Хуан Марторель - Маска майя

Поэтому он с изумлением смотрел, как верховный жрец, его приемный отец, за которым он следовал, шел с обычной скоростью, обходя непролазные места, не теряя при этом ни секунды на сомнения и указывая жестом или словом, произнесенным шепотом, когда какая-нибудь низкая ветка или лиана могла помешать их продвижению.

Он прекрасно видел шамана даже в тех местах, где было особенно темно, как будто его белая туника излучала бледное сияние. Казалось, луна пропитала своим светом ткань, чтобы уподобить ее себе.

Юношу также не тревожило возможное присутствие духов ночи, поскольку вера в отца и спокойствие, которое тот демонстрировал с самого начала, были вполне способны унять его страхи.

Балам не мог с уверенностью сказать, как долго они шли и в каком направлении, когда наконец-то вроде бы оказались у цели. Старший из них остановился и повернулся к младшему с чуть заметной улыбкой на губах.

Но глаза Балама были прикованы к окружавшему их пейзажу. Сельва, стоящая стеной, расступилась вокруг четко очерченной прогалины, почти совершенно круглой. Луна в это время находилась в самой высокой точке неба, и ее сияние заполняло всю поверхность этого круга. Слабый, мягкий свет, тем не менее, резко подчеркивал темноту, окружавшую их. Юноша почувствовал, как мурашки пробежали по телу, когда он понял, что это место, без сомнения, было священным.

Белый Нетопырь взял его за руку и осторожно подвел к центру прогалины. Указав на один из поваленных стволов, беспорядочно разбросанных по поляне, шаман сказал:

— Садись, сын мой, и освободи свой дух. Ночь и тишина помогут тебе сделать это. Ты вскоре почувствуешь, как магия этого места проникнет в тебя.

Балам подчинился и, сев на ствол, сомкнул веки, отдаваясь своим ощущениям в привычной для себя манере, как он уже много раз делал раньше. Вскоре он заметил, как его чувства обострились и он стал самим восприятием, растворяясь в окрестностях и в той властной силе, которую они излучали. Голос шамана дошел до него издалека, но каждое слово было понятно.

— Балам Кимиль, хоть мы и не знаем точной даты твоего рождения, у меня нет сомнений, что твой возраст приближается к восемнадцати годам. Как ты прекрасно знаешь, имя тебе выбрал я на следующий день после того, как тебя принесли к нашему дому. Ягуар спас тебе жизнь, поэтому тебе и дали его имя. У меня также не было тогда сомнений, что вмешательство зверя было неслучайным. Один из наших вечных богов, должно быть, поспособствовал этому… Или, возможно, это и был сам бог, решивший позаботиться о твоем будущем. Ты ведь знаешь, какой сегодня день? — спросил Белый Нетопырь после паузы.

— Да, конечно. Сегодня седьмой акбаль. — Юноша открыл глаза и с любопытством посмотрел на собеседника. В храме, где ученики каждый день работали, а также у входа в помещение, предназначенное для астрономов, ежедневно меняли мозаику, которая указывала не только ритуальный день, но также и астрономическую дату.

— Это правда, — согласился жрец. — И если ты подумаешь, то поймешь, что речь идет об одной совершенно конкретной дате. Сейчас у нас год акбаль 10, и сегодня день того же знака. Именно тот, у которого номер седьмой из тринадцати. Все это должно тебе кое о чем говорить.

Балам позволил бы себе улыбнуться, если бы он не находился под властью магии, которую излучало это место. Его отец и учитель имел привычку задавать бесконечные вопросы без всякой подсказки, заставляя своих учеников искать ответы и размышлять над ними.

— Разумеется, сегодня бог Ягуар должен принимать дань уважения от всех прочих богов, — ответил молодой майя, поразмыслив немного. Блеск, замеченный им в глазах жреца, подтвердил, что тот ожидал именно такого ответа. — Акбаль — это день, посвященный ему, а семь — его число, — закончил он твердо.

— Ты прав, сын мой, ты прав. — Лицо мужчины казалось серебряным при свете луны. — Этот день предназначен для того, чтобы бог Ягуар стал не только самым великим из великих, но и более доступным для нас, смертных. — Его вопрошающий взгляд на некоторое время остановился на лице ученика. — Королева Нефритовые Глаза как-то рассказала мне одну историю, которую можно считать пророчеством, — продолжал шаман, резко меняя тему. — Все, что она предсказала, свершилось, а то, что еще не произошло, рано или поздно произойдет. Что до пророчества, о котором я упомянул, я тебе когда-нибудь его открою, когда придет время… если так будет нужно. Сегодня же мы должны выяснить, до какой степени бог Ягуар заинтересован в тебе.

Белый Нетопырь положил руку на сумку, свисавшую с его пояса, и достал оттуда маленькую бутылочку, аккуратно закрытую деревянной пробкой и завернутую в тонкую навощенную материю.

— Вот напиток, который позволит твоему духу совершить путешествие отдельно от твоего тела. Это будет посильнее того, что ты мог ощущать во время медитации… и поэтому опаснее. Прежде всего потому, что путешествие будет реальным, а не просто сном, вызванным опьяняющим напитком. Тебе нужно принять точную дозу, так как в противном случае дух твой может больше никогда не найти пути назад, в покинутое им тело. И если так случится, тело умрет… Это экстракт из кожи морской жабы и различных трав, большинство из которых тебе известны, — ответил он на вопросительный взгляд Балама. — И не беспокойся. Я тоже его выпью и смогу сопровождать тебя в путешествии, которое ты совершишь.

Халач виник налил небольшое количество жидкости в узкий стакан, который тоже достал из сумки.

— Пей его медленно, но одним глотком, расслабься и настойчиво вызывай образ бога Ягуара. Посмотрим, ответит ли он тебе.

Балам выпил содержимое стакана, и его сердце учащенно забилось. Слова его учителя, чары маленькой прогалины и ее магическая аура довели его до состояния, в котором все его чувства полностью пробудились. Он ощутил горький привкус во рту и смог различить одну из трав, которую обычно использовал для приготовления напитков, хотя все остальные компоненты не узнал. Шаман же, вновь наполнив маленький стаканчик, тоже принял порцию настоя.

Балам, следуя полученным указаниям, закрыл глаза и прогнал все мысли, не имевшие отношения к богу Ягуару. Он видел его в скульптурах и на фресках, украшавших внутренние стены пирамид, посвященных его культу. Бог имел голову этого сильного зверя, а тело его выглядело как человеческое, хотя на руках и ногах торчали острые когти. Уши всегда стояли торчком, как будто он каждую минуту был начеку. Скульпторы и художники майя раскрашивали его глаза ярко-желтым цветом.

Внезапно Балам почувствовал легкое головокружение, и образ бога прояснился в его сознании. Он ощутил тошноту и был вынужден открыть глаза. Юноше пришлось приложить усилия, чтобы рассмотреть то, что его окружало, хотя полностью это сделать ему не удалось. Напротив него сидел учитель, весь белый под этим ночным светом, таким ярким на темном фоне сельвы, и при этом казалось, что его очертания расплываются и дрожат, как будто бы его изображение отражалось в зеркале. Балам тогда подумал, что ему это снится, несмотря на предупреждение учителя, что все пережитое им будет реальным. Внезапно фигура учителя раздвоилась у него на глазах: в то время как шаман продолжал сидеть на поваленном стволе практически без движения, летучая мышь начала пробиваться из него и обрела плоть в застывшем воздухе прогалины. Это видение длилось лишь несколько секунд. Летучая мышь появилась снова, на этот раз отчетливо, выйдя, очевидно, из тела человека, и какое-то время махала крыльями, прежде чем сесть на тот же ствол, где замер в полном оцепенении шаман. Зверь был большим и казался серым при свете луны. Его блестящие глаза пристально уставились на молодого майя.