Джек Кертис - Сыны Зари

Джексон решил, что он уже откладывал это достаточно долго. Три дня он просто работал на ферме, как обычно, три ночи чуткого сна, все двери нараспашку в ожидании гостя. Он знал, что ему не грозил никакой выстрел из укрытия, и спокойно таскал бадьи с пойлом и сидел у незанавешенного окна своей кухни. Это все было для других, для жертв, а Эрик должен захотеть оказаться здесь и встать лицом к лицу. Слишком много всего было между ними, чтобы прощаться на расстоянии.

Он посмотрел, как грузовик выезжает из ворот фермы, а потом пошел в дом. Теперь, когда он собрал «урожай» свинины, он мог оставить дела на своего рабочего. Торча и дальше здесь, толку не добьешься. Эрик знал, где его найти, но, видимо, не пожелал прийти сюда, чтобы встретиться. Он как бы подавал знак своим отсутствием, он хотел сам выбрать место. Джексон решил, что Эрик либо жил там, на торфянике, либо прогуливался по нему каждый день, время от времени наблюдая за его фермой и, возможно, ожидая, что и Джексон придет к нему туда, – вот тогда-то и началась бы игра!

Совсем как боец, сразивший всех своих соперников и, оставшись один на арене, совершающий по ней победный круг. Совсем как полководец, широкими шагами расхаживающий каждое утро перед палатками своей армии. Солнце сверкает на его доспехах, когда он вызывает на бой противников из вражеского лагеря.

Джексон снял дорожный рюкзак с вешалки на кухонной двери и упаковал в него необходимые вещи. Непромокаемый плащ, который можно натянуть, подобно палатке, используя самого себя в качестве шеста, ну а голову можно покрыть хорошо пригнанным капюшоном. Серебристое термическое одеяло, минимальный пищевой рацион да еще компас. А в кармане рюкзака девятимиллиметровый пистолет «беретта» и пара запасных обойм: ведь они же с ним будут так близко, будут видеть глаза друг друга и слышать слова друг друга.

В армии есть для этого специальный термин – бег по пересеченной местности, тренировка в штормовую погоду, испытания, которые выявляют пределы человеческой выносливости, а потом заставляют человека преодолеть их. Все эти «встряски» применяются вместе, разом, полный курс испытаний на излом. А называлось это – «озверение».

Джексон застегнул молнию на рюкзаке. Его походные ботинки стояли у двери, словно первые несколько шагов уже были сделаны. «Эрик, – подумал он, – эта штука прямо-таки для нас с тобой. Это наше озверение». Он съел яйца и бекон, немного фруктов, потом сел в деревянное кресло и стал дожидаться сумерек. В центре его мыслей была панорама торфяника, его крутые откосы и затопленные низины, болота и та скала. И там же, рядом, было еще лицо, которое он наполовину забыл, – молодое лицо, которое годы, конечно, должны были изменить.

Эрик... А дальше, поглубже, в его сознании было и другое лицо. Кэлли в кафе аэропорта. Кэлли, когда он повернулся, как раз перед тем, как войти в посадочную зону... Фрэнсис сообщил ему рейс, на котором этот человек должен вернуться из Штатов. Это отложилось в его памяти, словно некое задание, которое просто должно занять свое место в обычном ходе вещей.

Джексон подумал, что времени еще уйма. Всему свое время.

Бритва, зеркало, бинт, антисептик. И маленькие струйки крови, сливающиеся подобно притокам, когда они струились от бедра к колену, от колена к голени, а потом между пальцами ног – и прочь, прочь с тела, капля за каплей. Этот исход греха, льющийся на тщательно разложенные бумажные полотенца. И когда она истекала кровью, она становилась чище. Когда она истекала кровью, эта чернота тоже утекала прочь.

Из своего кресла-качалки она пристально смотрела на розы, пока ей не стало казаться, что она видит, как их аромат поднимается, подобно сверкающему туману, цветному занавесу, уходящему в небо и заслоняющему солнечный свет. Она немного поспала и сразу же нашла зверя из своего сна, его густо-красную шерсть, струящуюся вниз по склону холма. И когда зверь останавливался, ища нужное направление, его зубы клацали.

Нина открыла глаза. Перед ней стоял Айра Санчес, загораживая солнце.

– Я должен съездить в город, – сказал он. – Вы хотите остаться здесь? Может быть, вас бы развлекла поездка?

– Да, хорошо, – сказала Нина к удивлению их обоих.

А самой себе она сказала: «Мне нужен Айра Санчес, чтобы он взял меня в город... и тогда ты меня вообще больше не увидишь, никогда. Ты не должен хотеть этого, только чтобы попробовать, ты не должен покупать это только потому, что увидел в витрине магазина».

– Я буду готов через час, – сказал Санчес.

Кэлли разбудил телефонный звонок, словно напоминающий ему, что он слишком долго был где-то далеко. Он снял трубку, почти веря, что может услышать звуки любовной игры Кемпа и Нины, их шепот, все еще хранящийся в трубке...

– Я везу ее в город, – сказал Санчес. – Ты приезжаешь сюда с Мэзерсом...

– Так, хорошо.

– На то место, где дорога по пустыне выходит на шоссе. Это у тебя займет полчаса. Подними капот у своей машины, хорошо? Мы знаем друг друга, но не очень близко.

– А если она спросит откуда?

– Это твоя проблема. Придумай что-нибудь.

Айра внезапно повесил трубку, словно боялся, что их подслушивают. Кэлли отправился в душ и стоял там неподвижно, будто статуя, поливаемая из шланга в общественном парке. Он пытался опорожнить свое сознание, но это была заранее проигранная игра. Тот ночной шепот был с ним в журчании воды, он поднимался из волн пара, легких, как вздох, и теплых, как нагретая постель, и оседал на стеклянных панелях душевой кабинки. Голос Нины в момент кульминации, эти горловые звуки, доходящие до серии приглушенных воплей: «О, о, о-о-о!» Они ударялись о барабанную перепонку его уха.

Когда он увидел ее, это было похоже на мимолетную встречу взглядами с каким-нибудь знаменитым преступником или с кинозвездой. Она сидела на заднем сиденье большого «мерседеса», повернувшись к дорожному происшествию у обочины. Происшествием был он сам. Санчес проехал мимо него на «мерседесе» пару ярдов, а потом развернулся. Кэлли подошел к переднему окну со стороны сиденья для пассажира, и стекло с легким гудением открылось.

– Робин... – Айра уже играл роль, он, возможно, даже отрепетировал ее.

– Не знаю, что такое приключилось, – сказал Кэлли. – Вот заглох, и я никак не могу завести его снова. Ты не мог бы подвезти меня в город? А прокатная компания потом его подберет.

Не оставалось ничего другого, как усесться рядом с Айрой впереди. Кэлли слегка перевесился через спинку сиденья, чтобы познакомиться с Ниной.

– Нина Кемп, Робин Кэлли, – сказал Айра. – Мы с Робином познакомились... о, уже года два или три назад. Я тогда работал кем-то вроде табунщика в Викенберге, а Робин там проводил отпуск на ранчо. Он звонил мне, когда приехал в Таксон, вот в этот раз. Выпили с ним немного пивка. – Он говорил все это быстро, на глазах лепя за Кэлли его импровизацию.