Джек Кертис - Сыны Зари

Поток неистовых огней освещал дверной проем и внутреннюю часть башни. Внутри двигались люди, почти невидимые в этом белом зареве, словно литейщики у раскаленного добела горна.

– Какой вывод вы делаете? – спросил Кэлли.

Буллен подвинулся к нему, чтобы стоять рядом. Они оба смотрели с вершины холма вниз, лица их были в темноте.

– Кто-то развлекается с дальнобойной винтовкой. Кто-то с дальнобойной винтовкой тоже хочет испробовать это развлечение. Кто-то с дальнобойной винтовкой намеревается подражать, теряет самообладание и вместо этого стреляет в башню. – Буллен помолчал. – Или это один и тот же человек?

– Почему?

– А хрен его знает, – помотал головой Буллен.

"Или два человека. Один человек стреляет в другого. «Мы на торфянике».

Кэлли долго трезвонил в ночной звонок. Портье впустил его и вручил ему ключ. Кэлли взглянул на свою ячейку, проверяя, на; месте ли запасной. В ячейке лежал какой-то конверт, которого там раньше не было.

Эта карта была частью складного листа, вырванного из старого путеводителя, типа тех, которые стопками лежат мертвым грузом в какой-нибудь местной библиотеке. На обрывке был участок торфяника, кто-то толстым карандашом особо отметил нужное место, начертив контуры концентрических колец, которые сходились в закрашенном кружке возле слов «Бетел-Тор». Кэлли мельком взглянул на карту, а потом небрежно отбросил ее на тумбочку у кровати и сходил за виски, как будто эта карта его вовсе не интересовала. Он разыграл равнодушие, хотя и был в одиночестве – этакое представление без публики.

Он сел на кровати, держа виски в одной руке, а обрывок карты – в другой. «Кемп знал обо мне, – подумал он. – Кто-то знал, что я приеду сюда, знал даже, какая гостиница, какой номер... Портер знал о Майке Доусоне. А что же я знаю? Да ничего. Я знаю, что они на торфянике. А с этой картой я даже знаю, где на торфянике они, вероятно, должны быть. Но я не знаю, кто они такие».

Он допил свое виски и поставил будильник на половину пятого, а потом лег на спину, оставив свет включенным. Обрывок карты был прислонен к часам, как официальное приглашение.

Их называли трупными огоньками, эти бледноватые вспышки, пробегавшие ночью по болоту. Кэлли вступил на торфяник в предрассветный час. Со всех сторон от него появлялись и гасли маленькие язычки пламени, вот только что были там и исчезли, вроде крошечных маяков в тумане. Его неполная карта дала ему представление о ведущей туда дороге и о приблизительном направлении. До рассвета он успел пройти примерно милю и теперь высматривал ориентиры. В первых лучах рассвета торфяник выглядел устрашающе. Какая-то бесконечная оголенность. Гранитные обнажения пород, промытые ливнями до такой степени, что они почти истерлись до холодной, бездушной и уже не поддающейся изменениям сердцевины. Ручьи струились бурой водой, вливаясь в подвижную почву трясины. Холмы были похожи на сжатые кулаки. Штормовые ветры и ливни, лед и засуха отобрали у этого ландшафта все, что можно было отобрать.

Ветер примчался с северо-запада, он, казалось, решил ринуться вниз на укрепления и обрушиться на передовые высоты по засеянному торфу. Овцы повернулись к нему спинами, их шерсть уплотнилась после летней стрижки. Это был обычный прохладный день позднего лета, но торфяник создавал свою собственную погоду. На Кэлли были джинсы, кроссовки, свитер и легкое непромокаемое полупальто. Он не знал этого торфяника, но он знал, что еще не пришло время умирать оттого, что негде укрыться. Эта смерть достаточно скоро придет. Глупые люди и животные, которым некуда деться.

Он преодолел подъем, который позволил ему увидеть каменистую окружность скалы. Карта показывала эту вершину, высившуюся в полумиле к востоку отсюда, пониже гребня следующего холма. Когда он начал спускаться вниз, из торфа под его ногой взлетел жаворонок, взвившись строго по вертикали, словно поднятый отголоском собственной песни. Вот взлетел и другой, его клиновидная грудка рассекала воздух, как нос корабля – волны. Друг за дружкой они кружили по воздуху, неутомимые и взбалмошные. А потом они так же, друг за дружкой, опустились обратно на землю, молчаливые, серьезные, вымотавшиеся.

Кэлли пересек плато, все ближе подходя к высокому каменистому холму. Ранняя туча редела, и становилось светлее. Настолько светлее, что можно было разглядеть сарыча, совершавшего медленные круги над вершиной видневшегося впереди холма. Кто-то бегом, низко пригнувшись, спускался вниз с его гребня. Фигура человека на шпиле Бетел-Тора.

Эрик Росс видел это место, поливаемое дождем, видел самого себя, стоящего под гонимым ветром ливнем, прислушивающегося к топоту сапог и к хриплым воплям сержанта, бежавшего на фланге. Мартин был там, тихо стоя по соседству с ним. Отделение новобранцев пробегало мимо Бетел-Тора. Росс выступил из-за укрытия и выстрелил. Он помнил, как Хэллидей пытался приподняться на локтях, тяжело волоча омертвелые ноги, и как новобранцы обступили его кружком и, не отрываясь, смотрели.

Он вспомнил обо всем этом, следя, как Джексон под большим углом спускается по склону холма, укрываясь то в расселинах, то среди обломков гранита, разбросанных по лоскуту земли под скалистой вершиной холма. Он понимал, что Джексон, должно быть, видел его, так же как был виден и он сам, открытый всем взорам, когда сидел, скрестив ноги, на каменистой вершине холма. Между ними оставалось расстояние примерно в пять-шесть минут. Росс свесил ноги и осторожно скользнул к выступу скалы на закрытой для взора стороне. Скала представляла куда более надежные точки опоры, чем какая-нибудь лестница. Когда его ноги достигли россыпей осыпавшегося щебня у основания скалы, он расслабил мышцы и проскользил остальную часть пути. Винтовка была прислонена там поблизости: он чувствовал, что так надежнее. Он подобрал ее на ходу, не прекращая своего скольжения вниз, и направился к группе земляных холмиков метрах в двухстах в стороне, образовавшихся в результате каких-то земляных работ.

«Эрик. – Джексон улыбался на бегу. – Вон он там, наверху, словно флаг на шесте. Словно жестяной петушок-флюгер, показывающий мне, в какую сторону дует ветер. Так-то будет лучше, не правда ли? О да, лучше, что ты теперь перестал сторониться меня». Его улыбку искажала щербина в левой стороне рта, ближе к середине, где каблук Кэлли выбил ему клык. Ранка непрерывно болезненно пульсировала, но Джексон не обращал на это внимания, как будто был ранен на поле боя.

Он взглянул вверх и увидел, что Росс исчез. Ничего удивительного, если не считать того, что мог бы подождать и немного подольше. Он свернул с линии, которая вела его к основанию скалы, и стремительно помчался к открытому пространству. Скалистая вершина холма все еще укрывала его, но он должен был появиться из-за этого укрытия где-то метрах в двадцати позади него и прямо напротив земляных насыпей.