Режи Дескотт - Корпус 38

— Позовите меня, когда закончите.

— Да, да, возвращайся к своим оливам, — говорит его жена, закатывая глаза.

Через застекленную дверь Сюзанна видит, как он торопливо удаляется к мастерской.

— Ты его не обидела?

— Ну что ты! Он уже давно не обращает внимания на то, что я ему говорю. Но рассказывай скорее свою историю.

— Как глупо, что я не приезжала раньше… — говорит Сюзанна, обводя взглядом комнату.

— Я тебя слушаю, Сюзанна, — торопит старая дама.

— Все происходит тут. В Гримо. Ты слышала о парке аттракционов?

— Ты знаешь, я не слишком интересуюсь подобными вещами, — говорит она, наливая ей пастис.

Сюзанна рассказывает ей о результатах их поисков, о ярмарочной группе, о тридцати исчезновениях и видит восхищение своего учителя. Ольга молчит, отпивает пастиса и покачивает стакан, заставляя льдинки звякать.

— Мой бог… Как ты до него добралась? — наконец спрашивает она.

Сюзанна рассказывает ей о Страсбурге, Люсьене Мозе, анаконде, потом о Бретани.

— И ты пошла по следам своего пациента, чтобы сказать ему о большой анаконде… И шлюзы открылись… Это привело тебя к серийному убийце… Браво. Потрясающе.

— Это потому, что ты была права.

— Но ты не нуждалась во мне. И что теперь?

— Теперь нужно установить его личность.

— Это не твоя работа.

— Бригада криминальной полиции уже на месте.

— Но ты… Тебе незачем этим заниматься, — горячо говорит Ольга. — Я вижу, ты втянулась в эту гонку и теперь не хочешь выйти из игры!

— Скажем, я не согласна оставаться в стороне, когда дело идет к развязке.

— Тогда позволь мне сказать, что это глупо! Ты ведь не книгу читаешь, дорогая моя… Подобная личность непредсказуема. Ты должна это знать.

— Ольга… Я больше не маленькая девочка.

— Ну, иногда я в этом не уверена… В конце концов, если ты так говоришь… Но если его личность установят, этого будет достаточно, чтобы его задержать?

— В этом-то вся проблема. В настоящий момент против него нет улик. А без этого ничего не сделаешь.

— Ба… Я думаю, когда его личность будет установлена, господа из криминальной полиции что-нибудь раскопают… Но меня огорчает другое, — говорит она, закуривая новую сигарету.

— Что?

На библиотечных полках, покрывающих стены, между книгами стоят коробки из плексигласа; внутри — огромные тропические насекомые на белом фоне. В полумраке различаются не столько цвета, сколько формы — лапки со сложными сочленениями, клешни, усы, иногда огромные челюсти и дуги хоботков и, наконец, крылья, украшающие исполинских жуков. Существа, которые и в смерти не потеряли величия. Под каждым этикетка, на которой мельчайшими каллиграфическим буквами значатся название и происхождение экспоната.

Старой даме они всегда нравились — они красивы, и к тому же изучение их давало ей отдых от изучения себе подобных.

— Они прекрасны, ты не находишь? Они появились на Земле три миллиона лет назад с лишним. Их больше пяти миллионов видов. У них нет этой массы серых клеточек, которые заставляют нас сомневаться и развиваться, но они, кажется, способны адаптироваться ко всему. Иногда мне хочется этой простоты. Каждый на своем месте, работает на благо общества. Это общественные насекомые — муравьи, пчелы, термиты… Что же касается одиночек — тут другое дело. Ты знаешь, что у них отсутствует материнский инстинкт? Я думаю, поэтому они и не страдают неврозами.

Сюзанна добавляет лед в свой стакан. Озадаченно глядит на своего старого учителя.

— Ты спрашиваешь себя, почему я тебе все это рассказываю? Я всегда отношусь с подозрением к чрезмерной простоте, к слишком черному и белому. Но не к насекомым… За сорок лет преподавания ты была самой блестящей моей ученицей. И определенно самой боеспособной. И теперь ты собираешься поставить всю свою боеспособность на службу своему пациенту.

Не слыша возражений, она продолжает прокуренным голосом:

— Именно он меня интересует. Для тебя он — твой крестовый поход. Очередная ошибка правосудия заставляет тебя бороться со всей энергией, что тебе присуща. Он не извлекает из этого выгоды сознательно, он на это не способен. Словом, я думаю… Я предполагаю, что в Бретани ты нашла призраки его ужасного детства. Ты видела его мать? Скорее всего, настоящее ничтожество… И твое чувство к нему, к этой жертве, удвоилось.

Она делает паузу. Выдыхает дым. Потом продолжает. Без экивоков. Сюзанна боится того, что она скажет, и замыкается.

— Ты помнишь день, когда мы говорили о твоем отце? Судебная ошибка… Бесчестие. Его депрессия… Но он держался ради тебя. В этой истории есть две стороны, важные для тебя: судебная ошибка и психическая болезнь. Вот откуда взялось желание стать психиатром, медицинским экспертом в суде.

Вспоминая, Сюзанна улыбается. Она снова видит отца. Учитель, которого две ученицы обвинили в приставаниях. Редчайшее обвинение для начала шестидесятых, когда еще не говорили о педофилии. Две маленькие дуры, которые играючи разрушили его жизнь. Отец, которому, несмотря на это, удавалось смешить Сюзанну, качая на качелях.

— И что дальше? — говорит она агрессивнее, чем ей бы хотелось. — Ты пытаешься мне сказать, что я могу ошибаться относительно Данте? Что я позволила ввести себя в заблуждение?

Ольга посылает ей быстрый взгляд, извлекая окурок из мундштука.

— Сначала один вопрос. Или даже два. Знаешь ли ты точно, каковы были отношения у твоего пациента с Анакондой? И знаешь ли ты, сколько времени они были вместе?

Звонок мобильника не дает Сюзанне ответить. На экране появляется имя Жильбера.

— Извини, — говорит она Ольге, отвечая на звонок.

Ольга наблюдает; Сюзанна хмурится, потом бледнеет.

— Три дня никаких известий! И только теперь ты мне звонишь. Скажи мне, что это не так! И все это время, я думаю, ты смазывал спину своей клиентке. Эта шлюха…

— …

— Потому что я все знаю. Как Эмма? Хотя бы о ней ты заботишься? С ней все в порядке?

— …

— У кузины? Просто прекрасно. Если когда-нибудь… Но… Ты уехал из Ля Боль?

— …

— А?.. В Париже?.. Дома?.. Хорошо… Это был Жильбер, — говорит она, отключаясь. — У него нет известий от Анжелики — предполагалось, что он проведет с ней отпуск, а он отпустил ее с подругой в Сан-Тропе… Лишь бы преспокойно остаться с этой… К тому же он повесил трубку посреди разговора, потому что позвонили в дверь. Наверняка она…

Ольга бесстрастно смотрит на нее сквозь сигаретный дым.

— Я думаю, ты поняла, что мы с ним не будем стареть вместе, как вы с Сержем. Расскажи мне лучше о Данте, это интереснее.

— Ты уверена? Ты меня вроде бы остановила.

— Меня удивляет, почему ты не предостерегла меня раньше. Итак, что ты хочешь мне сказать?

— А Анжелика?