Хизер Гуденкауф - Бремя молчания

— Чем ты занимаешься? — спросила я.

— Много чем, — ответил Гриф. — Ем, сплю, гуляю…

— Я имею в виду — где ты работаешь?

— Сейчас я работаю в Линндейле, на дядиной ферме. Но хочу устроиться на Аляску, на нефтепровод.

— Вот как… — Сердце у меня екнуло. — Значит, уезжаешь.

— Да, наверное. Раньше мне не хотелось здесь остаться…

— Раньше? А теперь?

— А теперь вот познакомился с одной маленькой девчонкой…

— Я не маленькая.

— Правда? Докажи.

И я доказала. Прямо там, за крытым спортивным манежем.

Потом Гриф долго молчал, я чувствовала, что его раздирает ярость.

— В чем дело? — спросила я. — Что не так?

— Кто он?

— Что? Кто? — Я пришла в замешательство.

— С кем ты встречалась до меня? — Слово «встречалась» он выговорил как ругательство.

— Ни с кем. То есть встречалась кое с кем, но это пустяки.

Он схватил меня за волосы и сильно сжал, но не дернул. Мне не было больно.

— Держись от него подальше. И больше с ним не гуляй.

— Не буду. То есть… мы все равно больше не разговариваем.

— Вот и хорошо. — Он как будто успокоился и даже улыбнулся.

Гриф проводил меня до моей машины, поцеловал на прощание, и мы расстались.

Потом мы начали встречаться каждый день, а на следующую осень поженились.

Я не жалею, что стала его женой. В конце концов, у меня двое замечательных детишек. И все-таки часто задумываюсь, как сложилась бы моя жизнь, если бы я не вышла за Грифа. Вышла бы я за другого — за Луиса, например? Жила бы по-прежнему в Уиллоу-Крик или переехала бы к океану, в дом желтого цвета? Нет, не желаю того, чего у меня нет.

Более грустной женщины, чем Мэри-Эллен Макинтайр, я еще не встречал. Лицо ее изрезано глубокими морщинами; мне трудно смотреть в ее запавшие, усталые глаза. Горе навсегда въелось в нее. Я принимаю ее в своих маленьких владениях. Жаль, что со мной сейчас нет Фитцджералда… Я усаживаю миссис Макинтайр на стул.

Исчезновение Дженны Макинтайр всколыхнуло весь город. Страшная трагедия… Красивая десятилетняя девочка пропала из собственного дома посреди ночи. Почему — неизвестно. Раньше она никогда никуда не уходила без спросу. Дженна любила играть в куклы, у нее была целая коллекция кукол из серии «Америкэн герл». Когда я обыскивал ее комнату, мой взгляд все время натыкался на кукол в нарядных платьицах. Никаких следов взлома и борьбы мы не нашли. А девочка пропала. Отец клялся, что запер накануне дверь черного хода, однако утром она оказалась открытой.

Когда пропадают дети, главными подозреваемыми почти автоматически становятся родители. Даже в тех случаях, когда все указывает на то, что они ни при чем. И виновными, как правило, оказываются близкие родственники или знакомые. Родителям унизительно сознавать, что их в чем-то подозревают. Они готовы отдать свою жизнь, вытерпят любые муки, лишь бы их ребенок вернулся домой невредимым.

Дженну Макинтайр обнаружили через шесть дней в чаще леса, довольно далеко от дома. На месте страшной находки криминалисты собрали множество улик. Дело обрастало страшными, омерзительными подробностями. А преступника так и не нашли. Нам известно, что этот тип сотворил с Дженной, но найти его не удалось. Мы не знаем имени того, кто изнасиловал и зверски убил девочку. Кто он? Скорее всего, маньяк. Язык не поворачивается назвать его «больным». Он чудовище.

Передо мной сидит Мэри-Эллен Макинтайр, у которой больше нет дочери. Если верить слухам, они с мужем разъехались. У нее остался сын — мальчик лет четырнадцати, по-моему. Я спрашиваю, как у него дела.

— У Джейкоба, кажется, все нормально, — отвечает миссис Макинтайр. — Хотя… у него сейчас переходный возраст, а с подростками общаться трудно. Вечно они где-то шляются, занимаются непонятно чем. Буду рада, когда начнется учебный год. По крайней мере, тогда я буду знать, где он.

От входа доносятся возбужденные голоса, шарканье ног. Я поворачиваюсь к окну. Что там происходит? Вижу, что двое резервистов ведут в участок высокого мужчину с растрепанными волосами и удивленным лицом.

— Извините, миссис Макинтайр, — говорю я, вставая. Мужчина, которого вводят в здание, очень высокий и худой. Он на голову выше остальных и при этом выглядит хрупким, как тонкий прутик. Волосы у него седые, похоже, он вот-вот заплачет. Мэри-Эллен Макинтайр с горечью смотрит на меня. Наверное, ей грустно еще и потому, что от нее все время отмахиваются и она вынуждена сама напоминать всем о своем горе. Я отвожу глаза от мужчины, сажусь и снова переключаюсь на Мэри-Эллен.

— Миссис Макинтайр, что привело вас в Уиллоу-Крик?

— Я слышала… — начинает она. — Услышала о том, что пропали девочки. Ну и подумала… может, я смогу чем-нибудь помочь.

Я тщательно подбираю слова, чтобы не обидеть ее:

— Вы считаете, что принимать участие в этом… происшествии сейчас — удачная мысль?

Миссис Макинтайр сглатывает подступивший к горлу ком:

— Я считаю, что сейчас должна быть здесь. Я точно знаю, что сейчас чувствуют… их родные. Я знаю, что им приходится переживать.

— Видите ли, пока нет доказательств, что исчезновение Калли и Петры имеет что-то общее с делом Дженны.

— Знаю, — отмахивается Мэри-Эллен Макинтайр. — Я приехала не требовать от вас отчета, не спрашивать, когда найдут убийцу Дженны. Насчет этого я могу справиться по телефону — и справляюсь, и буду справляться. Я… просто все время думаю об их несчастных матерях, которые сейчас места себе не находят. Хуже не придумаешь!

— Может, девочки просто где-то играют, — отвечаю я, хотя почти наверняка знаю, что это не так. — Они в любую минуту могут вернуться домой. И так может случиться, правда? Следствие только началось.

— Понимаю, — устало говорит миссис Макинтайр. — Пожалуйста, передайте им, что я здесь. Я готова помочь чем только можно. Могу посидеть с ними, могу раздавать на улицах листовки с фотографиями девочек, обзванивать знакомых… Передадите?

— Обязательно передам, — обещаю я. — Налить вам чего-нибудь попить? Может, кофе?

Мэри-Эллен Макинтайр качает головой:

— Я взяла с собой мобильник. У вас ведь есть мой номер?

— Да. Я вам перезвоню. В любом случае, миссис Макинтайр.

Она встает и впервые после того, что случилось с Дженной, протягивает мне руку. Я осторожно пожимаю ее, от всей души надеясь, что два дела никак не связаны между собой.

Калли с трудом поднималась по обрывистой узкой тропке, взбиралась вверх по острым камням, похожим на огромные ступеньки. Ее окровавленные ступни онемели от боли. Очень хотелось немножко пройтись по мягкой траве, но Калли понимала, что сходить с тропы нельзя. Стоит ей чуть-чуть отклониться от курса, и она безнадежно заблудится. Почему она вдруг решила снова подняться наверх? Она и сама не знала. Калли спускалась, как она думала, к речке, когда вдруг что-то услышала… Услышала тихий шорох, краем глаза заметила едва заметное шевеление и невольно остановилась. Внизу, сбоку от тропы, она увидела силуэт — неясную фигуру. Для зверя слишком высокий… наверное, человек. Высокий, просто огромный. А может, все дело в тенях, которые удлинились к вечеру? Грудь у нее сковало страхом. Выяснять, кто там, она не стала, а побежала назад той же дорогой, какой пришла. Вверх, вверх… Добравшись до развилки, она выбрала не ту тропку, что уводила вправо, туда, откуда она пришла, а левую, почти заросшую кустарником и высокой травой. Оглядываться назад она не смела, боясь того, кто у нее за спиной. Она спешила подняться повыше. Иногда, в самых обрывистых местах, приходилось подтягиваться на руках. Она обломала все ногти, под них забились земля и каменная крошка.