Михаил Логинов - Битва за Кремль

Если стенам дано запоминать эмоции, то стены бывшего Дворца бракосочетаний впитали самый лучший аромат. Радостные охи невест, веселый шепот их подружек, добродушные пересуды родни, счастливые слезы родителей. Кружева, вспышки, ленты, море цветов, шуток, пожеланий и марш, под который никто никогда не воевал. Праздник любви!

Сейчас аромат праздника медленно вытеснялся безвкусным запахом казенного учреждения. Женихов с невестами, как и весь загс, выгнали из дворца на набережной Невы еще четыре месяца назад. Здание потребовалось для нового учреждения — полпредства по Северо-Западному округу.

Президент приказал, полпредство появилось, и теперь его сотрудники пытались найти себе занятие. Одним из них было рассмотрение письменных обращений граждан.

Не пренебрегал этим делом и сам Полпред. По весьма уважительной причине: письмо пришло из Кремля с пометкой «разобраться».

Пометка «и доложить» — отсутствовала. В принципе Полпред мог спихнуть обращение подчиненным. Но он был в новой должности всего четыре месяца и стартовый запас служебного рвения еще не растратил.

Ответьте мне: нужен ли России мой труд?

Я, как и мой отец, и мой дед, был готов служить стране как офицер. Я выполнял интернациональный долг в Афганистане и был готов выбрать военную карьеру.

Когда я пришел с войны, страна изменилась. Армия сокращалась, ей не были нужны тысячи кадровых военных. Я, как и многие мои соотечественники, как и Вы, отказался от карьеры офицера и выбрал мирную профессию.

Руководство страны заявило, что наше спасение в рыночной экономике. Я пришел в эту сферу, незнакомую мне, но смог освоиться в ней.

Мне было непросто создать стартовый капитал. Есть принципы, через которые нельзя переступить. Я не мошенничал с авизо и не играл с ваучерами, я не ввозил в Россию «Ройял» и не продал ни капли нефти. Я никогда не крутил бандитский общак и не натравливал бандитов на конкурентов.

Я зарабатывал тем, что привозил импортные стройматериалы, которые были новинкой для нашей страны. Сначала в автомобильном прицепе, потом на грузовике. К середине 90-х у меня накопилось достаточно средств, чтобы не импортировать стройматериалы, а выпускать их здесь, в Ленинградской области…

Полпред отложил письмо, дал глазам минутный отдых — взглянул на благородную зелень Летнего сада, отделенную от полпредства лентой Невы. До недавнего времени он сам работал на том берегу, в высоком и некрасивом здании, обитатели которого должны знать все.

Поэтому знал он историю ЗАО «Лензаводстрой». Не то чтобы полностью. Но достаточно, чтобы в дальнейшем пробегать глазами письмо через две строчки.

… Еще прошлой осенью наш производственный коллектив насчитывал шестьдесят человек. Я дал работу людям, сокращенным из армии, людям, ушедшим с обанкротившихся предприятий, беженцам из Грозного и Душанбе. Я честно платил налоги, я восстановил церковь в райцентре и финансировал ставки двух тренеров местной спортивной школы.

Когда произошел дефолт, некоторые партнеры не рассчитались со мной за поставленную продукцию. Я сам никого не обидел и, хотя сократил коллектив на четверть, выплатил каждому выходное пособие в долларовом эквиваленте июльской зарплаты. Через год, когда производство вернулось к докризисному уровню, все уволенные вернулись на завод…

«Вот тут-то мы и возгордились, — подумал полпред. — Досочки да пенопласт производим, налоги платим, социальную ответственность проявляем. Значит, можно и повыеживаться».

Прошлой осенью ко мне обратился человек, представившийся помощником кандидата в губернаторы Ленинградской области, и попросил о спонсорской поддержке. Я ответил, что принципиально не занимаюсь политикой. Услышал, что мне и не нужно заниматься политикой, а просто профинансировать кампанию будущего губернатора. Также я услышал, что СП «Нева-Петкула» уже сделала правильный выбор, а областной рынок стройматериалов может оказаться маленьким для двух предприятий.

Наши неприятности начались весной…

Полпред читал чуть внимательнее, пытаясь понять, насколько нерадостная история «Ленстройзавода», изложенная в письме президенту, отличается от заявлений, направленных в местные органы. Все то же самое: пожарная инспекция, природоохранная инспекция, конечно же, налоговики. Три милицейских рейда — поиск несуществующего подпольного водочного завода… Изъятия бухгалтерских документов, и бумажных, и процессора… Досрочное расторжение права аренды фирменного магазина строительных товаров и проигрыш дела в арбитраже…

По уму, бедолаге надо вынимать деньги из нынешнего бизнеса и попытать счастье в другой сфере — водкой бы занялся или окорочка возил. Или вообще податься в другие края. Или уйти из бизнеса, поселиться с семьей на Кипре. Нет, характер не тот.

Между тем автор письма, похоже, угадал мысли Полпреда.

Мне открытым текстом сказали, что на этом рынке я лишний и в области будет работать «Петкула», а я должен продать свое предприятие, пока оно не стало банкротом. Этого не будет. Предприятие — это люди, которые на нем работают. А я никогда не бросал своих людей. Ни в Афганистане, ни здесь.

Уважаемый Президент. Я никогда бы не стал обращаться к Ельцину. Он обещал лечь на рельсы, если от его реформ хоть кому-то станет хуже. После этого мне говорить с ним не о чем. Но к власти пришли Вы, и я поверил в то, что годы лжи закончились.

Вы объявили войну терроризму и сепаратизму. Вы доказали, что интересы России для Вас не пустой звук. Я убежден, что мое предприятие работает в интересах страны и нашего народа.

Мне не нужно льгот и привилегий. Разрешите мне работать и дальше. Работать, а не бороться за выживание. Я всегда соблюдал закон. Если все же выяснится, что я его нарушил, я заплачу государству столько, сколько должен. Но я не хочу платить людям, которые хотят уничтожить наше предприятие, чтобы оно не конкурировало с иностранной фирмой.

Полпред отложил бумажный лист, опять взглянул на умиротворяющую гладь Невы, тихо насвистал припев песни «Комсомольцы-добровольцы» и потянулся к телефону:

— Сергеич, здорово. Объясни, друг сердешный, что за жопа такая? Опять твой знакомый проявился, тот самый Столбов. Ну да, досочный магнат. Ты что, как маленький, не можешь без бзды работать? Ну-ка послушай, чего мне спускают!