Джек Кертис - Слава

– Вы знаете, так бывает, когда... – Она оборвала фразу и начала снова: – Ладно... по крайней мере, очевидно одно – из квартиры украдена вещь.

– Какая именно?

– Африканская статуэтка. Фигурка женщины высотой около фута. Кэйт купила ее у уличного торговца в Нью-Йорке около года назад, она стояла у нее в спальне. Статуэтка не была ценной – Кэйт заплатила за нее долларов тридцать, не больше. Но это была ее любимая вещица. После того как я... На следующий день, когда я собирала ее одежду и все остальное, я заметила пропажу статуэтки.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Не знаю. Она всегда была там.

– Кэйт не могла продать или подарить ее?

– Полиция тоже сказала это: как я могу быть уверена, что статуэтку украли? Но я уверена, что Кэйт никогда бы не рассталась с ней, не продала бы и не отдала никому. Она должна была стоять в ее комнате.

– Итак, – подытожил Дикон, – украденная статуэтка.

– Все остальное понять сложнее. Оно связано с тем, что вы знаете о человеке. Оно имеет смысл только в том случае, если вы верите, что людей можно узнавать по их привычкам.

– Это верно, – сказал Дикон. В комнате, где жила Мэгги, чувствовалась ее ненависть к однообразию жизни: в стаканах стояли букеты из птичьих перьев, которые она любила собирать, гуляя за городом; ее шкатулка была переполнена ожерельями и браслетами.

Лаура между тем продолжала:

– Она пустила воду и пошла раздетая в спальню. Приезжая домой, она почти всегда принимала ванну. В этот раз ее одежда осталась лежать на кровати, аккуратно сложенная. Кэйт никогда этого не делала, буквально никогда. Она была неряхой, как и я, мы с ней часто смеялись над этим. Мы договорились поддерживать порядок в той части квартиры, которой пользуемся сообща, но это был порядок в нашем понимании. И это не распространялось на наши спальни. Аккуратная стопка одежды была не... Ну, это как если бы вы нашли бифштекс в холодильнике вегетарианца. Я никогда раньше не видела такого. Это напомнило мне, что в детстве я всегда узнавала, когда мама в порядке одолжения убирала мою комнату вместо меня. Это было равносильно присутствию кого-то чужого. На полицию, однако, мои слова не произвели никакого впечатления. Сперва мне показалось, что я понимаю их, – в самом деле, это всего лишь смутное ощущение. Но кроме этого... было нечто такое, что нельзя было назвать просто странным. Я наверняка знала, что Кэти бы этого не сделала, и сказала им об этом.

– О'кей, – сказал Дикон. – Что еще?

– Ее настольный календарь лежал в спальне, на письменном столе. Я заглянула в него. Кэти не использовала его в качестве дневника или чего-нибудь в этом роде. Даже встречи она не записывала полностью – у нее была своя система сокращений. Так или иначе, в этот раз она записала что-то на пятницу, но потом зачеркнула и переписала на понедельник – то есть на тот день, когда я ее нашла. В календаре была заложена ручка. Там стоял знак вопроса, после которого было написано слово след.

– Что это могло означать?

– Кто его знает? Полиция забрала одежду с ее кровати, часть бумаг со стола и календарь. Одежду и бумаги они вернули, а календарь – нет. Они сказали, что потеряли его.

– Но вы им не поверили?

– Почему-то нет.

– Это все?

– Нет.

Лаура опустила глаза и сплела пальцы рук. Суставы на них побелели, словно она пыталась найти в них опору. Когда она снова подняла взгляд, то не встретилась глазами с Диконом. Она смотрела куда-то поверх его плеча и говорила медленно, будто рассматривая на стене то, о чем говорила.

– Я вошла в ванную и увидела Кэйт. Сначала только ногу. Потом подошла поближе и увидела ее всю – под водой. Меня будто что-то толкнуло назад. Наверно, я была близка к обмороку. Не помню, чтобы я садилась на пол, но каким-то образом оказалась на полу и не могла встать. Просто сидела и плакала. Перед глазами у меня была ее нога. – Она замолчала, Дикон ее не торопил. – Через некоторое время я вызвала полицию, потом вернулась в ванную. И... – Она снова умолкла.

Дикон знал, что сейчас перед ее мысленным взором снова встает эта сцена и ей совсем нелегко. Заносит грузовик, автомобиль врезается в него... Что хуже: видеть это и вспоминать или не видеть и представлять в собственном мозгу?

– О'кей. – Лаура слегка ударила сцепленными ладонями по коленке. – Я попыталась понять, как это могло произойти по версии полиции. Что это было: Кэйт поскользнулась, входя или выходя из ванны? Упала и ударилась головой, потеряла или почти потеряла сознание и утонула? Ну хорошо, предположим, что все именно так и было. Я думаю, вы слышали, что со стариками такое иногда случается. Хотя, если вдуматься, это чертовски трудно себе представить. Я несколько раз входила и выходила из ванны, проверяя эту версию. Можно предположить, что большинство людей проделывают это одинаково: сначала вы наклоняетесь и опираетесь рукой о бортик, потом переносите одну ногу, слегка поворачиваетесь и переносите вторую. То есть сначала вы наклоняетесь и, только когда вы уже залезли, садитесь на корточки, упираясь пятками в ляжки. Потом вы уже садитесь как следует. Выбираясь из ванны, вы повторяете то же самое в обратном порядке: сначала сесть на корточки, потом – руку на бортик и переступить. Вы делаете это согнувшись – иначе не получится, – если только вы не собираетесь выпрямиться и сразу шагнуть через бортик. Я попробовала так делать – это абсолютно неестественно. По правде говоря, я никогда не задумывалась над тем, как выхожу из ванны, но теперь я уверена, что как угодно, только не так. Все дело в том, что очень легко сказать: «Она поскользнулась и разбила голову, выходя из ванны». Это звучит правдоподобно. Но если вы поразмыслите о действиях, которые привели к этому, то такой вариант покажется невозможным.

Пока она излагала теорию, ее голос звучал уверенно. Но как только она вернулась к тому, что увидела в ванной, ее речь снова замедлилась.

– Правая нога Кэйт свешивалась через край ванной. На ней были синяки. По полицейской версии, они появились от удара о бортик или о раковину при падении. Хорошо – допустим, что это так. Но там были три или четыре синяка, и они... – она поискала подходящее слово, – резко выделялись. Вы понимаете?..

– Да, – ответил Дикон.

– Было разбито зеркало. Я никак не могу связать это с падением. Конечно, оно могло разбиться как-нибудь иначе, но ведь оно находилось низко – над самым краем ванны.

– И поэтому вы...

– Я не...

Они начали говорить одновременно. Дикон сделал ей знак продолжать.

– Я не упоминала о своих наблюдениях на первом допросе, но они должны быть занесены в протокол. Я вспоминала эти детали позднее – одну за другой...

Дикон остановил ее.

– Когда полиция впервые заговорила о «несчастном случае»?