Бренда Новак - Убежище

— Я больше не хочу никаких снов, — прошептала она.

— Я не позволю им тебя беспокоить, — сказал он. — Я буду рядом.

Хоуп неуверенно придвинулась ближе, и Паркер притянул ее к себе.

Коснувшись его груди, она напряглась. Но не отодвинулась, не попросила, чтобы он ушел.

— Я… Я не хочу заниматься с тобой любовью, — сказала она.

Паркер определенно не мог утверждать то же самое про себя, но соображающая часть его разума была ей благодарна. По крайней мере частично.

— Все в порядке. Я не сделаю ничего против твоей воли.

— Со мной лучше не рисковать, — предупредила Хоуп.

— Ты уже это говорила.

— Это правда.

— Но я уже предупрежден. Тебе не о чем волноваться. Просто расслабься. — Он стал массировать напряженные мышцы ее спины, но вместо удовлетворения оттого, что она расслабляется под его руками, он ощутил, что возбуждается.

— Тебе тепло? — спросил он.

Хоуп кивнула.

— Хорошо.

Она прижалась щекой к его груди. Паркер закрыл глаза и вдохнул запах ее волос, чувствуя себя чертовски разгоряченным.

— Утром все будет в порядке, — сказал он, хотя понимал, что до утра еще долго. По крайней мере для него.

В раннем утреннем свете Хоуп приподнялась на локте и посмотрела в лицо мужчины, который провел прошлую ночь у нее в постели. Его волосы были взлохмачены, а щеки и подбородок покрывала щетина. Ей нравились еле заметные морщинки по краям его рта — они проявлялись, когда он смеялся (что, правда, происходило не часто), и небольшой шрам у него на лбу. Эти мелкие изъяны придавали солидность его и без того интересному лицу.

Хоуп опустила взгляд к его телу и внезапно испытала желание подсунуть руку ему под футболку и коснуться кожи. Может, потому, что сегодня утром она ощущала себя бодрой и выспавшейся. Объятия Паркера защищали ее от прошлого, от кошмаров, от страха перед будущим, и Хоуп едва ли не впервые с того дня, как съездила в Супериор, спала глубоко и спокойно.

Она подумала, не подвинуться ли ей, чтобы прикоснуться к нему не так заметно, но Паркер открыл глаза, как только она шевельнулась.

— Уже утро? — спросил он.

— Шесть часов.

— Мне надо идти, — сказал он, но вставать не стал. Он поднял руку и, как прошлой ночью, провел пальцем по ее руке.

Хоуп инстинктивно придвинулась ближе.

— Хорошо спала? — спросил он.

— Замечательно.

— Никаких кошмаров?

— Ни одного.

— Это здорово. — Он положил ее голову себе на плечо, и Хоуп снова испытала желание сунуть руку ему под одежду.

— У тебя здесь красиво, — сказал он, и она поняла, что он смотрит на застекленный потолок. Она сама ощущала, как сквозь стекло проникает солнце, изгоняя из дома тени и ночной холод.

— С твоей стороны было очень мило остаться со мной на ночь.

— Нам надо сегодня же заменить стекло.

— После восьми я позвоню стекольщику.

Паркер повернулся и посмотрел на нее:

— Не хочешь рассказать мне про свой сон?

— Нет.

— Почему?

— Не хочу о нем вспоминать. — Она положила руку ему на грудь, но большего себе не позволила. — А ты не хочешь рассказать о своей жене?

— Моей жене? — переспросил Паркер, удивившись выбору темы.

— Я ни разу с ней не встречалась, но мне всегда было интересно, какая она.

— Ну… — он заколебался, — во-первых, она была старше тебя.

— Я серьезно, — сухо сказала Хоуп, и Паркер издал смешок.

— Когда мы встретились, ты была совсем девочкой, — сказал он. — И такой худющей! А глаза были просто огромными, размером с блюдца.

— Мне было почти восемнадцать. Не такая уж и девочка.

— Девочка — для женатого мужчины двадцати шести лет от роду.

Хоуп с любопытством подумала, не это ли первое впечатление стало причиной того, что он думал о ней сейчас.

— Ты все еще считаешь меня юной девочкой?

— Яхотел бы так считать.

Хоуп ощутила приятное напряжение внизу живота и удивилась, отчего это. Она не хотела, чтобы Паркер видел в ней кого-то, кроме друга, а для друзей возраст значения не имеет.

— Почему ты женился именно на ней?

— Она была веселой, красивой, заводной.

— Она ведь еще не была больна, когда вы впервые встретились?

— У нее всегда было больное сердце, но ее состояние стало ухудшаться только через несколько недель после нашей помолвки.

— Это, наверное, было тяжело.

— Да. Сначала мы планировали пожениться весной, но после того, как она заболела, ее отец стал настаивать, чтобы мы назначили свадьбу прямо осенью. Он говорил, что нет причин ждать и нет времени планировать грандиозную свадьбу. Но я всегда подозревал, что он просто хотел удостовериться, что Ванесса получит желаемое. И получил мою помощь и поддержку, когда мы ухаживали за ней.

— Как грустно. — Хоуп устроилась у него на плече поудобнее. — И ужасно несправедливо по отношению к тебе.

— Несправедливостью была болезнь Ванессы, — сказал Паркер. Он опустил взгляд на Хоуп, и ее потрясли его темно-карие глаза и длинные ресницы.

— А что думали об этом твои родители? — спросила Хоуп.

Он моргнул:

— Моя мать умерла, когда я только закончил школу, она не знала Ванессу. Ее знал только мой отец. Он считал, что только безумец может согласиться пройти через все до конца. Но к тому времени он уже потерял свой кредит доверия. Я делал то, что должен был делать.

— Как ты думаешь, ваши отношения вылились бы в брак, если бы Ванесса не заболела? — спросила Хоуп.

— Трудно сказать. За девять месяцев могло случиться многое.

— Ты когда-нибудь жалел о своем решении?

— Бывало.

— Наверное, трудно ухаживать за тяжелобольным человеком.

— Трудно было не столько ухаживать за ней, сколько иметь дело с другой Ванессой, которой она стала из-за болезни, — сказал он. — Когда я встретил ее, она была жизнерадостной, активной, веселой. Но, заболев, стала несчастной. Она слишком плохо себя чувствовала, чтобы выносить присутствие других людей, и я не мог ей помочь. Потом она стала зацикливаться на разных вещах, таких как стерильность и…

— Желание иметь ребенка?

Он поднял брови, словно вопрос его удивил.

— Откуда ты знаешь?

— Я же была здесь тогда, помнишь?

— Но у тебя были свои проблемы. Я и не думал, что ты знаешь что-то обо мне.

— Ты что, шутишь? Когда агентство по усыновлению сообщило, что вы успешно прошли проверку, это праздновал весь родильный центр. Далтона ты через них получил, да?

— Да.

В его голосе сквозило недовольство, но Хоуп это проигнорировала.

— Родственники жены помогают тебе с Далтоном? — спросила она.

— Почти каждые праздники они присылают ему огромные суммы денег, настаивают, чтобы мы проводили Рождество у них дома в Таосе, и каждое лето берут его на две недели. Но, принимая во внимание, что мы живем всего в часе езды от них, видимся мы не часто.