Джек Кертис - Сыны Зари

Пора было спускаться, но ему не хотелось. Он понимал, как это притягательно – оставаться тут, наверху, где лишь ветер и обрывки туч, да еще эта воображаемая винтовка и превосходный вид на жертв.

– И каков же вердикт? – Буллен сам вел машину, отвозя Кэлли обратно в гостиницу.

– У вас ведь есть доклад баллистиков.

– Винтовка не та же самая.

– Нет. Похожая...

– Но не было ведь никаких причин менять ее, – заметил Буллен.

– Кто его знает. Мы думаем, что этот парень профессионал. В общем, мы совершенно уверены в этом. Поэтому не так уж безосновательно предположить, что у профессионала найдется не одно подобное оружие. Зачем менять? Ну, повредилась первая винтовка. А может, намерение как-то сбить нас с толку. Каприз. Ну, конечно, это может быть и кто-нибудь другой.

– Подражатель?

– Возможно, – сказал Кэлли. – И еще одно отличие.

– По два выстрела на тело, – заметил Буллен.

– Да. В случае с девушкой первый выстрел в конечном счете вполне мог бы убить ее, но второй был лучше, более меткий. Мужчина выжил бы с этой раной плеча. Убийце определенно было нужно два попадания, чтобы доконать его.

– Не так, как в Лондоне, – сказал Буллен.

– Не так, как в Лондоне.

– И что же вы скажете? – спросил Буллен. – Что еще слишком рано что-либо утверждать?

– Да.

– А как это может измениться? Кажется, вы знаете об этом парне не так-то много.

Кэлли удивился, что замечание не вызвало у него раздражения.

– Вы правы, – сказал он. – Учитывая, сколько он перестрелял народа на нашем участке, мы знаем очень мало. Теоретически он более меток, чем стрелявший с башни, кем бы тот ни был. Хотя кое-что меняется, не так ли? Отличаются обстоятельства. Стрелять оттуда, сверху, трудно. И если это все-таки тот же самый парень, то можно еще допустить, что в нем самом что-то изменилось. Он совершил одну ошибку и потом исчез. И если он снова появился здесь, то почему? И что изменилось в нем сейчас? – Кэлли задавал эти вопросы себе. – Одно выглядит неизменным: он знает, как организовать отход. Если не считать того случая в ричмондском парке, никто никогда не видел этого парня. А это весьма удивительно в большом городе.

– Ну, здесь у него возможность для этого была даже получше, – заметил Буллен. Он некоторое время вел машину молча, а потом спросил: – На что же это все-таки похоже? Тот же парень или нет?

– Нам надо подождать, – покачал головой Кэлли.

– А что может принести ожидание?

– У этого парня есть одна особенная черта, – сказал Кэлли. – Он любит все это. Он любит это до черта. И если это тот же самый человек, то довольно скоро вы будете иметь перечень трупов в двузначных цифрах.

В некоторых учреждениях у секретарей настолько непроницаемый вид, что их можно принять за начальство. Их начальству не нужен такой вид, делающий их похожими на секретарей, им вполне хватает самих секретарей. Секретарша Протеро сказала:

– Его нет. Но он сказал мне, что, если вы позвоните, я должна попросить вас перезвонить через пятнадцать минут.

– Через пятнадцать минут меня здесь не будет, – сказал Кэлли. – Я собирался отчитаться. Он просил меня сделать это.

– Я знаю. Но он желает побеседовать с вами лично.

– Это невозможно, – сказал Кэлли. – Извините. У вас есть под рукой записная книжка и карандаш?

После десяти секунд диктовки она соединила его с Майком Доусоном.

– Есть что-нибудь по Портеру? – спросил его Кэлли.

– Дай мне хоть вздохнуть.

– Хорошо, но что-нибудь планируется?

– Завтра они открывают какую-то новую выставку. Белое вино и тартинки, надо полагать. Думаю сходить туда и прикинуться заинтересованным лицом.

– Хорошо, – сказал Кэлли. – В отделе искусства и древностей есть один малый, Биньон, если ты почувствуешь нужду в какой-нибудь предварительной подготовке.

– Нет, спасибо. – В голосе Доусона звучала обида. – У меня была подружка, которая училась в художественном колледже, так что я справлюсь.

– И чему же она обучила тебя?

– Два глаза, две сиськи – старый мастер. Четыре глаза, шесть сисек – современный. А ты что там отыскал?

– Это, возможно, какой-то доморощенный псих. Ему понадобилось две попытки, чтобы убить их...

– Ты ведь не уверен.

– Там угол прицеливания был сложным. И несмотря на это, выстрелы были очень меткие. Я хочу сказать, что этот человек умелец, кем бы он ни был.

– Баллистики говорят, что винтовка не та же самая.

– Да, верно.

– И стало быть...

– И стало быть, это, вероятно, не тот же самый человек. И все же пусть пройдет еще денька два: подождем отчетов с места. Свидетели, прочесывание домов... Посмотрим, может, где-то зазвенит звоночек.

– А какая там погода? – спросил Доусон. – У нас тут дождь.

– Желаю тебе приятно провести время в галерее, – сказал Кэлли. – Постарайся не слишком показывать там свою глупость.

Он набрал номер Элен, и она сняла трубку после третьего звонка. Он сказал:

– А я вот в Девоне...

– Потрясающе, – сказала она. – Погода хорошая? – И повесила трубку.

Там, на торфянике, ночь была звездной и шумной от ветра. А в городе хлопали парусиновые тенты и ветер нес мусор вдоль главной улицы. Оранжевый свет, эта смесь от всех неоновых вывесок магазинов, казалось, повис на уровне верхушек крыш, словно яркий балдахин.

Кэлли отнес стакан к открытому окну своего номера в гостинице и стал смотреть оттуда на улицу. Было уже за полночь. В Лондоне в это время всегда были люди на улицах, всегда было оживленное движение транспорта, все всегда двигалось. А здесь пустые улицы напоминали декорации какого-то фильма.

Вот показался пьяный и сыграл роль пьяного. Он ковылял неверной походкой от одной стороны тротуара к другой, вытянув руку чтобы схватиться для устойчивости за стену, которой там не было. Потом он грохнулся со всего размаха и, кажется, не мог понять, что произошло. Какая-то парочка вывернула из-за угла, горячо споря. Все, что они говорили, было ясно слышно: здания служили своего рода резонатором. Женщина отбежала в сторону и широкими шагами пошла вперед, обзывая мужчину ублюдком. Он догнал ее и ударил по лицу тыльной стороной ладони. Потом отстал на несколько шагов, снова догнал ее и снова ударил. Мимо прошла компания загулявшихся молодых мужчин. Хохоча, они ели из большой картонной коробки какие-то закуски. Один из них приостановился и помочился на витрину магазина.

К часу ночи представление окончилось. Кэлли закрыл окно, которое пришлось сильно тянуть на себя, борясь с ветром. Занавески обрушились на стекло. В комнате было достаточно света, чтобы пить и дальше. Он лег на кровать и поставил бутылку на пол, чтобы можно было достать ее рукой. Он думал об этой башне, об ощущении воздушности там, наверху, о пролетающих мимо тучах, о виде на толпу, окружавшую автостоянку. Он отхлебнул виски и ощутил крошечный обвал внутри, который означал, что он начал пьянеть. Он сделал еще глоток, как бы закрепляя это состояние, и отставил стакан в сторону. Глаза его закрылись, и он увидел башню словно в калейдоскопе: все ее стороны мгновенно промелькнули перед его взором и увеличились, потому что он уже почти спал. Дверь с разбитыми планками... В местах разлома дерево было ярче, чем в остальных. Лестница ввинчивалась куда-то вверх, в голубой прямоугольник. Зубчатые стены покрыть! лишайником. Он видел то, что сверху должен был видеть убийца. Люди ходили взад-вперед по автостоянке, достаточно близко для того, чтобы их убить, и достаточно далеко, чтобы это имело какое-либо значение.