Джек Кертис - Сыны Зари

– Человека привязали к койке, Джеффри, и высекли по заднице. Так? – Морган приподнял брови. – А другого в наручниках усадили в колодец с водой и оставили там на всю ночь. И еще одного новобранца... – Морган слегка поколебался, – трахнул какой-то сержант-гомик по приказу Хэллидея. – Он помолчал. – И потом что-то такое насчет швабры, Джеффри. – Голос Моргана был до жути вкрадчивым. – Это, вероятно, очень больно, вам не кажется? И вообще-то не слишком приятно.

– До нас, конечно, доходили слухи о кое-каких проделках, – пожал плечами Джилби.

– М-да, проделки... – улыбнулся Морган. – Прямо как в какой-нибудь книжке о школьной жизни, не правда ли? Возможно, об этом стоит пожалеть, но школьники, я полагаю, ничего подобного бы не вынесли. – Он улыбнулся еще шире, но Джилби это добродушие не обмануло. – Вы не учились в средней школе, Джеффри?

Раздражение Джилби возрастало, и он рискнул его слегка показать.

– Полагаю, кто-то где надо уже принял решение, – сказал он.

Морган закурил новую сигарету, весьма картинно погасив спичку: он мягко выдохнул на нее дым, так что пламя слегка потрепетало, прежде чем исчезнуть.

– Да, – вымолвил он наконец. – Решено ничего не предпринимать. Несчастный случай. Несчастный случай при исполнении служебных обязанностей. – Он помолчал с минуту. – А вот как быть с ребятами, видевшими, как это случилось?

– Не думаю, – сказал Джилби, – чтобы они стали требовать официального расследования.

– А как насчет офицеров, проводивших занятия?

– Они, разумеется, поступят, как им прикажут.

– А что там с родственниками Хэллидея?

– Надеюсь, они поверят всему, что им скажут.

– Только не жена.

– Да, как вам известно.

Джилби уже надоело глазеть в окно, он чувствовал себя брошенным на произвол судьбы в весьма неловкой ситуации. Он встал и прошелся к дверям, потом вернулся к своему креслу и положил руки на спинку. Но это не помогло. Оставалось ощущение растерянного новичка на собеседовании.

– Так вы хотите сказать... – начал было он, но Морган перебил его.

– У нас не должно быть никаких проблем, и полагаю – не будет, а, Джеффри? Несчастный случай. Мы можем это сделать наверняка?

Джилби недоверчиво спросил:

– Этого что же, хочет министерство внутренних дел?

– Мы не вправе допускать вещей подобного рода, Джеффри. Мы превращаемся в страну, где то одни, то другие против чего-нибудь протестуют. Все эти пацифисты, борцы за ядерное разоружение, хиппи, наркоманы и всякие там крикуны о любви и мире. Шествия по поводу фестивалей поп-музыки с цветами на заднице, нажравшись наркотиков! Болтовня насчет того, что государственный аппарат стал чуть ли не хунтой! Думаю, что дюжина политиков-коммунистов с удовольствием погрела бы руки на этой истории. Вам еще не слышится, как они причмокивают от удовольствия?

Морган встал и захлопнул папку. Наклонившись, он подобрал с пола черный кожаный портфель, прислоненный сбоку к столу Джилби. Убрав папку в портфель, он закрыл его, резко щелкнув пряжкой.

– Несчастный случай, Джеффри.

– А как же человек, который его убил? – спросил Джилби. – Ведь люди...

– К чему говорить о том, кто его убил? – бросил Морган, направляясь к двери. – Это же был несчастный случай, не так ли? Да и заявление министерства внутренних дел уже обнародовано. – Морган взглянул на часы. – Целых полчаса назад.

Эрик Росс погладил бугорок на носу там, где ему когда-то неверно вправили перелом. Потом он улыбнулся точно так же, как в тот день, когда они прихлопнули сержанта Хэллидея.

Там, над торфяником, мерцал слабый, изменчивый свет. Просачиваясь сквозь заросли папоротника, он из белого превращался в ярко-зеленый, как слюда. Росс и Джексон немного посидели над крутым обрывом, скатывавшимся вниз, к подножию Бетел-Тора. Невдалеке валялись останки того самого лиса – грязный, сырой клубок шерсти.

Они снова пришли к тому месту. Так обычно возвращаются люди туда, где испытали особенно острое чувство печали или радости, – в то место, которое изменило их судьбу. Со времени убийства прошла неделя. Было ясно, что ничего не произойдет. Армия защищала своих людей совсем не так хорошо, как себя. На торфяник их привело отчасти какое-то странное ощущение, от которого невозможно было избавиться. Жизнь шла своим чередом. Новобранцы ели, болтали, перекидывались шутками, занимались своими делами. Учебно-тренировочная часть функционировала как обычно. Потребовалось не так уж много усилий, чтобы сделать вид, что вообще ничего не случилось. Если бы только не воспоминание об остром, словно задели обнаженный нерв, чувстве радости.

Поднимаясь на вершину холма, мужчины почти не разговаривали. Они сохраняли молчание и когда сидели на холме, будто стояли на посту. Но вот Росс повернулся к своему товарищу и окликнул его по имени:

– Мартин?

Смысл оклика был: о чем ты думаешь?

В ответ Джексон протянул руку и коснулся рта Росса указательным пальцем. Помолчи, говорил этот жест, не надо спрашивать. Это был необычный жест: и быстрый, и осторожный. Немного погодя мужчины встали и направились вниз по склону холма. Неподалеку совсем низко, почти на высоте человеческого роста, подрагивала в воздухе пустельга, плавно покачиваясь на ветру. Усилиями множества перышек на крыльях и хвосте ей удавалось сохранить голову неподвижной.

Росс и Джексон миновали холм, ни разу не оглянувшись. Позади них остался торфяник со всем, что там жило или случайно оказалось. Хищная птица, парившая в воздухе. Лохмотья лисьей шкуры. Полторы сотни боевых патронов, брошенных на дно болотца.

У этого лома не было ни названия, ни даже почтового адреса. Чтобы добраться до него, надо было ехать на юго-запад от Таксона по шоссе номер 10, через несколько миль свернуть на север, потом на запад, а немного погодя – снова на север. На это место, конечно, можно было бы наткнуться и ненароком, что случалось с некоторыми автотуристами. Но им сразу же становилось совершенно очевидно, что незваных гостей здесь не привечают.

Издали можно было разглядеть только какое-то цветовое пятно. Оно было таким ярким, таким неожиданным, что взгляд немедленно замирал на нем. Краски пустыни – это оттенки поблекших выжженных трав: охра, тускловатый багрянец, раскаленная желтизна, матовая зелень кактусов. И вдруг вокруг дома на участке примерно в акр буйство резких радостных красок, которые, казалось, плавали и струились в дымке жаркого марева. Специально для этого большого розового сада была сооружена оросительная система.

Подойдя поближе, можно было среди этих роскошных цветов заметить вторгшихся туда аборигенов: мексиканские маки, клевер, белые раструбы лилий, неожиданно вызванные к жизни постоянным источником влаги... Но над этими скромными цветами блеклых оттенков безраздельно властвовали красные розы, иноземные, экзотические, непривычные для этих краев. Гуго Кемп любил красные розы.