Джордж Грин - Присяжный заседатель

— Чья черепушка-то?

Джулиет целует маму в щеку, но оружие по-прежнему направлено на Оливера.

— Твоя, неудачник. Видишь, там написано? — Потом спрашивает маму. — Что это за потрясающие новости, достигшие моего слуха?

— Неужели черепушка настоящая? — вмешивается Оливер. — Где ты ее раздобыла?

Он вскакивает и снимает череп с двери.

— Подарил один ординатор из нейрохирургии.

— Твой любовничек, да? — язвительно спрашивает Оливер.

— Не твое собачье дело. Он хотел бы быть моим любовничком. А подарок мне понравился. Череп — это оригинальнее, чем букет цветов.

— И он тебе нравится?

— Много будешь знать, скоро состаришься.

— Это точно, я скоро состарюсь. — Оливер шевелит челюстью черепа, которая крепится на пружине. Раздается звук, напоминающий скрип двери. — Ух ты! Так нравится он тебе или нет?

— Как же он мне может нравиться? Ведь он ординатор из нейрохирургии. Ты себе не представляешь, какая это скучная публика.

— Понятно.

— Если тебе осталось жить на свете всего два часа, проведи их с ординатором из нейрохирургии. Два часа покажутся тебе двумя годами. Череп можешь оставить себе, но обещай мне, что не будешь таскать его в школу и на улицу. Я думаю, похищать черепа из больницы не совсем законно.

— Все понял. Большое спасибо.

Джулиет скрывается за углом дома и возвращается со своим велосипедом, который замаскировала в кустах.

— Я так и знала, что твоему извращенному уму такой подарок понравится. Так я требую подробностей, — оборачивается она к маме.

Но Оливер берет инициативу на себя.

— У нее целых три красных кружка!

Джулиет непонимающе хлопает глазами.

— Это правда, — подтверждает мама. — Три красных кружка.

— И еще будут! — выпаливает Оливер.

— У тебя что, краснуха? — встревоженно спрашивает Джулиет.

Оливер и мама заговорщицки ухмыляются. Череп тоже разделяет их веселье. Потом мама торжественно объявляет:

— Я продала три работы.

У Джулиет отвисает челюсть.

— Энни!

— Причем очень влиятельному коллекционеру. Он говорит… — Она щелкает пальцами, не в силах найти нужное слово. — Он говорит, что я буду суперзвездой.

Джулиет отчаянно визжит.

— Тихо ты! — пугается мама.

— Энни! Это так здорово!

Мама триумфально упирается руками в бока.

— У меня в кармане двенадцать тысяч долларов.

— Ой, Энни!

Джулиет подпрыгивает, хватает маму руками за щеки и сплющивает их так, что губы у мамы становятся похожими на рыбьи.

— Энни, мать твою, это так здорово!

— Не выражайся! — говорит мама.

Потом Энни и Джулиет победоносно пожимают друг другу руки. Джулиет в восторге начинает молотить кулаками по маме, и та, хохоча, хватает ее за запястья. Подруги обнимаются, и Джулиет снова начинает молотить маму, но уже по спине. Она гораздо выше, поэтому в ее объятиях мамы почти не видно. Джулиет подмигивает Оливеру, протягивает свою длинную руку и хватает его за шею, явно намереваясь задушить и без того уже подстреленного врага.

Учитель сидит в своей учительской, погруженный в медитацию. Он в позе лотоса, взгляд устремлен на салаграммы, нарисованные на деревянном полу.

Это пирамида из красных дисков.

Учитель набирает в грудь воздуха. Пурака .

Воздух проходит вдоль позвоночника, крутясь спиралью, спускается по пути, который именуется Красной Дорогой. Дыхание спускается в темный пруд, вокруг которого растут белые кипарисы.

Речака . Дыхание свободное.

Еще один вдох. Пурака .

Один из красных кружков отрывается от нарисованной пирамиды и повисает в воздухе перед глазами Учителя. Это уже не кружок, а шар. Он легкий, невесомый, внутри шара Учитель видит лицо своего отца. Отец пьян. Он лежит на полу кладовки. Кладовка находится в подвале дома, где прошло детство Учителя. Отец орет во всю глотку арию Беллини. У него так называемый лирический баритон, в уголках рта застыла слюна.

Выдох. Речака . Шар взмывает выше.

Перед глазами застывает еще один шар, и Учитель заглядывает в него.

Он сидит на кухне все в том же родительском доме. Повсюду груды немытой посуды, заплесневевшие объедки. Он намазывает горчицей хлеб. В холодильнике где-то должен валяться кусок колбасы. С одной стороны она подгнила, но ничего, можно отрезать. Учитель смотрит на бутерброд и видит, что в горчице увяз таракан. Мальчик быстро хватает таракана двумя пальцами и смотрит на него. Вымазанные в горчице ножки отчаянно шевелятся, но таракан не двигается, он беспомощен.

Речака . Видение исчезло.

Новый вдох, новый шар.

Мать с криком врывается в уборную, чуть не сшибив дверь с петель. Папа сидит на унитазе, читая Фому Аквинского. «Ну и что теперь, Принцесса?» — кричит мама. Папа встает. Видно, что задница у него вымазана в дерьме. Он делает неловкий шажок вперед, спущенные штаны ему мешают. Папа хочет плюнуть матери в лицо, но промахивается. С улыбкой смотрит на сына, закрывает дверь.

Регулируя дыхание, Учитель складывает три шара в пирамиду, выравнивает их в правильный треугольник, потом мощным вдохом проглатывает.

Встает, включает автоответчик.

Было три звонка, все от Сари.

Учитель подходит к пульту, нажимает на кнопку. Это канал 1, кухня Энни Лэйрд. У клиента в гостях подруга, она врач. Они болтают о всякой ерунде, учительская наполняется веселым смехом. Послушать женщин приятно. Лао Цзы сказал: «Мастер путешествует с утра до ночи, не покидая своего дома».

Энни и ее подружка переходят к интересной теме: начинают обсуждать Зака Лайда.

Энни смущена.

— Блузку в сеточку? Ни за что на свете.

— Почему нет? — фыркает Джулиет. — Ты в ней такая сексуальная.

— Джулиет, перестань. Я не хочу выглядеть сексуальной. Этот человек — мой потенциальный патрон, а не потенциальный…

— Кто?

— Друг. Не важно.

— Ну конечно. Просто всего лишь сногсшибательный, умный, богатый мужчина. Это для тебя недостаточно хорошо. Ты, так и быть, согласилась с ним поужинать, но на большее рассчитывать он не должен.

— Пойми, Джулиет, это не свидание, а деловая встреча. Кроме того, позволь тебе заметить, ты упомянула не все его достоинства. Еще он очень уверен в себе, остроумен и не забудь про готические скулы.

— Видишь, как у тебя глаза засверкали. Стало быть, решено: ты надеваешь блузку в сеточку. И не будь с ним чересчур застенчивой.

— Я вовсе не застенчивая.

— Еще какая застенчивая.

— Я скрытная, а не застенчивая.

— Нет, ты обожаешь запираться в себе.

— Ничего подобного. Просто, когда я с мужчинами, я не болтлива.

Джулиет громко хохочет.

— Болтлива? Ты так это называешь?

Совершенно ясно, что терпение Джулиет на исходе. Она сидит, покачиваясь в кресле-качалке, и лопает конфеты «Лорна Дун», любимую усладу Оливера. Отхлебнув чаю, Джулиет назидательно говорит: