Питер Спигельман - Рыжая кошка

— С твоей стороны свинство не перезванивать в ответ на мои звонки, — вздохнул он, — но ты по крайней мере если уж объявляешься, то непременно с новым делом. Наверное, можно сказать, мы сравняли счет.

— Погоди. Еще несколько встреч с Дэвидом, и ты, пожалуй, пожалеешь, что я больше не числюсь пропавшим без вести.

— Он… напористый. — Майк улыбнулся. — Уж на кого, на кого, а на такого клиента я не рассчитывал — в памяти у меня до сих пор свежи твои рассказы о семье.

— Поверь, для меня дело Дэвида — не меньшая неожиданность.

— Так это не восстановление родственных отношений?

— Это работа.

Майк заглянул в стакан и почти сумел спрятать скептический взгляд.

— У тебя уже есть план?

— Я знаю, с чего начинать: посмотреть квартиру, поговорить с соседями, с родными, с Кругом и всеми, кого смогу найти, — обычная рутина. Потом — все обдумать и реагировать.

— А ее подруга-актриса?

— Джилл Нолан? Это трудный момент. Не знаю, насколько далеко я зашел в телефонном разговоре… Она тогда сильно ощетинилась… Может, она в своем Сиэтле еще не слышала историю о Русалке. Если так, пусть пока остается в счастливом неведении.

Майк кивнул и допил газировку.

— Полагаю, хобби братца застало тебя врасплох. — Я кивнул. — Думаешь, он нам все выложил?

— Конечно, нет, — ответил я. — Во-первых, он не желает говорить о Стефани.

— Дело только в Стефани?

— Если ты просишь меня поручиться за этого типа — извини. Я каждый день укрепляюсь в мысли, что совсем не знаю собственного брата.

— Мне просто интересно, какие еще гадости нас поджидают.

— Клиенты всегда лгут.

Майк нахмурился.

— У твоего брата многое на кону: брак, работа, не говоря уже о возможной испорченной репутации фирмы «Клен и сыновья». Его положение достаточно шаткое и без секретничания.

— Ты проповедуешь глухому, — хмыкнул я. — Будь я копом, которому поручено дело, и будь у меня выбор: потратить драгоценное время на типа, на которого Рен давила в одном из старых фильмов, или на типа, которого она обрабатывала перед смертью, — я знаю, кого бы выбрал.

Майк кивнул.

— И времени для работы у нас немного. Если Русалка действительно Рен, полиция скоро объявится.

— Полагаю, в нашем распоряжении неделя, от силы две.

К вечеру снег сменился хлещущим ледяным дождем, и обледеневшие тротуары в Бруклине стали попросту опасны. Талая вода капала с парки и собиралась в лужу на полу подъезда в доме Холли Кейд. Там все так же воняло — хотя теперь скорее хлорной известью, чем гнилью. Домофон никто и не подумал чинить, и, если я не спутал, с кнопок исчезло еще несколько фамилий.

Я нажал кнопку 3Г — квартира Холли, — без ответа. Неудивительно. Попробуем кнопку 3Ф — квартиру сердитого любопытного соседа, мистера Арруа. И там тишина. Я нажал еще шесть кнопок, отозвались три голоса — один на английском языке, два на испанском, — но, прежде чем впустить меня, все хотели знать, кто я, черт меня побери, такой. Внутренняя дверь была заперта, и хотя в кармане у меня лежали виниловые перчатки, отвертка и небольшая монтировка, я еще не дозрел до того, чтобы пустить их в ход. Я вышел на улицу.

Под крыльцом обнаружилась короткая металлическая лесенка, заканчивающаяся у металлической двери. Тяжелой, внушительной двери, снабженной массивным засовом, который, несомненно, защищал бы подвал от любого пришельца, если бы не складной бумажный стаканчик, который кто-то подсунул в щель. Я прошел мимо погруженной в темноту прачечной к лифту.

Дверь в квартиру 3Г была по-прежнему заперта, царапин на ней с прошлого раза не прибавилось. Слава Богу, она хотя бы не опечатана. Я постучал, особенно не надеясь на ответ. Мои ожидания оправдались. Потом я повернулся к 3Ф. Стукнул пару раз и услышал шарканье и скрежет металла возле глазка.

— Да? — произнес гнусавый голос за дверью.

— Мистер Арруа? Я был здесь на прошлой неделе — искал вашу соседку, и я…

— Я вас помню. Вы дали мне свою карточку, а я сказал оставить меня в покое.

— Верно. Простите, мы можем поговорить?

— Мне нечего было сказать тогда и нечего сказать теперь.

— Вы видели Холли в последние дни?

— Вы помните номер? 911.

— Мистер Арруа, я не отниму у вас много времени. И могу заплатить за отнятое.

— Очевидно, вы все еще плохо слышите, — заметил Арруа, но не пригрозил вызвать копов. — Так вы что, частный детектив, что ли?

— Да.

Арруа хмыкнул:

— Ну и сколько стоит мое время?

— Сами скажите.

Он надолго замолчал. Я уже решил, что упустил его… но нет.

— Какая на улице погода? — спросил он.

— Паршивая, — ответил я. — Снег с дождем, тротуары как каток.

— Подождите, — сказал Арруа. Судя по шарканью, он ушел, через минуту вернулся, и у меня под ногами появился листок из блокнота. — Магазин за углом, — сказал он.

Я набрал две сумки продуктов: кофе, сгущенное молоко, яйца, пакет риса, банка вареной сгущенки, две папайи, батон хлеба и бумажные салфетки. Арруа открыл дверь квартиры 3Ф, взял у меня сумки, и я прошел за ним по короткому коридору в гостиную.

Арруа — невысокий, потрепанный жизнью, но ухоженный — носил брюки защитного цвета, серый кардиган и белую рубашку. Квартира была под стать хозяину. Узкий прямоугольник гостиной, белые, с бежевой отделкой, стены и деревянный пол, видавший виды, однако свеженатертый. Два окна, выходившие на пожарную лестницу, защищались металлическими складными ставнями. Перед окнами стояла накрытая серым покрывалом софа с сильно потертыми, но заботливо подремонтированными подлокотниками. В углу этажерка с книгами на испанском, над ней несколько картинок. Под стеклом — вырезанная из газеты пожелтевшая фотография: аргентинские футболисты в бело-голубом и печально знаменитый гол в ворота англичан, который Марадона забил с помощью «руки Божьей». Рядом приветственно-прощальная дощечка в честь двадцати пяти лет службы в управлении городского пассажирского транспорта инженера по эксплуатации Хорхе Арруа. Рядом еще одна черно-белая фотография хорошенькой, но бледной, болезненной женщины в закрытом платье. Кем бы она ни приходилась Арруа — матерью, женой, сестрой или дочерью, — я решил, что недуг оказался смертельным, а срок — давним.

Арруа указал мне на софу, а сам ушел на импровизированную кухню, расположенную в нише. Я сел и стал смотреть, как он убирает продукты в маленький холодильник и ставит кофейник на маленькую плиту. Пока запах кофе заполнял комнату, Арруа поджарил толстые ломти хлеба и от крыл банку вареной сгущенки. Откуда-то появилась полосатая кошка и начала вылизывать себя под хвостом, искоса поглядывая на меня.

Арруа было лет семьдесят. Худой, с военной выправкой, но неровной походкой. Седые, с металлическим отливом, короткие волосы гладко зачесаны, землистая кожа как пергамент. Чисто выбрит. Глубокие морщины вокруг рта и бледных глаз придают лицу упрямое выражение записного спорщика; оно не исчезло, даже когда Арруа разливал кофе. Он поставил поднос на дубовый журнальный столик и сел в кресло напротив меня. Добавил себе в кофе сгущенного молока, сделал глоток и вздохнул.