Линкольн Чайлд - Утопия

— Закрытые уровни? — спросила девочка, широко раскрыв глаза. — Я читала про них в Сети и думала, что это фигня какая-то.

— Джорджия! — возмущенно сказал Уорн.

— Так вот, никакая это не фигня. — Тереза протянула ей игру. — Держи, развлекайся. Только не отсоединяй зажимы, а то придется заново все подключать. Можешь сесть за тот дальний стол. Просто сбрось с него все на пол.

Уорн посмотрел вслед дочери, уже полностью поглощенной игрой. Значит, Тереза в свободное время занималась взломом приставок. Возможно, уделяй она больше внимания метасети, его бы сейчас здесь не было.

Повернувшись, он увидел, что женщина смотрит прямо на него.

— Итак, — помолчав, сказала она. — С чего начнем?

Она снова улыбнулась. Но ученый не ответил ей тем же, и по лицу ее пробежала легкая тень неуверенности.

— Это вам лучше знать, — сказал он. — Дело за вами.

Улыбка исчезла с лица Терезы.

— Послушайте, Эндрю, — сказала она, понизив голос. — Я понимаю ваши чувства. И мне действительно очень жаль, что…

— Не сомневаюсь, — грубо прервал ее Уорн. — Но оставьте эти слова для отчета. Давайте сюда вашу команду, и начнем. Но потом мы уедем, и разбираться в своих проблемах будете сами.

Наступила долгая неловкая пауза.

— Я принесу отчеты о происшествиях, — наконец сказала Тереза и вышла из лаборатории, не закрыв за собой дверь.

Уорн закрыл глаза и тяжело вздохнул. Какое-то время в лаборатории было тихо, не считая попискиваний «геймбоя».

— Папа, — позвала Джорджия.

Уорн оглянулся. Она склонилась над игрой, не поднимая взгляда.

— Да?

— Зачем ты ее обидел?

— Обидел? — удивленно переспросил Уорн.

Он понятия не имел, что дочь вообще что-то слышала. Обычно она почти не обращала внимания на его деловые разговоры. Потом он вспомнил ее вопрос о том, не японка ли Тереза. «Она нравится Джорджии», — понял он.

В дверях снова появилась Тереза со стопкой бумаг в руках. Закрыв дверь, она быстро подошла к нему, низко опустив голову и плотно сжав губы. Вид у нее был недовольный.

— Терминал управления метасетью находится здесь, — сказала она, не глядя на него.

Она подошла к столу в дальнем конце комнаты. Уорн последовал за ней. Перед большим компьютерным монитором стояли два деревянных стула, один из которых был завален распечатками. Тереза схватила стул и сердито его встряхнула, сбросив бумаги на пол. Сев, она придвинулась ближе к терминалу. Уорн занял место напротив. Тереза наклонилась к экрану, блеснув черными глазами, и пальцем поманила к себе ученого.

— Ну что ж, доктор Уорн, — тихо проговорила она. — Ясно, что вы — как бы выразиться по-научному? — одержимы некой навязчивой идеей. И я даже знаю, какого рода.

— Тогда объясните мне, — так же тихо ответил Уорн.

— Вы считаете, что в этом каким-то образом виновата я.

— Разве нет? Вы или кто-то из вашей команды.

— Моей команды? — с притворным удивлением переспросила Тереза.

— Мы с вами работали вместе почти год. Да, по телефону, но я считал, что у нас сложились хорошие отношения. Можно сказать, дружеские. Вы знаете, что метасеть неспособна на столь аномальное поведение. Уверен, что вы не пытались ее отстоять. Черт побери, вы меня даже ни о чем не предупредили. Позволили мне явиться сюда, словно идиоту, со спущенными штанами.

— Моя команда, — повторила Тереза, словно не в силах поверить в услышанное. Она откинулась на спинку стула. — Господи. Вы же умный человек, я думала, вы все уже поняли.

— Понял что?

— Кто еще разговаривал с вами о метасети кроме меня?

Ученый задумался.

— Кажется, ваш ассистент, по имени Клей…

— Барнетт? Клей последние пять месяцев работает в отделе обработки изображений. — Она снова наклонилась ближе к нему. — Нет у меня никакой команды, Эндрю. Есть только я.

— Что? — недоверчиво переспросил Уорн. — Вы единственная, кто занимается роботами?

— Есть еще обслуживающий персонал, который выполняет вспомогательную работу — замену деталей, диагностику. Но специалистов, кроме меня, больше нет.

Последовала короткая пауза. Ученый с трудом пытался побороть удивление.

— Что касается предупреждения — мне запретили обсуждать эту тему. В первую очередь с вами.

— Папа, — послышался с другого конца лаборатории голос Джорджии, — о чем вы там разговариваете? Почему шепотом?

— Ничего особенного, милая, — сказал Уорн, выпрямляясь. — Мы просто… решаем одну небольшую проблему.

Он снова наклонился к Терезе.

— Думаете, я не сражалась за метасеть? — яростно прошептала она. — Еще как, когтями и зубами. Это ведь мой хлеб с маслом. Особенно сейчас.

Уорн пристально посмотрел на нее.

— Ладно. Расскажите все, что знаете.

Стащив с головы защитные очки, она провела пальцами по волосам.

— Все началось вскоре после открытия парка. Сначала мне говорили, что мы временно работаем в профилактическом режиме и начнем расширять роботизированный персонал, как только проектная комиссия по аттракционам выпустит свой доклад. Доклад они выпустили, но я так его и не видела. Средства, выделенные на роботов, направили на другие нужды — обработку изображений, акустику. А пару месяцев назад программу начали сворачивать.

— Сворачивать?

— Отключать второстепенных роботов, заменяя их людьми или просто отказываясь от их услуг. Собственно, те единственные роботы, которых мы все-таки добавили, — вовсе не настоящие, не автономные. Это просто анимированные машины вроде драконов или мандрагор в Камелоте. И ими занимаются непосредственные руководители Миров, а не я.

Уорн потер лоб.

— Но почему?

— Разве вы не понимаете? Это все шишки из высшего руководства. Роботы не слишком привлекательны. Они чересчур технологичны и оторваны от реальности. Конечно, неплохо иметь несколько для забавы, чтобы приводить в восторг туристов в Каллисто. И пиарщикам будет о чем писать. Но они не продают билеты. Высшее руководство считает, что роботы уже несовременны. Барксдейл сам мне об этом говорил. На них возлагались немалые надежды, как и на искусственный интеллект, но надежды эти не сбылись. Сегодня у каждого ребенка есть игрушка-робот — маленькие безмозглые штучки, которые лишь портят репутацию подлинных научных достижений. И никого не волнует, кто моет полы на уровне «С» — машины или живые люди.

— Эрика Найтингейла волновало. Он сам мне говорил.

Тереза откинулась на спинку стула.

— Найтингейл был мечтателем. Он считал Утопию чем-то большим, нежели просто парком развлечений, построенным по последнему слову техники. Он называл ее горнилом новых технологий.

— Горнилом новых технологий. Я слышал его речь сегодня утром.

— А я в это верила! — вызывающе парировала она. — И теперь верю. Вот почему я пошла работать сюда. Но Найтингейла больше нет в живых. И деятельность парка уже не основывается на его мечте. Она базируется на опросах посетителей и статистических отчетах. Все внимание — внешним эффектам. Пригласить специалистов по истории искусства, пусть сделают все более реалистичным. Добавить голограммы лучшего качества. Увеличить скорость аттракционов. — Она снова понизила голос. — И никто не был готов к тому, какой доход принесут казино. Изменилось само отношение к парку.