Карин Слотер - Гнетущий страх

— Я вчера вечером не могла тебе дозвониться, — пожаловалась Нэн. — Не понимаю, почему ты не заведешь автоответчик.

— Как-нибудь займусь, — заверила Лена, хотя уже купила это устройство — оно пока валялось у нее в шкафу, на самом дне.

Лена отключила проклятый аппарат в первую же неделю пребывания в кампусе. Кроме Нэн и Хэнка, ей никто не звонил. А эти двое оставляли практически одинаковые сообщения с выражениями озабоченности по поводу ее состояния и самочувствия. Вместо автоответчика Лена установила определитель номеров, и этого было вполне достаточно, чтобы знать, кто ей звонит, кто бы это ни был.

— Ричард заходил, — сказала она.

— Ох, Лена! — Нэн нахмурилась. — Надеюсь, ты ему не нагрубила.

— Он опять пытался всех вывалять в дерьме.

Нэн, как обычно, стала защищать Ричарда:

— Брайан же на его кафедре работает. Уверена, что Ричард просто хотел выяснить подробности.

— А ты его знала? Этого парня?

Нэн помотала головой.

— Мы каждый год виделись с Джил и Брайаном на рождественских вечеринках факультета, но никогда близко не общались. Может, тебе стоит поговорить с Ричардом, — предложила она. — Они же в одной лаборатории работают.

— Ричард — полный засранец.

— Он очень хорошо относился к Сибил.

— Сибил и сама могла о себе позаботиться, — настаивала на своем Лена, хотя обе они отлично понимали, что это не совсем правда. Сибил была слепой. И Ричард служил ей глазами, отслеживал все, что происходило в кампусе, чем чертовски облегчал ей жизнь.

Нэн вдруг сменила тему:

— Жаль, что ты не послушалась меня насчет страховки…

— Нет, — перебила ее Лена. Сибил в свое время застраховала собственную жизнь на весь период учебы в колледже, и этот полис предусматривал выплату двойной страховой суммы в случае ее смерти. Получателем стала Нэн, и она предложила половину Лене, как только получила деньги по чеку. — Сибил оставила эти деньги тебе — значит, они твои.

— У нее даже завещания не было, — возразила Нэн. — Она не хотела и думать о смерти, не говоря уж о каких-то приготовлениях к ней. Сама знаешь, какая она была.

Лена почувствовала на глазах слезы.

— Она обзавелась этим полисом только потому, — продолжала Нэн, — что колледж давал его бесплатно, вместе с медицинской страховкой. А она просто вписала туда меня, потому что…

— Потому что хотела, чтобы эти деньги достались тебе, — закончила за нее Лена, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Она столько плакала в этот последний год, что ее больше не смущало, когда это случалось при посторонних. — Слушай, Нэн, спасибо за предложение, но эти деньги твои. Сибил хотела, чтобы они достались тебе.

— Ей бы не понравилось, что ты работаешь под началом Чака. Страшно не понравилось!

— Ну, сама-то я по этому поводу с ума вовсе не схожу, — заметила Лена. И действительно: единственным человеком, который знал правду, была Джил Розен. — Это просто заработок, на время, пока я решу, что делать дальше.

— Ты могла бы вернуться в колледж.

Лена рассмеялась:

— Старовата я уже для колледжа.

— Да, Сибби всегда твердила, что тебе проще пробежать марафонскую дистанцию в тропическую жару, обливаясь потом, чем посидеть десять минут в кондиционированной аудитории.

Лена улыбнулась, почувствовав некоторое облегчение, когда ее мозг воспроизвел голос Сибил, произносящий эти самые слова. С ней часто такое бывало: вдруг в голове что-то щелкнет — и все плохое враз отрубится, а хорошее высветится новыми красками.

— Трудно поверить, что уже целый год прошел, — с грустью проговорила Нэн.

Лена, уставившись в окно, думала, как это странно, что она вот так запросто разговаривает с Нэн. Если не считать Сибил, Лена всегда старалась держаться как можно дальше от людей вроде Нэн Томас.

— Вот только сегодняшним утром ее вспоминала, — сказала Лена. Тот страх, что отразился на лице Сары Линтон, когда они загружали в вертолет ее сестру, зацепил Лену гораздо глубже, чем что-либо еще за последнее время. — Сибил всегда нравилось это время года.

— Ага, она любила бродить по лесу, — кивнула Нэн. — И я всегда старалась по пятницам удрать с работы пораньше, чтобы погулять вместе с ней до самой темноты.

Лена с трудом сглотнула, опасаясь, что если откроет рот, то тут же разрыдается.

— Ну ладно. — Нэн поднялась из-за стола. — Займусь-ка я лучше регистрацией новых книг, пока этот прилипала Чак не вернулся.

Лена тоже встала.

— Почему бы просто не сказать ему, что ты лесби?

— Чтобы он этим воспользовался? Нет уж, спасибо.

Лена задумалась. Да, Нэн права: ей и самой было не по себе от сознания, что Чак вычитал из газет все трагические подробности ее похищения.

— А кроме того, — продолжала Нэн, — такие, как он, самодовольно утверждают, что все дело в моей нетрадиционной ориентации, что я вообще всех мужиков ненавижу. — Нэн заговорщически усмехнулась. — А дело вовсе не в этом. Просто я его ненавижу.

Лена рассмеялась: ведь если отвращение к Чаку считать критерием, то все женщины в кампусе — лесбиянки.

Больница Грейди считалась одним из самых солидных и авторитетных медицинских учреждений в округе. Здесь имелся один из крупнейших в стране ожоговых центров, а также проводилась в жизнь самая многосторонняя программа борьбы со СПИДом. Кроме того, она служила региональной лечебной базой, где занимались наиболее опасными случаями заболеваний рожениц и новорожденных.

Только вот среди жителей Атланты заведение пользовалось исключительно скверной репутацией. Больница курировалась непосредственно властями штата и оставалась одним из немногих государственных учреждений здравоохранения в этом районе. И больной, попадавший туда с обычным расстройством желудка или воспалением уха, сильно рисковал просидеть в очереди ко врачу часа два — и то если повезет.

Больница Грейди являлась также учебной базой, так что Университет Эмори, альма-матер Сары, и местный медицинский колледж поставляли сюда интернов непрерывным потоком. Студенты всегда стремились попасть на стажировку в приемный покой «Скорой помощи», поскольку считалось, что больница Грейди — самое лучшее место в Штатах, где можно научиться оказанию первой медицинской помощи в особо тяжелых случаях. Пятнадцать лет назад Сара приложила максимум усилий, чтобы попасть в педиатрическую группу, и за один год здесь научилась тому, что многие врачи осваивали всю жизнь. Когда она уехала из Атланты и вернулась обратно в округ Грант, ей казалось, что она никогда уже не увидит больницу Грейди, особенно при таких обстоятельствах, как теперешние.

— Кто-то идет, — сказал мужчина, сидевший рядом с Сарой, и все в приемном покое — по меньшей мере человек тридцать — выжидательно уставились на вошедшую медсестру.