуса, если он сдуру выскочит на дорогу! А если на реке какой-нибудь козел из Бирмингема начнет мне рассказывать о своем новом «Ягуаре», а за поплавком смотреть не станет, я его утоплю. А если… "

Жена внезапно расхохоталась: «О милый, как я люблю тебя таким! Последние дни ты был вялым. И очень приятно видеть тебя прежним… боевым. Сохрани этот пыл до ночи, пожалуйста».